Виктория еще сильнее прижалась к Джеку, и мальчик крепко обнял ее.
– Скажи, Джек, почему вы должны сразиться? Разве нет другого пути?
Джек помотал головой.
– Между мной и Кирташем происходит что-то очень странное. Я возненавидел его с первого взгляда, с первой встречи, потому что он связан со смертью моих родителей. И все же их убил Эльрион. Их и Шейла. И превратил Александра в то, чем он является сейчас… какой-то… незаконченной помесью, если верить словам Кирташа. Все это натворил Эльрион. Кирташ сам прикончил его. Можно сказать, что, в некотором смысле, он отомстил ему за всех нас. И тем не менее… ненависть, которую я испытываю к этому проклятому колдуну, намного слабее моей ненависти к Кирташу. Что-то необъяснимое, словно я ненавижу его…
– …инстинктивно? – помогла ему Виктория.
Джек кивнул.
– Быть может, дело в том, что я всегда испытывал отвращение к змеям. Быть может, я чувствовал, что внутри Кирташа живет огромный ползучий гад. И я не думаю, что наши отношения от этого могли стать лучше.
– Думаю, что нет.
– И все же, – добавил Джек, – я мог бы… про все забыть, – не без усилий проговорил он, – отказаться от идеи убить Кирташа… если ты только попросишь меня. Потому что я знаю: он очень дорог тебе. Хотя мне очень сложно его понять. И, если я причиню ему вред… то страдать будешь ты.
Виктория сглотнула.
– Единственная проблема, – продолжал Джек, – заключается в том, что из нас двоих именно он горит идеей убить меня. Мне придется защищаться. Этого ты не можешь отрицать.
– Конечно, нет, – прошептала Виктория. Она выглядела подавленной. – Хоть бы все было иначе…
Повисло короткое молчание.
– Почему Кирташ утверждает, что если я умру, то ты будешь спасена?
– Я не знаю. Он не захотел мне объяснить.
– Если бы он оказался прав… – Джек замолчал и отвернулся.
– Что?
– Если бы он оказался прав, – продолжал Джек, понизив голос, – если бы оказалось, что я могу спасти тебя подобным образом… я бы согласился, Виктория. Правда.
– Нет… Не говори глупостей, – заикаясь, проговорила она. В горле у девочки застрял комок. – Ты думаешь, что я позволила бы тебе сделать что-то подобное? Пожертвовать собой ради меня?
– А разве не то же самое сделала ты, когда встала между мной и этой змеей, сказав что-то вроде: «Если хочешь убить Джека, то тебе придется убить нас обоих»? Я чувствую себя отвратительно: ведь, сам того не желая, я подверг тебя опасности.
– Нет, Джек. В глубине души я знала, что он не причинит мне вреда. К тому же…
«Не хочу жить в мире, где нет Джека», – сказала она Кристиану. И это правда. Сейчас она чувствовала то же самое. Но не осмелилась признаться Джеку.
– Должен же быть и другой способ разрешить ваше противостояние, – закончила она.
– Ты думаешь, Кирташ смог бы вступить в наши ряды, присоединиться к нам? – не без труда спросил Джек. Виктория с благодарностью улыбнулась: она знала, что мальчику стоило немалых усилий принять или даже просто подумать о такой возможности. – Ради тебя?
– Я не знаю, любит ли он меня до такой степени, Джек. Дело в том, что с Ашраном его связывает немало. Это его отец. А шеки… его народ. Но если бы… если бы Кристиан только решил оставить их… Он меня защищает. И мне даже страшно подумать, что с ним может произойти, если вдруг они узнают правду.
– Да, – кивнул Джек. – С этим Ашраном, по всей видимости, не забалуешь.
Виктория отвела взгляд в сторону.
– Я до сих пор не понимаю… Что вы находите во мне, – сказала она вполголоса. – Шейл… погиб, защищая меня. Кристиан предает своих из-за меня. А ты… говоришь мне все это… Но я – никто и ничто, всего лишь девочка четырнадцати лет, которая даже не способна обучиться магии, как положено. Не понимаю…
Она замолчала, потому что Джек приподнял ее голову пальцами за подбородок и посмотрел в глаза.
– А я понимаю, – мягко сказал он. – Понимаю даже, что Кирташ предает своих, включая собственного отца… ради одних твоих глаз.
Смущенная и польщенная, Виктория покраснела.
– Знаешь, что я вижу в твоих глазах, Виктория? – продолжал Джек. – Вижу… что-то прекрасное. Словно светящая в ночи звезда. Внутри тебя есть неповторимый свет, делающий тебя особенной, не такой, как все. Я вижу его так отчетливо, что порой не понимаю, как люди могут его не замечать.
Виктория затаила дыхание.
– Джек, это… так красиво.
Джек, казалось, вернулся в реальность и покраснел: ему стало стыдно.
– Ладно… может быть, звучит глуповато, но я сказал то, что думаю.
Он взял ее руку, чтобы лучше рассмотреть Глаз Змеи, но не касаясь его, чтобы снова не обжечься.
– Какое оно… страшное, – сказал мальчик.
– А мне, наоборот, оно кажется очень красивым… по-своему, – ответила Виктория и спросила себя, где ей доводилось слышать эти слова.
Джек не настаивал. Он заметил, что другой рукой девочка нервно играла со Слезой Единорога – украшением, которое ей подарил Шейл два года назад, незадолго до собственной гибели.
– Все мальчики, которые любят тебя, дарят тебе подарки, – с улыбкой заметил мальчик. – А я тебе еще ничего не подарил… как символ моих чувств к тебе, – резко проговорил он.
Виктория посмотрела на него и улыбнулась.
– Есть кое-что, что ты мог бы дать мне, тем самым осчастливив меня, – тихо сказала она.
– Что?
Она покрылась легким румянцем, но, не опуская взгляда, попросила его:
– Подари мне поцелуй.
Джеку казалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди. На мгновение его накрыла паника, потому что он никогда еще не целовал девочку, и ему было страшно сделать что-то не так. Но Виктория продолжала смотреть на него, да и самому Джеку этот момент снился сотни раз, и он не имел права упустить его.
Джек сглотнул, нежно взял лицо девочки в свои руки и приподнял ей голову. Он растворился в ее взгляде и неожиданно для себя увидел в ее глазах любовь, такую же сильную, как и его собственная. Ей тоже трудно было дышать, Виктория тоже стеснялась, и ее сердце билось со скоростью тысячи ударов в час, как и его собственное.
Он хотел что-то сказать, но не нашел подходящих слов. Дрожа как осиновый лист, Джек наклонился к ней, чтобы подарить ей то, о чем Виктория его попросила.
Поцелуй случился немного неловкий, но очень сладкий, и Виктория знала, что прямо здесь и сейчас, безо всяких сомнений, каким бы странным это ни казалось, она была влюблена в Джека точно так же, как и в Кристиана. Или, быть может, не совсем так – иначе, но не менее сильно. Она растворилась в бушующем в сердце Джека пламени. Нежность мальчика не была магнетической и искусительной, как у Кристиана, но Виктория чувствовала, как ее, словно плащом, укутывали теплота и безопасность. И девочка вдруг осознала, что, хотя первый поцелуй у нее случился с Кристианом еще тогда, несколько недель назад, в Сиэтле, поцелуй Джека в некотором смысле оказался для нее вторым первым поцелуем.
