Затем Грей говорит:
– Я тоже ни разу.
Это так неожиданно, что я едва не падаю с кровати.
– Но… Ты же был стражником! Как это возможно?
Он слегка пожимает плечами.
– Мне было семнадцать, когда я вступил в Королевскую стражу. Клятва королевской семье подразумевала отказ от собственной, поэтому ухаживать за девушками было запрещено. Некоторые стражники посещали бордели в городах, но меня это не прельщало. – Он проводит пальцем по моему плечу, по шее, а затем вниз по груди.
Я вздрагиваю, и у меня перехватывает дыхание, но он наклоняется, чтобы еще раз поцеловать меня в губы.
– Тебе придется простить мне мою неопытность.
– А тебе придется простить мне мою… – начинаю я, но его рука нежно проскальзывает под мою мантию. Моя спина выгибается от его прикосновения, и я понимаю, что вообще не могу думать.
– Я слышал много рассказов, – говорит он мне на ухо, и в его голосе звучит насмешка. Его зубы, дразня, слегка царапают мою скулу. – А ты много читаешь, поэтому много знаешь. – Его большой палец гладит чувствительный участок моей кожи, и я снова задыхаюсь от желания. Грей отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза и улыбнуться. – Уверен, у нас все получится.
Глава 16
Грей
Я редко сплю достаточно долго, чтобы меня будило солнце, однако когда мои глаза наконец открываются, комнату уже заливает тусклый утренний свет. Огонь в очаге превратился в тлеющие угли, и я чувствую холод в воздухе, но одеял Лии Мары хватает, чтобы согреть меня. Впрочем, как и самой королевы, свернувшейся калачиком рядом со мной.
Она еще не проснулась. Ее лоб прижимается к моему плечу, ее рыжие волосы рассыпались в пространстве между нами, сияя в неярком солнечном свете. Колени Лии Мары прижимаются к моему бедру. Я разрываюсь между желанием разбудить ее, чтобы посмотреть в ее прекрасные глаза, и дать ей поспать, чтобы я мог продолжать наблюдать, как солнечный свет скользит по изгибу ее обнаженного плеча. Я разрываюсь между желанием остаться рядом с ней до конца времен и желанием найти и убить всех тех людей, которые смеют желать ей зла. Я очень долгое время защищал ее и своих друзей, но сейчас все резко изменилось.
Я больше не расцениваю ее защиту как обязательство, как вынужденную необходимость. Нет, я хочу ее защищать по другим, более личным причинам.
Мне нужно встретиться с офицерами и генералами армии Лии Мары сегодня утром. Скорее всего, собрание уже началось, но я не могу оставить ее одну.
Лия Мара глубоко вдыхает, после чего ее губы прижимаются к моей руке, но девушка так и не открывает глаза. Я протягиваю руку, чтобы убрать волосы от ее лица, и ее веки слегка приподнимаются.
– Я боялась, что проснусь, а тебя не будет, – тихо говорит она.
– Все еще здесь. – Я провожу пальцем по ее губам, и она оставляет поцелуй на моей руке. – Хотя я и должен встретиться с твоими генералами по поводу донесений из Эмберфолла.
– Они могут подождать еще немного. – Она придвигается ближе пока ее ноги не переплетаются с моими, и я забываю обо всем, кроме прикосновения ее кожи и вкуса ее губ.
Минуты, часы или десятилетия спустя солнечный свет заливает комнату. Я застегиваю наручи, а Лия Мара краснеет, глядя на меня из-под одеяла.
– Если ты не перестанешь так на меня смотреть, – говорю я, – мне придется провести здесь весь день.
– Ты хочешь сказать, что это предупреждение? Больше похоже на обещание.
Ее слова вызывают у меня улыбку, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать девушку.
– Не искушай меня, красавица, – говорю я, и Лия Мара пытается зацепиться пальцами за ворот моей рубашки, но я ухмыляюсь и отталкиваю ее руку. – Увидимся позже.
Она откидывается на подушки и притворно дуется.
– Наверное, мне нужно побыть королевой, по крайней мере, некоторое время.
– Я попрошу Айзека остаться с тобой, когда сам не смогу, – говорю я, и Лия Мара становится серьезнее. Ее притворная обида превращается в настоящее беспокойство.
– Как бы мне хотелось, чтобы мы могли остаться здесь, – тихо произносит она.
Я беру свой ремень с мечом и обматываю его вокруг пояса.
– Однажды я слышал, как отец Рэна… Мой отец, следует полагать… Сказал, что если ты не можешь заставить свой народ полюбить себя, то ты должен заставить их себя бояться. Уважение редко рождается из чего-то другого.
– Моя сестра сказала то же самое. – Лия Мара наблюдает за тем, как я пристегиваю оружие. – Я не хочу, чтобы люди боялись меня, Грей. – Она переводит дыхание, и ее голос становится едва слышным. – Ты считаешь, подобное желание делает меня слабой королевой?
– Нет. – Я подхожу к кровати и прижимаю руку к щеке девушки. – Ты способна быть сильной королевой, не будучи своей матерью, Лия Мара.
В тот момент, когда я произношу эти слова, я понимаю, что не уверен в их правдивости.
Солдаты на тренировочных полях не согласились бы со мной. В Эмберфолле король Бродерик никогда не отличался добротой. Рэн предан своему народу, но и он не против проявления жестокости, когда в этом появляется необходимость. Шрамы на моей спине и спине Тайко – достаточное тому доказательство.
Скорее всего, Лия Мара видит сомнение в моих глазах, потому что она кладет свою руку поверх моей.
– Нолла Верин считает, что я слишком мягкая.
– Твоя сестра жестока, потому что такой ее хотела видеть ваша мать, – говорю я. – Она готовилась взойти на трон, но она не знает другого способа править.
Лия Мара пристально смотрит на меня.
– Ты… Не доверяешь ей, – осторожно говорит она.
– Я доверяю ей, – отвечаю я. – Я уверен, она будет вести себя точно так же, как Карис Люран.
Лия Мара хмурится.
– Нолла Верин говорит, что мне нужно уметь постоять за себя, если я ожидаю, что народ будет сражаться за меня. Матушка бы с этим согласилась.
– Нолла Верин не права.
– Разве?
– Ты королева, Лия Мара, и ты взяла трон силой. Ты умеешь постоять за себя. Я видел проявление твоей силы и храбрости бессчетное количество раз. – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее. – Теперь настало время показать их твоему народу.
* * *
Джейк стоит в коридоре, когда я, наконец, выхожу из покоев Лии Мары. Он прислонился к противоположной стене, скрестив руки на груди. Если бы я не знал его лучше, я бы мог поклясться, что он дремал. Однако я прекрасно знаю, что Джейк очень хорошо умеет притворяться скучающим и невнимательным, когда на самом деле он держит ухо востро. Его глаза округляются, и он выпрямляется, когда видит меня.
Я не уверен, что такого он видит в моей внешности, но это заставляет его улыбнуться. Он цепляется большим пальцем за ремень с мечом и говорит с напущенной небрежностью:
