Я хотел припугнуть бандюка, сообщив, что, раз ему больше нечего нам рассказать, то жизнь упертого недоумка уже не представляет для нас никакой ценности. Но не успел договорить, как придурочный отморозок Митиано одним выстрелом вышиб пленнику мозги.
– Все равно казнили бы злыдня, – равнодушно заявил он в ответ на мои истеричные вопли, – за вооруженное нападение на представителей закона. А так мы казне деньги сэкономили.
И самое интересное, ротмистр тоже не проявил никаких душевных терзаний по поводу столь наплевательского отношения к жизни пленного. Который, кстати, сам в нападении не участвовал и вообще был безоружным. Я так этим двум деятелям и сказал. И пофигистами их обозвал, а они и спорить не стали. Но вот на то, что главарь банды был безоружным, ротмистр заявил, что я очень даже не прав.
Подняв трость бандита, он щелкнул какой-то кнопочкой, дернул за рукоять и продемонстрировал потайной стилет. Острый, длинный. Таким сердце продырявить – раз плюнуть. Странно только, что бандюк даже не попытался этим девайсом воспользоваться. Впрочем, оно и к лучшему. А тросточку я, пожалуй, захомячу. Оружия много не бывает. Тем более с такой профессией. Да и, похоже, пригодится трость прямо сейчас – этот слоняра Януш мне еще каким-то боком левое колено повредил. Нога еле гнется теперь.
Что хорошо, не нужно заказывать извозчика – транспорт, на котором прибыла команда рэкетиров, достался нам. Можно сказать, по наследству. Здоровенная, по местным меркам, механическая повозка, имеющая кроме сиденья водителя два ряда пассажирских кресел и большой закрытый грузовой отсек. Вот в него-то, подогнав транспортное средство прямо к крыльцу, Митиано на пару с Федором и запихали, уложив штабелями, всех пятерых неудачников-крышевателей.
Несколько минут пришлось потратить орку, чтобы завести драндулет, после чего мы не сказать чтобы тепло попрощались с мадемуазель Кати и поспешили умчаться на бешеной скорости, километров под тридцать, в управление.
А там дежуривший газаг чуть не лопнул от возмущения, когда мы припарковали драндулет прямо возле его будки на проходной. К тому же я, появившись во всей красе, переляпанный кровью с ног до головы, открыл грузовой отсек и продемонстрировал служивому живописную свалку из жмуриков. Если бы не форма ротмистра, следом за мной выбравшегося из авто, постовой точно попытался бы меня пристрелить прямо на месте. А так только забористо матюкнулся на незнакомом мне диалекте да, бешено дергая за какой-то шнурок, вызвал из караулки старшего смены.
Явившийся вскоре пожилой орк, щеголявший нашивками урядника на рукаве, ругаться и возмущаться не стал. Потому что поумнее да поопытнее был, явно и не такое в жизни повидал. Да и я сразу предъявил ему свою бляху дознатчика. Так что козырнул нам с ротмистром урядник и, спокойно выслушав, отдал распоряжение дежурному заняться выгрузкой и переноской в подвал привезенных тел. Словно ему по нескольку раз за день такое проворачивать приходится.
Гораздо больше старого газага почему-то удивил Митиано, решивший в то время, пока мы с Пеховым шастаем по кабинетам начальства, заняться подзаводкой пружинного двигателя нашей новой колымаги. Урядник, видимо от растерянности, даже честь ему отдал, хотя Митиано вроде и не заметил того вовсе, так увлеченно рукоять накручивал.
Общение с руководством порадовало. Миассов меня внимательно, хотя и не совсем терпеливо выслушал, пообещал возместить ущерб мадам Рози, если от нее поступит на то заявка, и пожурил, что продолжаю делом Снежина заниматься. А после спешно отправил к зануде Френкелю отчеты составлять. Потому как, со слов графа, ему самому пообщаться со мной времени более не имелось ввиду срочной необходимости отправляться на экстренное совещание, созываемое самим канцлером.
Френкель тоже мне морали не читал. Никаких претензий по поводу превышения полномочий и незаконного применения оружия. Ну, пристрелили и пристрелили. Свидетели нападения на представителя закона есть? Есть?! Отлично. Личности нападавших опознаны? Нет? Ну и наплевать. Вот, заполняйте формуляр и не мешайте работать уважаемому сотруднику канцелярии. А то, что я пишу привычными мне буквами, несколько отличающимися от здесь принятых, никого не волнует. Главное, документ имеется. Бюрократы хреновы. В принципе, мог бы написать все, что взбрендится, но я отчитался по полной. Вдруг самому потом понадобится что-нибудь вспомнить или попросят меня прочитать рапорт перед высоким начальством. А так хоть не опарафинюсь. Для канцелярии же, я думаю, достаточно будет рапорта Пехова. Его наверняка тоже заставят отчитываться. И в том, что он все правильно напишет, я не сомневался.
Измарав чернилами одну кипу бумаг, пришлось тут же приниматься за вторую, поскольку без официального запроса мне никто не собирался сообщать о последних переговорах князя Снежина с управлением. Видите ли, не положено.
Битый час потратил на всю писанину, прежде чем смог получить из архива выписку переговоров. А потом пришлось просить поджидавшего меня Пехова, который, как оказалось, к своему руководству вовсе и не ходил, перевести мне все эти местные каляки-маляки. Черт, стоило бы уже заняться изучением алфавита, чтоб не играть в этот глухой телефон.
Выписка не слишком прояснила, куда и зачем отправился Снежин после салона. Запрос от него поступил на предмет местонахождения баронов Трехгорнова и Златоустова. В ответе же сообщалось, что первый находится в своей городской резиденции, а второй вот уже несколько недель гостит в имении графа Рощина, что приходится ему тестем.
Рощино находилось не так уж и далеко от города. И, в принципе, даже на своем несильно скоростном пароходе князь мог успеть смотаться туда-обратно, пообщаться со Златоустовым и вернуться в Селябу еще засветло.
Только вот настроения переться сейчас в область на совсем уж тихоходном заводном драндулете у меня как-то не имелось. Самочувствие после тесного общения с тяжеловесным Янушем оставляло желать лучшего и к дальним странствиям категорически не располагало. Поэтому, вызнав адрес городского особняка Трехгорнова, мы в первую очередь отправились туда.
Пусть начальство мое и выразило недовольство по поводу участия в расследовании этого дела, но прямого запрета вроде не поступало. А то, что не запрещено, стало быть, разрешено. Так что я решил и дальше пытаться распутать этот клубок, прокатившись по выясненным адресам.
Правда, пришлось предварительно заскочить домой. Мало того что зверски есть хотелось, так еще и распоряжение графа Миассова насчет внешнего вида у меня пока получалось выполнять с точностью до наоборот. Пришлось почти полностью переодеваться, а всю испоганенную одежду отправлять в стирку. Вдруг да удастся спасти хоть что-нибудь. А то ведь мне никакой зарплаты не хватит, если каждый раз придется на новые шмотки раскошеливаться.
А еще запас лекарств, вот ведь гадство, стремительно таял. Проглотил пару таблеток обезболивающего с горьким осознанием невосполнимости этого ресурса. И ведь не денешься никуда. После всех событий минувших дней чувствовал я себя так, словно меня бегемот пожевал и выплюнул.
Перекусили мы с ребятами наспех тем, что старый Флипке успел впопыхах на стол собрать, да, что называется, двинули на адрес.
