Затем он говорит:
– В то время нас угощала трактирщица Джоди. Она была моей подругой.
Я внутренне напрягаюсь. Возможно, дело в том, с какой интонацией Грей произносит слово «подруга», или же в том, что эта девушка – трактирщица. Или же мне просто трудно слышать имя незнакомой мне девушки из уст Грея.
– Подруга? – переспрашиваю я, стараясь говорить небрежно, но, скорее всего, у меня получается это из рук вон плохо.
– Да, просто подруга. Ничего больше, – отвечает Грей, после чего слегка качает головой. – Тогда я слишком… Слишком боялся разоблачения, чтобы в моей жизни мог появиться человек, с которым меня бы связывало нечто большее.
– Ты опять толкуешь про свое стратегическое отступление?
– М-м-м, – уклончиво мычит Грей, и я улыбаюсь.
Я жду продолжения, но он больше ничего не добавляет. На мгновение я задаюсь вопросом, имеет ли для меня значение, было ли между ним и этой девушкой что-то большее, в чем он не хочет признаваться. Однако я зря забиваю себе голову подобной ерундой. Для человека, который так мало рассказывает о себе, Грей невероятно откровенен. В его словах никогда нет даже намека на хитрость или обман.
Молчание, которое воцаряется между нами, нельзя назвать напряженными. Моя ревность смягчается, превращаясь во что-то более теплое, приятное и нежное. Захватившее меня чувство заставляет меня желать, чтобы нам никогда не приходилось покидать мои покои, чтобы мир ограничивался лишь этими стенами, чтобы существовали только я, Грей, потрескивающий в камине огонь, а за окном не было ничего, кроме ночного неба.
Подобная мысль кажется мне безмерно эгоистичной.
Я сглатываю комок в горле и не позволяю слезам пролиться.
– Я видела тебя на поле вместе с Тайко. До этого он мне несколько дней на глаза не попадался. У него все хорошо?
– Я… не уверен.
Это не тот ответ, которого я ожидала, поэтому я резко поднимаю на него взгляд.
– Почему?
– Я подозреваю, что ему, скорее всего, приходится справляться со своей ролью избранного.
– Ну, он в этом не одинок. – Я откупориваю бутылку вина и каким-то образом сдерживаю себя, чтобы не налить в три раза больше обычного.
– Не одинок, – вздыхает Грей, соглашаясь, и пододвигает ко мне свой бокал. Странно. Он почти никогда не пьет.
Я с удивлением приподнимаю брови. Он лишь пожимает плечами.
Я наливаю ему вина. Мой бокал уже наполовину пуст, когда Грей только тянется за своим. Он делает маленький глоток, а затем снова ставит бокал на стол. Его взгляд при этом неотрывно следит за каждым моим движением, за тем, как наклоняется мой бокал, или, может быть, за тем, как мои пальцы обхватывают ножку. Или же он наблюдает за моими губами и шеей… Мне приходится поставить бокал на стол. Мои щеки пылают, мысли уплывают далеко, в совершенно неверном направлении. Грей проводит пальцем по основанию своего бокала, и я краснею.
– Я думала, мы вместе будем вести себя безрассудно и напьемся, – говорю я.
Но, естественно, Грей никогда не бывает безрассудным. Никогда не бывает беспечным. Он подтверждает это, когда начинает говорить:
– Я должен стоять в карауле у твоей двери, Лия Мара.
Наверное, он прав, но эти слова пронзают мое сердце. Затем я вдруг понимаю, что Грей не двигается с места. Его темные глаза по-прежнему устремлены на меня, его длинные пальцы все также описывают бесконечные круги по основанию бокала.
«Сражайся за себя», – сказала Нолла Верин.
Я сглатываю.
– Я хочу, чтобы ты остался со мной, – шепчу я.
Грей закрывает глаза и делает глубокий вдох, а затем делает большой глоток вина, после чего резко ставит бокал на стол.
– Черт побери, это ни к чему хорошему не приведет.
Я не знаю, имеет ли он в виду мое предложение остаться или же вино, но мне хочется заставить его опустошить бокал. Я хочу увидеть, как Грей теряет контроль.
Сама мысль об этом заставляет меня краснеть. По крайней мере, один из нас проявляет сейчас благоразумие. Грей здесь только для того, чтобы защищать меня и отпугивать наемных убийц. Он не сможет справиться с этой задачей, если будет пьян.
Я встаю из-за стола и снова смотрю в окно, прижимая кончики пальцев к ледяной раме. Холод действует на меня несколько отрезвляюще и приводит в чувства. Я делаю глубокий вдох.
– Иди, если нужно, – говорю я. – Моя стража, наверное, будет рада…
На мою талию опускаются руки, и у меня перехватывает дыхание.
– Тсс, – шепчет Грей, удерживая меня на месте. Его дыхание касается моих волос и кожи на моей шее. Его руки всегда очень нежные, но при этом я все равно чувствую их силу. Мое сердце едва не выпрыгивает из груди волнения, но я хочу прижаться к Грею сильнее и позволить его рукам обнять меня.
– Слухов будет не избежать, – говорит он, его голос звучит низко и напряженно. – Даже если я всего лишь буду дежурить в твоей спальне, пока ты спишь, стражники и слуги все равно начнут болтать.
Я вспоминаю, как Грей противостоял Солту на тренировочном поле и делал все возможное, чтобы добиться подчинения от моих солдат таким образом, чтобы это не противоречило моему желанию править без жестокости. Грей старался командовать так, чтобы его приказы не шли вразрез с моими. Я задумываюсь над словами Ноллы Верин и задаюсь вопросом, не страдают ли окружающие меня люди от моей неуверенности в себе.
Я провела слишком много времени, беспокоясь о том, чего хотят все остальные, и переживая о том, что обо мне подумают. При этом я ни на минуту не задумывалась о том, чего сама хочу.
– Ну и пускай болтают, – наконец говорю я.
– Лия Мара…
– Мне все равно. – Я разворачиваюсь в его объятиях и смотрю на него. – Постой… Неужели… Тебе не все равно?
– Твои люди изначально были обо мне невысокого мнения. – Грей хмурится. – Но я не хочу, чтобы они думали хуже о тебе. – Он поднимает руку, чтобы отвести прядь волос от моего лица.
– Я о тебе довольно высокого мнения, – тихо говорю я. Его большой палец скользит по линии моего подбородка, и я вздрагиваю.
– Я рад, что это так. – Он проводит пальцем по моей шее, едва касаясь кожи, как будто не уверен, что ему это дозволено. Его прикосновение становится почти невесомым, когда его рука соскальзывает вниз по моему плечу, после чего исчезает.
Я ловлю Грея за запястье, впиваясь пальцами в один из его кожаных наручей. В его взгляде отражается блик света. Мы просто стоим и дышим друг другом.
Мои щеки начинают гореть сильнее, и я смущенно смотрю на его руку.
– Ты можешь запросто вырваться.
– Я не хочу.
Он наклоняется, чтобы прижаться своими губами к моим, и я делаю глубокий вдох. Мои пальцы по-прежнему сжимают его запястье, но мне кажется, что это он поймал меня. Губы Грея теплые и уверенные, они двигаются медленно, размеренно, а когда его язык касается моего, я издаю невольный стон. Не знаю, отпускаю ли я его запястье или он вырывается сам, но обе его руки внезапно оказываются на моей талии, разжигая огонь в моем теле. Моя спина ударяется о холодную раму окна, и от этого стекла начинают дребезжать.
