Кирташ отступил еще на несколько шагов. Подойдя к Виктории, он посмотрел на соперников с безразличием и наклонился к девочке.
– НЕТ! – закричал Джек.
Кирташ холодно улыбнулся. Его пальцы едва касались волос Виктории, словно жестокая пародия на нежность. Джек кинулся к нему, но шек, не переставая улыбаться, закатил глаза и… исчез в воздухе вместе с заложницей, словно их и вовсе никогда не существовало.
Душа Джека разрывалась на мелкие кусочки. Зная, что бесполезно, он все равно побежал туда, где только что находились Виктория и Кирташ, и осмотрелся. Ярость и отчаяние пожирали его изнутри. В темноту леса он прокричал имя девочки, но никто не отозвался. Тут он осознал, что потерял ее, быть может, навсегда, и, пораженный, упал на траву, не в силах поверить в произошедшее.
– Виктория… – прошептал он, но голос его оборвался. Больше произнести он не смог ничего.
Для Джека потеря Виктории была равна исчезновению солнца, луны и всех звезд с неба. Его мир в одночасье превратился во мрак.
* * *
Во время сражения Виктория не отводила от друзей глаз, хотя, окаменев под взглядом Кирташа, ничем не могла им помочь. Сознание же девочка потеряла уже после, когда Кирташ унес ее с собой.
Она не чувствовала, как ее забрали из одного места и перенесли в другое. Головой Виктория понимала, что ее тело до сих пор испытывало сильную слабость, которая не давала ей возможности двигаться, вот только…
Девочка попыталась пошевелить головой, но не смогла. Ее мысли притупились, а тело казалось тяжелым и неповоротливым, словно она очутилась на другой планете с другим воздухом и давлением. Но, вместе с тем, все здесь выглядело для нее уже знакомым. Потому она была сбита с толку и никак не могла сосредоточиться.
Виктория осмотрелась по сторонам, и от страха ей скрутило живот.
Девочка обнаружила, что она привязана руками и ногами к круглой платформе, расположенной в центре комнаты без углов. Четыре окна в каменных стенах помещения выходили на каждую сторону света. В одном из них виднелось не одно солнце – целых два. Виктория заморгала, чтобы прогнать иллюзию, но ей не казалось: одно из солнц – красное – было меньше, чем второе, оранжевое. Тут девочка уловила блеск и третьего солнца, которое уже село за горизонт.
Вот так она и оказалась в Идуне. Виктории стало дурно, и она закрыла глаза. Нет, невозможно. Так не бывает. Она еще не готова. Виктории не следовало пересекать рубеж, не зная, что именно ее связывает с этим миром. Но хуже всего, что она оказалась здесь совсем одна.
Одна?..
Девочка открыла глаза и неимоверным усилием смогла повернуть голову.
И увидела, что рядом с платформой стоит Кирташ и наблюдает за ней. Она чуть не произнесла имя того, кого так любила – Кристиан, но прикусила губу и вовремя сдержала себя. В этом юноше не было ничего от Кристиана.
– Что ты собираешься со мной сделать? – вырвалось у нее.
Кирташ ничего не ответил. Он только поднял руку и провел пальцами по ее щеке, как обычно.
Нет, не как обычно. Виктория тут же почувствовала разницу. В этом прикосновении не было ни ласки, ни нежности, ни тепла. Кирташ коснулся ее кожи совершенно равнодушно, как касаются лепестков цветка, любуясь его красотой.
Пытаясь сдержать слезы, девочка заморгала. Она вдруг вспомнила, что потеряла. Нет, она не заплачет. Не проронит ни единой слезинки. Только не перед ним.
– Скажи мне, почему? – прошептала она.
– Такова моя природа, – спокойно ответил он.
– Ты не был таким раньше.
– Я всегда таким был, Виктория. И тебе это прекрасно известно.
Девочка попыталась высвободиться из оков, но у нее ничего не вышло.
– Не очень-то радушный прием мне оказали, – пробормотала она. – Что ты со мной собираешься сделать?
Он поднял голову и посмотрел в окно, любуясь закатом трех солнц.
– Я – ничего, – помолчав, ответил шек. – Это у Некроманта Ашрана на тебя есть планы.
Глубоко вздохнув, Виктория повернула голову и остановила на нем свой взгляд.
– И ты позволишь ему причинить мне вред? – спросила она тихим голосом. – После всех пережитых тобой ужасов и страданий, которые ты принял добровольно, защищая меня?
– Все это в прошлом, – ответил Кирташ. – А оно, кстати, напоминает мне кое-что.
Шек приблизился к девочке и взял ее за левую руку. Виктория вздрогнула, но прикосновение не несло в себе ничего, кроме полного безразличия. Она на мгновение закрыла глаза. Внутри нее словно разрушился целый мир. Она потеряла слишком многое… слишком быстро.
– Что ты делаешь?
Кирташ ничего ей не ответил и молча хотел снять с ее пальца Глаз Змеи. Однако Виктория ощутила легкое покалывание, и юноша резко отдернул руку. Его глаза загорелись яростным огоньком.
Девочка про себя улыбнулась и, несмотря на волнение, осталась довольна. Шискатчегг среагировал против Кирташа, не желая покидать ее. «Что бы это могло значить?» – подумала Виктория. В любом случае она радовалась, что ей удалось сохранить кольцо. Оно напоминало ей о Кристиане. О том самом Кристиане, который, в знак своих чувств к ей, подарил девочке это непростое украшение.
Взгляд Кирташа резал, словно ледяной нож.
– Ничего страшного, – сказал он. – Я сниму его с твоего мертвого тела.
Виктория сглотнула.
– Не могу поверить, – пробормотала она. – Ты и правда хочешь меня убить?
– Пока нет. Только когда ты станешь больше не нужна.
Виктория отвела взгляд в сторону. Да, так думал убийца, которого она помнила с первых дней вступления в «Сопротивление». Девочка проклинала саму себя, что так легко обманулась. Было очевидно, что, как бы она сама себе ни внушала обратное, та часть Кирташа, которую она ненавидела, никогда не исчезнет окончательно.
Шек посмотрел на дверь. Виктория тоже повернула голову и увидела того, кто только что вошел в комнату.
Дыхание перехватило.
Перед ней стоял Некромант Ашран. Должно быть, это он, поскольку Кирташ при виде его склонил голову в знак подчинения и покорности, а Виктория не знала, перед кем еще он мог склоняться. И теперь она начинала понимать почему.
Ашран был очень высок, с серебристо-серыми волосами и идеальным, холодным и застывшим во времени лицом, словно мраморная статуя. Он бы мог даже казаться привлекательным, если бы не глаза. Зрачки его имели странный, сбивающий с толку серебристый оттенок, как будто они были отлиты из металла. А еще от него исходило сильное напряжение, вызывающее дрожь. И тем не менее он был человеком. Виктория чувствовала его человеческую сущность, от которой веяло злом и страшной силой, затаившимися где-то в тайном уголке его души.
Виктория не выдержала и отвернулась. От ужаса ей сводило живот.
