– Мне не нужно отрезать людям языки, чтобы доказать свою точку зрения!
– Может, и нужно! Без этого люди вообще не понимают, что у тебя есть какая-то точка зрения.
Я свирепо смотрю на нее. Она сердито сверлит меня взглядом в ответ.
Лучше бы я не плакала у нее на плече несколько минут назад. Из-за этого я чувствую себя неимоверно слабой, особенно сейчас, когда Нолла Верин стоит передо мной, облаченная в кожу и сталь. Она только что вернулась с тренировочных полей, в то время как я пряталась в своей комнате.
Я выпрямляюсь.
– Спасибо, что поделилась своими мыслями, – процеживаю я сквозь зубы. – Мне нужно готовиться к ужину.
Раздается стук в дверь, но никто из нас не двигается с места.
– Войдите! – наконец кричу я.
Заходит служанка с подносом чая, о котором я просила. Это молодая девушка с раскрасневшимися щеками и рыжими волосами, собранными в узел на затылке. Ее глаза прикованы к подносу, который шириной едва уступает ее росту. Зайдя в комнату, служанка делает реверанс, отчего стоящая на подносе посуда позвякивает. Прежде чем заговорить, девушка прочищает горло.
– Ваше Величество! – Она бросает взгляд на Ноллу Верин, и ее голос прерывается, когда она ставит поднос на боковой столик. – Ваше Вы-высочество. Налить каждой из вас по чашечке?
Нолла Верин складывает руки на груди и говорит:
– Конечно.
И в этот же самый момент я произношу:
– Нет, моя сестра уже уходит.
– Ладно, – хором говорим мы.
Но никто из нас не двигается.
Я тоже складываю руки на груди. Служанка в растерянности мешкает, затем, должно быть, понимает, что моя сестра на самом деле не уходит. Девушка ставит две дребезжащие чашки на блюдца. В напряженной тишине комнаты звук разливаемого чая звучит очень громко.
Взяв в одну руку блюдце, служанка подходит ко мне. Ее опущенный в пол взгляд и дребезжащая на блюдце чашка наводят меня на мысли, не была ли эта девушка жертвой какого-нибудь изощренного наказания от моей матушки. Она напоминает мне напуганную работницу таверны, которую я видела утром.
– Спасибо, – мягко говорю я, не сводя глаз с сестры. Я забираю у нее блюдце. Служанка делает еще один реверанс, после чего внезапно замахивается на меня.
Все мое внимание сосредоточено на Нолле Верин, и я едва ли понимаю, что происходит, однако мои нервы сегодня натянуты до предела, поэтому мое тело вздрагивает, реагируя на ситуацию быстрее разума.
В любом случае моя реакция не имеет значения. Нолла Верин сражается в разы лучше меня. В ее руках тут же появляется кинжал, который застревает в груди девушки быстрее, чем разбивается об пол моя чашка с чаем.
– Стража! – кричит Нолла Верин, но мой взгляд прикован к лежащей на полу девушке. Она задыхается, захлебываясь кровью. Ее руки невольно цепляются за рукоять клинка, торчащего у нее из груди.
– Ты… ты, – хрипит служанка.
Нолла Верин ударяет ее ногой по ребрам, и глаза девушки широко распахиваются. Она издает громкий сиплый звук в отчаянной попытке наполнить легкие воздухом.
Моя сестра плюет на нее.
– Тебе повезло, что ты умрешь раньше, чем я смогу воздать тебе по заслугам.
Я хватаю сестру за руку.
– Прекрати!
Я смотрю на девушку, когда стражники врываются в мои покои с оружием наготове.
– Что я? Что ты хотела сказать?
Ее веки начинают закрываться, а руки, сжимающие лезвие, ослабевают.
– Ты хочешь объединить нас с монстрами.
Затем ее глаза перестают двигаться, руки замирают на груди, и она замирает на полу. Мертвая.
* * *
Нападение поднимает такую шумиху, что я начинаю гадать, появится ли у меня когда-нибудь хоть одна свободная минута. Однако в каком-то смысле я ничего не имею против хаоса, вопросов, пристального внимания к деталям со стороны Грея и моей сестры, когда они ведут допрос стражи. Кланна Сун умоляет меня переместиться в покои королевы, но я не хочу покидать свою комнату. Мне кажется, что, кроме нее, мне больше негде спрятаться. Слуги унесли тело и быстро заменили испорченные бархатные ковры, пока я стояла, прижавшись к стене, и старалась не видеть угрозу в лице каждого входящего в мои покои.
Проходит несколько часов прежде, чем стражники и советники уходят из моей комнаты, и со мной остаются только Нолла Верин и Грей. В данный момент они о чем-то разгорячено спорят, стоя прямо за моей дверью. Голос Ноллы Верин звучит тихо, но моя сестра уже успела выразить свое мнение. Скорее всего, она хочет казнить всех моих личных стражников и подобрать новых. Возможно, она уже отдала приказ. Возможно, ее приказ уже был исполнен.
От одной только мысли об этом я прихожу в ярость. Мне не хочется знать наверняка, отдавала она какие-нибудь приказы или нет.
А вот от этой мысли мне становится тошно. Я обязана знать обо всем.
Нолла Верин права. Я должна уметь постоять за себя. Живое доказательство тому совсем недавно хватало воздух на моем полу.
Я вздрагиваю и подхожу к окну, за которым уже давно стемнело. В комнате тепло от горящего в камине огня, однако холод все равно пробирается сквозь оконные щели. Мне нужно задернуть шторы, чтобы не было сквозняка, но я не хочу, потому что и так чувствую себя в ловушке. По углам оконного стекла блестит иней, а это значит, что Айзек, должно быть, где-то на крыше.
Ты хочешь объединить нас с монстрами.
Может быть и так, но сейчас мне от этого спокойнее. Если Айзек на крыше, то вряд ли кто-то осмелится забраться ко мне через окно. Да, мои покои находятся на третьем этаже, но у Грея однажды получилось забраться ко мне в комнату по веревке, поэтому я знаю, что это возможно.
Дверь тихо щелкает, и я не знаю, что меня больше пугает: мысль о том, что я сейчас одна, или что на меня нападут. Я разворачиваюсь до того, как успеваю себя остановить.
Нолла Верин ушла. На пороге моей комнаты стоит Грей. Его темные глаза изучают мое лицо, и я не сомневаюсь, что он без труда видит все мои страхи и тревоги.
– Я послал за едой, – сообщает Грей. – Твоя сестра выбрала новых стражников для караула. Я присоединюсь к ним, как только подадут ужин. Джейк сменит меня в полночь…
– Пожалуйста, не надо. – Мои слова не громче шепота, но Грей прерывается, чтобы выслушать меня.
– Лия Мара, тебя дважды пытались убить, – говорит он. – Я не могу вернуться к себе, когда…
– Нет. Я имела в виду… – Мой голос срывается, и мне приходится прочистить горло. – Я просто не хочу, чтобы ты уходил.
Грей слегка прищуривается, и мне досадно оттого, что он так хорошо умеет скрывать свои эмоции. Щеки начинают гореть румянцем, и мне приходится опустить глаза в пол. Мы очень редко остаемся с ним наедине, а когда эти редкие моменты наступают, то даже они обычно испорчены открытой дверью и стоящими неподалеку стражниками. Мой народ презрительно относится к мысли, что для управления страной мне нужен стоящий рядом мужчина. Именно поэтому я приложила все возможные усилия, чтобы доказать обратное и убедить моих подданных, что союз с Греем в первую очередь будет выгодным им.
