Я пытаюсь поправить плащ и отбросить от лица непослушные волосы. Мое дыхание прерывистое, и в воздухе с каждым новым выдохом появляется белое облачко пара. Какой-то стражник держит поводья Уилла. Конь гарцует на месте, потряхивая головой.
Я раздраженно смотрю на Дастана. Я старательно игнорировала его в течение нескольких месяцев с тех самых пор, как он стал соучастником того, что Рэн сделал с Греем. Именно Дастан сообщил Зо о том, что она освобождена от своих обязанностей. С тех времен он превратился из человека, которого я считала своим другом, в человека, которого я ненавижу.
Мое сердце все еще бешено стучит в груди.
– У тебя с головой вообще все в порядке?
Дастан выглядит не более радостным, чем я.
– Его Высочество приказал мне убедиться в том, чтобы вы не покидали территорию замка.
О, НЕУЖЕЛИ?
Я тяжело дышу, мои мысли полны желчи. Теперь Дастан преграждает мне путь, и будто готовится к тому, что я ударю его или убегу.
Мне нравятся обе идеи.
– Верни мне мою лошадь! – выкрикиваю я.
Дастан выглядит обиженным.
– Мне было приказано удерживать вас на территории замка и защищать.
– Я все еще на территории, и со мной все хорошо. – Я делаю шаг вперед и протягиваю руку к поводьям, но Дастан опережает меня.
– Если вы вынудите меня, я буду выполнять приказ, заперев вас в ваших покоях.
Я притворно ахаю.
– Да что ты говоришь? Как благородно!
Он игнорирует мой язвительный тон.
– Разве Грей не поступил бы так же?
Я замираю. Я вспоминаю, как мы с Рэном спорили и я вытащила кинжал в порыве гнева. Грей выхватил меч, чтобы остановить меня, и Рэн сказал: «Он отрубит вам руку, если я ему прикажу». Когда я спросила об этом у Грея, он ответил: «Я просто выполняю приказы, миледи, и вовсе не желаю вам зла».
В текущей ситуации Грей поступил бы так же. Это несколько охлаждает мой пыл.
Я хмурюсь и иду вперед. Дастан делает шаг, чтобы преградить мне путь. Я стискиваю зубы.
– Я просто хочу снять седло, – мрачно говорю я. – Если ты не возражаешь.
Он внимательно смотрит на меня, потом отступает в сторону. Я выдергиваю поводья из рук другого стражника, затем нежно провожу ладонью по щеке Железного Уилла. Он фыркает и взмахивает хвостом, выражая свое недовольство.
Как бы мне хотелось быть ловкой и гибкой, и как здорово было бы обладать навыками, которые позволили бы мне вскочить на спину Уилла и галопом ускакать отсюда, попутно втоптав Дастана в пыль. Однако я не могу так поступить, а если все же попытаюсь, то Дастан наверняка потащит меня в замок и запрет в моей комнате.
Вернув Уилла в стойло, я ослабляю подпругу и снимаю седло со спины коня. Я не в тюрьме, но все равно чувствую себя пленницей.
Я откладываю седло и беру щетку, которой начинаю вычесывать мягкую шкуру Уилла. В какой-то момент Дастан отдает другим стражникам приказ стоять снаружи конюшни, а сам встает у стены через проход.
Я игнорирую его, сосредоточившись на Уилле, и вокруг воцаряется тишина. Мой гнев нарастает, желая найти конкретную цель и делая меня напряженной и беспокойной. В стойло пробирается холодный ветерок, и я пытаюсь справиться с дрожью, прижимаясь ближе к коню. Это не помогает, и я дрожу сильнее, судорожно втягивая воздух сквозь зубы.
– Миледи, – окликает меня Дастан, появляясь за моей спиной, но я не оборачиваюсь.
– Отойди от меня.
– Если вам холодно, то возвращайтесь в замок.
– Не хочу.
Дастан ничего не говорит, и мне интересно, остался ли он стоять за моей спиной или же вернулся на свое место. Я не могу понять, веду ли я себя с ним грубо или же это он ведет себя как козел, но, честно говоря, мне все равно. Я перестаю вычесывать Уилла и прижимаюсь лбом к его шее, вдыхая запах сена и конюшни. От животного веет знакомым теплом. Когда я только попала в этот мир, именно Уилл стал моим постоянным источником утешения.
Теперь я знаю, что когда вы исчезаете, то стоит в первую очередь проверять конюшни.
Грей сказал мне это на второй день моего пребывания в Эмберфолле. Мои глаза против воли наполняются слезами, а в горле образуется комок. Я лишилась матери из-за рака, а потом друга, когда Грей сбежал, а теперь я осталась без брата, когда он отправился на помощь моему другу.
А я застряла здесь, как идиотка, потому что верила в Рэна. Потому что верила в Эмберфолл.
Я сглатываю слезы и делаю это тихо, потому что не хочу, чтобы Дастан видел, что я вот-вот расплачусь. Я снова вздрагиваю от холода и обхватываю себя руками.
Дастан вздыхает. Мгновение спустя его плащ падает мне на плечи.
Я поворачиваюсь, и я уверена, что в моих глазах пылает гнев, потому что Дастан поднимает ладони в примирительном жесте.
– Вам не обязательно мерзнуть, чтобы досадить мне.
Плащ теплый, и мне хочется швырнуть вещь Дастану обратно, но это кажется мелочным. К тому же я правда замерзла.
Я прогоняю слезы, готовые пролиться, после чего снова провожу щеткой по шкуре жеребца, надавливая на нее чуть сильнее, чем необходимо.
– А тебе не обязательно притворяться добрым.
Дастан на мгновение замолкает.
– Я слышал, что вы сказали Его Высочеству в Большом зале.
– Я за тебя рада.
Я уверена, что меня слышали все присутствующие.
– Вы действительно считаете, что Его Высочество так поступил с Греем и Тайко по каким-то личным причинам? Вы думаете, он пытался таким образом осуществить своего рода… возмездие?
– Я не хочу с тобой разговаривать, Дастан.
– И вы думаете, что если бы я отказался подчиняться, то принц изменил бы свое решение? – Он выдерживает паузу. – Или же вы думаете, что он бы для начала меня разжаловал, а уже потом отдал этот приказ кому-то другому?
Щетка по-прежнему скользит по плечу Уилла.
– Вы думаете, – продолжает Дастан, – что Грей не стал бы подчиняться подобному приказу, если бы его получил?
Нет, он бы подчинился. Я с трудом сглатываю комок в горле.
– Последние слова Грея перед исчезновением, – говорит Дастан мне в спину, – были клятвой колдунье, которая чуть не уничтожила Эмберфолл. Вы можете винить Его Высочество за принятые им меры, и вы можете винить меня за то, что я следовал его приказу. Однако если бы Грей тогда просто сказал правду…
– Пожалуйста, хватит. – Глупая слеза скатывается по моей щеке.
Я не хочу, чтобы Дастан был прав, но он прав. Грей позволил мне увидеть проблески того, каким нежным и добрым человеком он мог быть, но существовали причины, по которым я считала его устрашающим первое время.
