Громко щелкнул дротовик Соколова, и короткая перебежка еще одного злодея закончилась его грузным падением.
– У тебя минус один человек! – не смог я не прокомментировать меткий выстрел унтера.
– Это ничего не меняет! – Голос вожака стал более сердитым. – Мы-то себе можем позволить дождаться темноты, чтобы спокойно перебить вас всех. А вот вы со своими ранами можете так долго и не протянуть.
– Соколов, давай-ка ко мне, – позвал жандарменыша ротмистр. – А то мои близко уже подобрались.
– Сейчас, – не отрываясь от прицела, ответил тот и снова выстрелил. – Готов!
И точно, вдалеке из-за ствола дерева вывалился очередной не то убитый, не то подраненный бандит, срочно решивший прилечь на травку. А я его даже не видел.
– Молодец, Соколов, – похвалил я парня. – Вернемся в город, буду ходатайствовать о твоем награждении. Глядишь, и лычку еще одну на погон получишь.
– Это если вернемся. – Жандармёныш тяжело перекатился на другой край нашего стихийного укрепрайона, поменявшись местами с ротмистром. – Прав бандюк, потемну они нас в кольцо возьмут и числом задавят. Уходить как-то надо. Может, по оврагу попробуем уйти?
– Не выйдет, – покачал я головой. – Думал я о том уже. Ваших ребят кто-то пострелял. И, скорее всего, как раз по оврагу к ним подобравшись. Наверняка рассчитывали, что мы в крайнем случае туда пустимся удирать, и засаду устроили. А если даже и нет, так пока мы до оврага доковыляем и на дно спустимся, бандиты заметят и добежать успеют. Расстреляют нас сверху, как в тире. Очень удобно, и могилу рыть не нужно. Разве что к воде ломануться и вплавь попробовать.
– Вода холодная, – покачал головой ротмистр, – с зимы не согрелась еще. Долго не выдержим, околеем.
– Есть! – подбив еще одного из нападавших, радостно доложил Соколов. – Еще троих положу, и мы счет сравняем, не зря пропадем.
Что-то не хотелось мне помирать даже при равном счете. Ну их на фиг, такие расклады!
– В общем, выход один, – констатировал я, подводя итоги, и заорал: – Слышь, любезный?! Не знаю, как там тебя! Давай побеседуем!
– Надумал сдаться? – тут же отозвался главарь.
– Еще думаю, – не стал я его сильно радовать, – хочу условия обсудить.
– Что вы такое удумали, – тревожно вскинулся ротмистр, – господин Штольц?
– Да есть одна задумка, – поспешил я его успокоить. – Не переживай, вас я не предам.
– Какие еще условия?! – весело поинтересовались из леса.
– Хочу обсудить вопрос сохранения жизни моим спутникам! – решительно прокричал я. – Без этого я не сдамся!
– Обманут, – нахмурился ротмистр, – как есть обманут.
– Знаю, – кивнул я и снова закричал: – Ну так что, поговорим?!
– Ну, давай поговорим! Иди сюда!
– Далеко не пойду! – упрямо заявил я. – Подходи тоже, мы не будем стрелять.
Соколов ухмыльнулся и заверил меня:
– Не сомневайтесь, снесу, едва покажется.
Но вожак бандитов оказался предусмотрительным.
– Только при условии, – прокричал он, – что дротовик ваш человек поставит на виду, прислонив к дереву! Увидим, что оружие хоть чуть-чуть шело́хнется, наделаем в тебе дырок.
– Хитрый гад, – покачал головой ротмистр. – Так он окажется в более выгодном положении.
– Это мы еще посмотрим. – Я почему-то был уверен в своей затее и постарался успокоить ребят: – За меня не переживайте. Выкручусь. Соколов, сделай, как он сказал. Только сначала перезаряди дротовик, чтоб обойма полная была. Как только я уложу главаря, хватай свое ружье и прикрывай меня.
– Понял, – кивнул парень.
А Пехов удивленно спросил:
– Уложите? Как?
– Есть средство, – ухмыльнулся я, вытаскивая из-за пояса пистолет, передергивая затвор и взводя курок. – Ротмистр, не одолжите мне вашу фуражку? Только мне придется ее испортить.
– Да забирайте. Мне уже все равно, – махнул рукой Пехов. – Даже если выберемся отсюда, обмундирование выбрасывать придется.
Это точно, видок у мужика еще тот был. Теперь он в своей безрукавке, напрочь изгвазданной кровью, грязью и соком травы, больше на разбойника походил, чем на жандарма. Ну да нам и не на параде маршировать.
Нет, не подойдет мне офицерская фуражка ротмистра. Слишком жесткие околыш с тульей. А вот у Соколова унтер-офицерский головной убор куда мягче будет. Не фуражка, а форменная панама с козырьком и кокардой. Картуз, одним словом.
Парень, как и его командир, жадничать и упираться не стал. Позволил прихватизировать фуражку без лишних слов. Хороший пацан, правильный. В лепешку расшибусь, но выбью ему повышение. Потом.
А пока я аккуратно, чтоб не нажать случайно на спусковой крючок, сунул снятый с предохранителя пистолет внутрь мягкой фуражки, запихав его в расширение тульи.
Положив указательный палец на защитную спусковую скобу, взялся за рукоять пистолета, прихватывая заодно и околыш фуражки. Теперь есть шанс, что бандит «макарку» не заметит. Проверил, чтоб при выстреле пуля случаем в кокарду не угодила, а то траекторию может изменить. Все, отлично.
Хотел я поначалу оставить пистолет за поясом или в задний карман штанов спрятать. Но подумал, что любая моя попытка сунуть руку под джемпер или себе за спину может насторожить оппонента раньше времени. А оно мне не нужно.
– Ладно, пошел, – сообщил я ребятам и громко оповестил бандитов: – Я выхожу! Не стреляйте!
Не стану врать, страшно было до колик в боку. Коленки ходили мелкой дрожью, а сердце трепыхалось, словно сумасшедшее. Потому как уверенности в том, что переговорщик не врет, а я нужен его нанимателю живым, у меня не было. Так, теплилась малюсенькая надежда, что решит этот засранец все-таки поболтать со мной, хотя бы просто ради издевки, а не прикажет пристрелить, едва я выйду на открытую местность. Но страх был куда сильнее.
Поэтому, встав на ноги, вынужден я был ухватиться за спасительный ствол березы. Иначе рухнул бы, к позору своему, обратно на землю.
Соколов уже дозарядил дротовик и выставил его напоказ, прислонив к стволу дерева.
– Я иду! – проорал я, стараясь, чтоб мой голос откровенно не дрожал. – Давай, где ты там, вылезай из своей норы!
Глава 11
Раненая нога затекла и онемела. Спина тоже не добавляла радости, обжигая резкой болью при каждом движении. Вот и какой из меня, такого хромого да кривого, герой? Уверен, со стороны это гораздо больше на глупое самопожертвование смахивало.
Хотя мне это, наверное, только на руку было – пускай противник видит перед собой лишь обессиленного калеку, от которого можно не ожидать угрозы. Так что я на всякий случай даже еще сильнее захромал, скорчил морду поизнуреннее и начал слегка постанывать при ходьбе.
