Глава 19
Оцепление
Старик и старуха шли прямо на Ливадова. Через несколько секунд он будет обязан открыть огонь на поражение. Тактическая система обвела фигуру мужчины подсвеченным контуром, он на прицеле универсальной штурмовой винтовки «125CN». Крупный калибр нанесет не защищенному броней телу такие раны, что их с лихвой хватит и в случае, если пули вдруг не прикончат старика в одно мгновение.
– Куда ж вы претесь… – пробормотал Андрей.
Он еще раз замахал рукой, указывая на перекресток с полицейскими, даже крикнул:
– Туда!
Но разве его услышат, когда опущенный визор полностью закрывает лицо? Нет, если только не в двух шагах; и старик тоже не услышал. Он сделал еще один шаг в морпеху, и все так же упорно тянул за собой пожилую женщину. Дурак седобородый! Ливадов переключил переводчик огня на автоматический режим.
Как только старик шагнул на проезжую часть, Андрей выпустил короткую очередь. Пули выбили сноп искр в асфальте в двух шагах от пожилой пары. Старик дернулся, вскинул руки и упал на пятую точку.
Ливадов выругался. Нет, старика он не задел. Если того и ранило, то отрикошетившей от дорожного покрытия пулей. Старик поднялся. Андрей сфокусировал на нем взгляд. Тактическая система мгновенно отреагировала на движение глаз, выведя перед Ливадовым увеличенное изображение насмерть перепуганного деда.
Жив и вроде бы не ранен. Женщина пыталась помочь, но сил не хватало, чтобы поднять рассевшегося на тротуаре мужа.
– Рекрут Ливадов! – Динамик ожил разгневанным голосом комендор-сержанта Дюбува.
– Рекрут Ливадов, сэр!
– Что происходит? Доложить!
Доложить? Временный командир первого отделения учебного взвода ничего не видел? Разве индивидуальные тактические системы их отделения не сведены в общее звено управления? Конечно, сведены, и Француз, разумеется, наблюдал за случившимся в режиме реального времени. Но без устного доклада никак нельзя, даже в двадцать третьем веке.
– Рекрут Ливадов! Ты оглох? – зарычал Дюбува.
– Никак нет! Сэр! Рекрут Ливадов не оглох!
– Докладывай!
– Докладываю! На мою позицию вышли два гражданских. Шли прямо на меня. Я подал сигнал рукой, чтобы направлялись к полиции, но он был проигнорирован. – Андрей говорил сухим протокольным языком.
Плохо ему будет. Пожалел двух дураков, и теперь влетит от начальства.
– Я открыл огонь. – Андрей взглянул на индикатор боекомплекта в магазине винтовки. Минус семь патронов. – Сделал предупредительный выстрел короткой очередью под ноги указанным гражданским лицам. Потратил семь патронов.
Старик наконец поднялся. Приобнял пожилую женщину, и они поковыляли к копам. Все время опасливо оглядываясь. Камера поймала их лица. Благодарности во взгляде старика и старухи не было, только страх.
– Плохо дело, – мрачным тоном произнес Дюбува. – Русский! Какой у тебя приказ?
– Открывать огонь на поражение без предупреждения по всем лицам, которые попытаются выйти на проезжую часть.
– Приказ помнишь, – сказал комендор-сержант, – а лучше бы тебе, придурок, память отшибло. Командир взвода будет недоволен.
Андрей представил разъяренного Шелли – и промелькнула мысль, что надо было расстрелять седовласую парочку… Но нет. Он солдат, а не каратель и постарается оттянуть на максимально долгий срок тот момент, когда придется испачкаться в крови мирняка. Судя по операции, разворачивающейся в бедном районе новой американской столицы, морпех в прекрасном новом мире – и солдат и каратель одновременно.
– Добро принесет твоей заднице только неприятности. Как понял, Ливадов?
– Понял, сэр. Но…
– Заткнись, Русский! Конец связи.
Дюбува перебил Андрея, который хотел обратить внимание комендор-сержанта, что старик и старуха благополучно добрались до перекрестка. Копы принимают пожилую пару, и, может быть, не стоило их убивать. Но Дюбува не позволил ничего сказать; и хорошо, что так. Наговорил бы еще на гауптвахту.
На границе видимости заморгало красным. Андрей скосил взгляд, и визор вывел сообщение о появлении посторонних около поста рекрута Драмера, чья позиция была правее Ливадова. Следом выскочило инфоокно с трансляцией, как двое выглядывают на морпеха из-за угла дома. Взъерошенные, сомнительного вида типы. Тактическая система определила их негражданами в статусе раба. Один чернокожий, долговязый, в каких-то обносках. Другой, кажется, латинос. Что у него за сверток?
– Пупс! – закричал динамик. – Видишь двух утырков?
– Да, сэр! Вижу!
– Падай на землю и открывай огонь, как только ублюдки высунутся! – приказал комендор-сержант.
Кевин мгновенно оказался на земле, нацелив винтовку на угол дома, из-за которого только что выглядывали двое. Сейчас спрятались, но лишь от Драмера. С полусотни метров отлично видно, как два подозрительных хмыря вытащили из вороха тряпок автоматическую винтовку.
– Русский!
– Да, сэр!
– Огонь!
Негр и латинос, который передал сообщнику оружие, почему-то не замечали Ливадова. Зато негр давно взят на прицел, контур террориста светится ровно – чернокожий на мушке. Андрей выпустил в него очередь из восьми пуль. Одна из них разнесла голову, выбросив на стену рядом с латиносом кровь и мозги.
Второй террорист никак не отреагировал ни на смерть чернокожего, ни на стрельбу. Только высунулся на миг за угол; убедился, что морпех на месте, и юркнул назад прежде, чем Пупс выстрелил в него. Трансляция показывала, что латинос остается совершенно спокойным.
– Они под веществами! – воскликнул Дюбува. – Русский! Прикончи второго!
Латинос нагнулся к негру, чтобы вытрясти из его рук винтовку. Убитый не хотел расставаться с оружием, вцепившись посмертной хваткой в рукоять автомата.
– Воздушного удара не будет. Ливадов!
Андрей уже держал второго на прицеле. Почему латинос даже не смотрит в его сторону? Точно под серьезными веществами, наркоман чертов, а Ливадров давно забыл запах сигарет. В учебной роте они под запретом. Вдруг резко захотелось курить…
– Давай!
Вторая очередь снесла латиноса.
– Молодец, Русский! Это зачтется! – Голос комендор-сержанта был довольным. – Пупс! Ты тоже молоток! Конец связи!
Стало тихо. Ливадов только что убил двоих. И что? Ничего! Они были вооружены, а он выполнял боевую задачу. Андрей не хотел стрелять по старикам и не выстрелил, но, не задумываясь, разрядил половину магазина по террористам. Хм… Почему назвал убитых террористами? Потому что они собирались стрелять по Пупсу. Значит, террористы, да еще наркоманы. Для них существовал только лишь увиденный морпех. Кевин Драмер! Они заметили его первым и смотрели потом только на него, за что и поплатились.
