Признаки работы Лилит очевидны.
«И он не выглядит… здоровым», – сказал Айзек.
М-да, это мягко сказано.
В течение нескольких недель я боялся того момента, когда снова столкнусь с ним лицом к лицу. Мне было страшно думать об убийстве человека, которого я когда-то поклялся защищать. Я боялся, что не смогу поднять на него меч и предпочту умереть сам.
Я думал, что найду Рэна в таком плачевном состоянии. Я должен был догадаться. Я помню издевательства Лилит. Я помню, как много Рэн вытерпел ради меня.
И я вижу, как много страданий ему довелось пережить в этот раз.
Рэн не отпускает руку Харпер. Они сидят вместе на диванчике у камина, и он продолжает смотреть на нее так, как будто ждет, что она исчезнет из комнаты, если он на миг отвернется.
– Все в порядке, – шепчет она, и ее дыхание прерывается. – Я здесь.
– Я бы пошел за тобой, – говорит он. – Она сказала, что убила тебя.
– Она пыталась.
– Вы должны уйти. – Он смотрит на меня. – Уведи ее отсюда. Лилит будет зверствовать. Ты же знаешь, Грей. Ты помнишь.
– Я пришел сюда, чтобы избавиться от нее, а не бежать.
Я расхаживаю между окном и дверью. У входа Тайко стоит на страже. Я подхожу к окну и окликаю Айзека, но он все еще где-то в небе. Я слышу, как он отвечает мне на своем языке где-то вдалеке. Интересно, начали ли солдаты приближаться к замку?
– Грей? – тихо говорит Харпер. – Ты можешь исцелить его?
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ним. Рэн замирает. Его взгляд встречается с моим, и он невольно вздрагивает. Я видел это десятки раз среди людей Силь Шеллоу, но смотреть, как от меня в ужасе шарахается Рэн, – это совсем другое.
– Останутся шрамы. – Я делаю паузу. – Но я могу исправить все остальное. Тебе больно?
Рэн быстро качает головой, но это ложь, это явная ложь. Признаки воспаления очевидны в тех местах, где его кожа распухла и сильно покраснела.
Тайко оборачивается, продолжая стоять у двери.
– Это не больно, – легко говорит он, и подобная доброта может быть свойственна только Тайко. Когда-то ведь он пострадал от рук Рэна, и я не думаю, что кто-то из нас мог об этом забыть.
Тем не менее у Рэна долгая, ужасная история с магией. Многие из его действий были мотивированны желанием защитить народ Эмберфолла, но если заглянуть глубже, то они также были следствием его страха, неуверенности и боли.
После долгого молчания Рэн высвобождает свои руки из рук Харпер и выпрямляется, чтобы сесть без чьей-либо помощи. На его лице отражается подобие его привычной вызывающей самоуверенности.
– Делай что хочешь.
С таким же успехом он мог бы сказать: «Добей лежачего».
Я пересекаю комнату и подтаскиваю низкий табурет, чтобы сесть перед ним.
– Я не Лилит, – говорю я, и в моем голосе нет мягкости. Даже больше, в моих словах проскальзывают нотки гнева. – Я не причиню тебе вреда.
Рэн ничего не отвечает, просто смотрит прямо на меня, как будто собирается с духом. Но когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его лица, Рэн хватает меня за запястье. Он так крепко сжимает часть моей брони, что на тыльной стороне его руки выступают сухожилия.
– Я не боюсь, – говорит он, и в его голосе слышится придыхание, которое убеждает меня в том, что это очередная ложь. Но затем он добавляет: – Я этого не достоин, Грей.
Что-то в моей груди сжимается от его слов, и я хмурюсь.
– Ты позволял ей мучить себя, чтобы она меня не трогала, – тихо говорю я. – Сезон за сезоном. И то, что ты сделал со мной потом, не может этого изменить.
– Ты оставался рядом со мной, – отвечает он. – Сезон за сезоном. Ты был рядом, хотя должен был давно сбежать. То, что я творил… – Его голос срывается. – То, что я сделал с тобой…
– Осталось в прошлом, – заканчиваю за него я. – Что было, то было. Одна ошибка не может перечеркнуть все то хорошее, что ты делал.
Рэн пристально смотрит на меня, и его дыхание почти дрожит. Я опускаю взгляд на его руку, которая по-прежнему крепко сжимает мое запястье.
– Рэн. Отпусти.
Он моргает, и я понимаю, что впервые по-настоящему говорю ему, что делать.
Что еще более удивительно, возможно, для нас обоих, так это то, что он подчиняется.
Я дотрагиваюсь пальцами до его изуродованного лица, и он вздрагивает прежде, чем взять себя в руки. Все его тело напряжено до предела, руки сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели. Что бы Рэн ни говорил, он явно боится магии. Но затем я чувствую, что моя сила начинает действовать, потому что его челюсть расслабляется, а плечи опускаются. Боль проходит. Опухоль и воспаление исчезают. Однажды я спас человеку глаз, но раны на лице Рэна слишком глубокие, слишком давние. Кожа вокруг его глаза срослась полностью. Очевидно, что уродливых шрамов избежать не получится. Это не самое плачевное состояние, в котором я когда-либо видел Рэна, поэтому мне легко избавиться от жалости в своем взгляде.
– Если бы я знал, что ты мой брат, – говорит он хриплым и дрожащим голосом, – я бы заставил тебя уйти в первый же день проклятия.
Я качаю головой.
– Если бы я знал, что ты мой брат, я бы все равно остался с тобой. – Я чувствую момент, когда исцеление заканчивается, и убираю руку, пристально глядя Рэну в глаза. – Хотя, если уж честно, я бы не стал мириться и с половиной твоих капризов в этом случае.
Рэн вздрагивает, затем слабо улыбается. Он прикасается рукой к щеке, как будто ожидая, что следов не осталось, но, должно быть, он чувствует шрамы, потому что улыбка исчезает с его лица, оставляя на нем лишь унылый взгляд в единственном глазу.
Харпер снова берет его за руку.
– Все нормально, – тихо говорит она. – Шрамы означают, что ты пережил нечто ужасное.
– Ах, да-да, принцесса, – шепчет голос из другого конца комнаты. Это Лилит. – Он действительно пережил нечто ужасное. Но разве не все мы?
Я подрываюсь на ноги с оружием в руках, по обыкновению обращаясь к своей магии в последнюю очередь. Но я среагировал на секунду медленнее, чем было нужно, поэтому меня отбрасывает назад вместе с мебелью. Харпер и Рэн падают на пол в противоположную от меня сторону.
– Разве ты не видишь? – Лилит обращается ко мне. – Ты слаб, Грей. У меня была целая жизнь, чтобы научиться владеть своей силой. У тебя же было всего несколько месяцев.
– У меня есть не только магия, – огрызаюсь я и вытаскиваю метательные ножи из наручей. Они врезаются ей в живот и в грудь, и она отшатывается назад.
Тайко тут же выпускает стрелу из лука, и она попадает ей в грудь.
Я начинаю наступать на Лилит.
– На этот раз я удостоверюсь, что ты действительно мертва. – После этих слов я вытаскиваю кинжал – единственное оружие, которое я приберег для этого момента, единственное оружие, которое, я знаю, может изменить ситуацию.
