Пупс поднялся и помахал Ливадову рукой.
– Спасибо! – сказал Кевин. Рекруты тоже могли общаться через коммуникационную систему.
– Прикроешь в следующий раз, – отмахнулся Андрей.
– Разговоры! – Комендор-сержант снова вышел на связь. – Заткнули рты! Смотреть в оба! Все только начинается!
Француз не обманул, операция лишь разворачивалась. Примерно через час к организованным полицейским коридорам тянулся уже сплошной поток людей. Белые, латиносы и иногда чернокожие. Перепуганные, часто кашляющие. Оглядывающиеся на застывшие фигуры морских пехотинцев да на трупы тех немногих, которые почему-то не услышали предупреждения несмолкающих громкоговорителей. Либо решили, что запреты их не касаются.
Можно идти по тротуару, который примыкает к жилым домам, а на противоположной стороне улицы смерть – безжалостные морпехи, олицетворяющие корпорацию и могущество Синего сектора. Ливадов старался не думать, его задача – следить за бредущими вдоль оцепления гражданскими. Он должен поднять оружие и открыть огонь по любым подозрительным лицам и при любой попытке выйти на дорогу.
К счастью, в его зоне ответственности, или, говоря иначе, в его секторе стрельбы, ничего, что требовало вмешательства, более не случались. Нет желания стрелять по гражданским, даже по наркоманам с оружием в руках. Но связь учебного взвода постоянно оживала, а тактическая система выводила новые изображения или трансляцию с ликвидацией нарушителей. Парни работают, и трупов на Кольцевой улице становится все больше.
Андрей понимал, что второго проявления милосердия ему не простят, и поэтому второй оплошности он не допустит. Разве что… Он не сможет поднять руку на детей, как это сделал Упырь. Майк Боббс из его отделения, бывший ЧВКашник из «тевтонцев», мгновенно выпустил очередь по мальчишке, который одной ногой шагнул на асфальт. Ребенок случайно оступился, а сволочь Боббс как будто ждал, в кого разрядить винтовку. Еще и задел нескольких других гражданских.
– Упырь, ты идиот! Лучше целься! – зарычал через динамик комендор-сержант.
– Понял, сэр!
Отхлынувшая после выстрелов толпа держалась в стороне от раненых совсем недолго и скоро окружила их. Люди бросали полные ненависти взгляды на Упыря. Рекрут вскинул штурмовую винтовку и водил стволом вправо-влево, удерживая мирняк на мушке своей стодвадцатипятки.
Мать мертвого мальчика сидела на тротуаре, положив его голову на колени, и гладила волосы. Андрей думал, что сейчас в Боббса полетят камни, но люди ограничились проклятиями, криками и потрясанием кулаками. Двух раненых, которые не смогли идти самостоятельно, унесли к копам.
– Второй лейтенант на связи. – Динамик заговорил голосом Ричарда Шелли. – Выражаю благодарность рекруту Боббсу. Как слышно меня, Боббс?
– Слышу хорошо, сэр.
Морпехи не видели лица друг друга. Слава богу, избавлены от счастья лицезреть рожи боевых товарищей в инфоокнах визора; и Андрей тоже не видел физиономию Упыря. Но был уверен, что тот довольно скалился после благодарности командира взвода. Уроды они! Оба урода, что Шелли, что Упырь.
– Сука! – Ливадов не смог сдержать эмоций.
Трансляция с позиции Боббса еще не прервалась. Рекруты учебного взвода стали свидетелями, как мать убитого мальчика вдруг вскочила и кинулась к морпеху. Она сделала два шага по автомобильной дороге, и штурмовая винтовка Упыря вступила в дело снова. Три одиночных выстрела остановили женщину. Она сблизилась с убийцей своего ребенка еще на один метр и упала лицом на асфальт. В толпе на этот раз никто не пострадал. Растерявшиеся люди не успели разбежаться – все кончилось.
– Так держать, рекрут Боббс! – произнес второй лейтенант. – Конец связи.
Под убитой растекалась лужа крови.
– Оружие на предохранитель, – сухо скомандовал комендор-сержант. – Не переусердствуй, Упырь. Слишком много патронов тратишь, а я не люблю лишних трат. Ты ж меня знаешь.
– Знаю, сэр, – хриплым голосом ответил Боббс.
Шелли похвалил его, но днем и ночью с рекрутами вовсе не временный командир взвода, а дриллы. Случившееся не понравилось Французу, и вовсе не из-за высокого расхода боеприпасов.
– Конец связи.
Трансляция с позиции Упыря оборвалась. Андрей оглядел толпу, что двигалась к перекрестку. Люди идут небыстро – копы принимают мирняк медленнее, чем гражданские подходят к пункту фильтрации. На той стороне сейчас жара. Деревьев почти нет, и солнечные лучи падают вниз беспрепятственно. Зато цепь морпехов в тени, и до обеда они еще будут спрятаны от солнца, а потом включится система защиты от перегрева. Легкие экзосистемы тоже снабжены такой.
К двум часам солнце почти полностью перешло на противоположную сторону дороги, теперь в тени гражданские. Коснувшись ладонью кирасы экзоброни, Андрей обнаружил ее прохладной, то же – на шлеме. Вроде мелочь, но на службе мелочей не бывает, особенно при выполнении боевой задачи. Ливадов каждый раз удивлялся, когда задумывался о системе охлаждения экзоброни. Здорово это! Не спечешься заживо на солнце.
Прибыло второе отделение. Парни притащили с собой воду и сухпайки для всего взвода. После расстановки подкрепления дистанция между постами значительно уменьшилась. Часть постов получили команды приступить к приему пищи.
Андрей отошел под козырек магазина и, повернувшись боком к людскому потоку, вскрыл картонную коробку. На обед у него двадцать минут, но все равно должен следить за своим сектором ответственности. Ливадов глотнул воды и посмотрел на упаковки внутри картонной коробки. Не улыбается ему есть под ненавидящими взглядами гражданских, да и не особо хочется. Только надо делать все, что поможет ему выжить и обрести свободу. Самое легкое для него – это просто есть.
Кинув свою «125CN» на ремень, Ливадов открыл первую саморазогревающуюся упаковку. Постарался не думать о людях, но не смог не видеть и не слышать их. На фиг! Ливадов торопливо набивал рот и постоянно повторял про себя, что, если потребуется стрелять, он выстрелит – это помогло, он смог запихать в себя содержимое сухпайка. Лучше быть сытым… карателем, чем голодным карателем. А перед мысленным взором труп мальчика и его матери. Он и другие морпехи 73-го полка – каратели. Самые настоящие каратели.
Но он должен выжить в новом мире! Перекинув штурмовую винтовку к груди, Ливадов развернулся и мрачно посмотрел на бредущую мимо него толпу. Будь что будет! Если потребуется открыть огонь, он нажмет на спусковой крючок, но не сделает это ради убийства, как сволочь Упырь. Он будет убивать, только чтобы получить когда-нибудь свободу.
Вторая фаза операции продолжалась, удушающий газ выгонял из домов все новых и новых людей. Светящуюся дрянь распыляли таким образом, чтоб создать коридоры, по которым можно выйти напрямую к фильтрационным пунктам либо на Кольцевую улицу, по всей протяженности которой громкоговорители извещали о необходимости идти к полицейским и о запрете выхода на автодорогу. Изредка в глубине жилых кварталов гремели взрывы: ударные беспилотники продолжали охоту за террористами. Под этими ударами погибало и мирное население, но кто считает эти смерти? Скорее всего, подведут итог потом, после окончания операции, а простым морпехам никакой лишней информации не сообщали. Не нужно им знать, сколько убито гражданских.
