Наконец Джек выдохся и сдался.
Дрожа всем телом, он упал на пол и дал волю слезам.
Тогда смуглый юноша, которого только что пытались побить, наклонился к мальчику и произнес какие-то слова. Джек, разъяренный и одновременно опечаленный, отвернулся, но сквозь слезы заметил его пристальный, серьезный и озабоченный взгляд. Юноша сказал еще что-то на языке, похожем на французский, и на этот раз Джек поднял голову. Французского он не знал. Тогда собеседник нахмурился и попытался снова, на другом языке.
На этот раз Джек его понял.
– Э… Да, я говорю по-английски, – задумчиво ответил он на том же языке и сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло. Собственные слова прозвучали для него странно. Мальчик повернул голову к руке, все еще державшей его за запястья, и вытер об нее слезы: своими собственными руками он пока двигать не мог.
Другой юноша задумчиво посмотрел на него.
– Что ж… На самом деле я не очень хорошо говорю по-английски, у меня не было времени, чтобы нормально выучить язык, – объяснил он на ломаном английском с очень странным акцентом. – Но, думаю, мы сможем понять друг друга.
Джек угрюмо кивнул: он владел английским почти как родным. Неудивительно, ведь его отец был англичанином. Стоило мальчику подумать об этом, как перед глазами вновь возник образ мертвого папы на диване. Не желая нового потока слез, Джек закрыл глаза. Все случившееся – всего лишь страшный сон…
– Знаю, сейчас не самый подходящий момент для разговоров, – продолжал юноша. – Просто знай: что бы ни случилось, здесь ты в безопасности.
– В безопасности! – повторил Джек с горечью. – И это после всего, что вы сделали с моими родителями!..
– Мы спасли тебе жизнь, – перебил его собеседник. – Если бы мы прибыли вовремя, то, возможно, нам удалось бы спасти и их. Но нас снова опередили.
Его лицо выражало злость и разочарование, и Джеку ничего не оставалось, кроме как поверить его словам.
– Мои родители… – повторил он, не в силах прогнать эту мысль из головы.
Размышляя, он попытался собрать части головоломки воедино. Дома он наблюдал сражение между двумя разными группами. Два человека – мужчина в мантии и юноша в черной одежде – убили его семью. Вполне вероятно, что его тоже к этому времени не было бы в живых, если бы не участие этих двоих, с кем он сейчас разговаривал. Каким-то чудом им удалось его спасти. Почему это произошло? Кто они? И при чем здесь его родители?
– За что? – с мрачным видом прошептал мальчик. – Почему именно они?
На этот раз слеза сама скатилась по щеке, и Джек резко отвернулся, чтобы его не увидели плачущим.
Юноша посмотрел на него с сочувствием.
– Мне очень жаль. Правда. Мы защитим тебя и будем сражаться за то, чтобы больше не было смертей. Это все, что я могу сказать тебе.
– Больше… смертей? – растерянно повторил Джек.
Собеседник лишь вздохнул в ответ.
– Лучше тебе не вникать. Меньше знаешь – крепче спишь.
Джек вскипел.
– Нет! – закричал он. – Даже слышать не хочу об этом. Мне нужно знать, что случилось! Слышишь меня? Я должен вернуться домой! Кто вы такие? Куда вы меня притащили?
– В безопасное место, – убеждал юноша. – Что касается нас, то могу сказать тебе лишь наши имена. Я Шейл, а моего друга зовут Альсан. И он не говорит по-английски, – с огорчением добавил юноша, – и по-французски, и на любом другом, знакомом тебе языке.
Джек повернулся к сидевшему рядом Альсану, все это время остававшемуся безучастным. Шейл пожал плечами и что-то сказал товарищу на языке, понятном только им. Альсан отпустил Джека, и тот потер ноющие запястья, все еще не понимая, что происходит.
– Меня зовут Джек, – прошептал он.
И сел на пол. Сил подняться просто не хватало, и он, согнувшись, опустил голову. От страха, боли, тоски, злости, собственного бессилия и многих других чувств, смешавшихся внутри, его трясло. Сердце бушевало, словно вулкан.
Шейл встал на ноги и протянул ему руку, желая помочь мальчику подняться. Растерянный Джек вскинул голову и, посмотрев на него, заморгал, пытаясь удержать слезы.
– Мы хотим помочь тебе, – серьезным тоном проговорил юноша.
С минуту поколебавшись, Джек все-таки протянул руку в ответ и встал, бросив на Альсана недоверчивый взгляд. Лицо последнего все еще выглядело каменным, но во взоре Альсана уже проступало сострадание и сочувствие. Джек замешкался.
– Ты не один, – мягко сказал Шейл.
Джеку казалось, что мир уходит из-под ног. Ноги подкашивались, словно были резиновые. Он видел только руки Альсана, поддерживавшие его, чтобы он снова не упал.
Джека отвели в просторную комнату и усадили в кресло. Когда мир снова принял четкие очертания, он осмотрелся: гостиная, в которой они находились, была обставлена мебелью того же стиля, как и мебель в комнате, где он проснулся. Несколько предметов не вписывались в обстановку: светильники, музыкальное оборудование, компьютер…
– Добро пожаловать в наш операционный центр, – раздался рядом голос Шейла.
Джек вздрогнул и обернулся: юноша стоял в дверях, опираясь на косяк, и дружелюбно улыбался. На нем были джинсы и белая рубашка навыпуск. Он казался вполне обычным парнем, но все-таки обладал чем-то, что делало его особенным. Джек поискал глазами Альсана, но тот уже вышел.
– Ты чуть в обморок не упал, – продолжил Шейл. – Тебе нужно подкрепиться, ты очень ослаб. Хочешь есть?
Джек покачал головой.
– Меня сейчас вырвет.
– Я не удивлен, – с серьезным видом кивнул Шейл. – На твою долю выпали очень тяжелые испытания.
Джек сдержал эмоции и сурово посмотрел на собеседника.
– Мне нужно знать, – настаивал мальчик.
Юноша задумчиво взглянул на него.
– Хорошо, – ответил он наконец. – Я попытаюсь объяснить тебе некоторые моменты.
Он подсел к мальчику.
– Думаю, ты хотел бы знать, кто и зачем ворвался прошлым вечером к тебе в дом.
Джек кивнул.
– Ладно. Очень долго объяснять. Скажем так: те двое ищут… людей. Особенных людей. Тех, кто сбежал… оттуда, откуда они сами родом.
Он пристально смотрел на Джека в ожидании реакции, но ее не последовало.
– Нет… Не понимаю, – пробормотал сбитый с толку мальчик.
Шейл нахмурился.
– Серьезно? Ты ничего не знаешь? Не имеешь представления, откуда твои родители?
– Мой папа был англичанином, мама – датчанкой. Ты это имел в виду?
Юноша, задумавшись, почесал подбородок.
– Как странно… – прошептал он. – Ты не говоришь по-идунитски и даже не подозреваешь, почему напали на твоих маму и папу. Не может быть, чтобы они просто ничего тебе не рассказывали. И, тем не менее… Но с другой стороны, они же… Нет, невозможно. Они никогда не ошибаются…
