Получалось, что дочери она не нужна. Но Леля уговорила себя, что чужое мнение надо уважить. Все же мы разные, правда? Хотя было так обидно, так горько. Хоть плачь. Ну и отревела свое, как положено, лежа в крошечной комнатке в странной маленькой гостиничке под названием «Шоколад». В прекрасном, но совершенно чужом городе Париже. Самый странный ночлег в ее жизни. Самый странный приют.
Отревела и «пошла в жизнь» – тоже выражение деда: «Пора в жизнь, Лелька! Она ждать не будет».
Умылась, оделась, заправила кровать и вышла из номера.
Девушка-портье разговаривала по телефону. Увидев Лелю, тут же разъединилась и улыбнулась. Была она гладко причесана, чуть подкрашена и свежа. На Лелин вопрос, где можно выпить поблизости кофе, тут же засуетилась и предложила кофе сварить – завтрака, мадам, у нас, к сожалению, нет. А вот кофе – пожалуйста! Присядьте, прошу! И через минут пять запахло кофе, и это был запах надежды и жизни.
Вынесла на маленьком подносике ароматно дымящуюся чашку, сливки в молочнике, сахар и крошечные печенья, пахнувшие шоколадом, – понятно, отель «Шоколад».
Снег за окном уже быстро таял, и торжественность момента таяла вместе с ним. Девушка заказала такси:
– До аэропорта? О’кей! Удачи вам, мадам! И поверьте, все будет отлично!
Леля выдавила из себя улыбку, в носу защипало.
Подъехало такси, и она вышла на улицу, еще светлую от оставшегося снега.
Напротив, у магазина, стояла голубая елочка, которую украшала худенькая девушка в одном свитере и в красной высокой вязаной шапке с помпоном. Она вставала на цыпочки, пытаясь достать верхние ветки, и громко смеялась.
Леля вздохнула, улыбнулась и села в машину.
Новый год. У всех праздник. У всех, кроме Лели. Все думают о подарках близким, украшении дома, о праздничном столе – обычные хлопоты, обычная предновогодняя суета. Такая обычная и простая. И очень необходимая – все это она поняла только сейчас. По дороге набрала телефон всемогущего М. Тот не ответил – все понятно, занят. Мощный и серьезный человек, что удивляться или расстраиваться?
Билет до Франкфурта обнаружился только на через два дня! Господи, вот повезло! Умоляла посмотреть бронь – служащий, молодой и симпатичный, но с такой недовольной и неприветливой физиономией, ответил, что на бронь рассчитывать смешно – вряд ли, мадам. На сегодня – точно нет. И на завтра – думаю, тоже. Рождество – вы ж понимаете! Такое почти не бывает. Словом, звоните завтра и узнавайте – вдруг вам повезет!
Но на везение она не рассчитывала – черная полоса везения не предполагала, увы… Не предполагала и не предлагала – такая зараза. Что делать? Да ничего! Взять машину, поехать в центр, снять нормальный отель, если повезет, и – ждать. «Ну ничего, – уговаривала она себя. – Все даже неплохо! Пошляюсь по городу – сейчас, под Рождество, он особенно красив. Посижу в кафе. Пройдусь по магазинам. Покупать, конечно, ничего не буду – просто поглазею, и все, разве что порадую себя какой-нибудь мелочью – тоже лекарство! Когда не в твоих силах изменить обстоятельства, просто прими их, и все – старая мудрость.
На секунду подумала – взять в аренду машину? Рвануть туда на колесах? и тут же отмела – дороги под праздник очень загружены. И еще обещали дождь со снегом и плохую видимость. Нет, рисковать она не имеет права!
Главное, чтобы повезло с отелем – а перед праздниками и это довольно сложно… А возвращаться к милой девушке в отель «Шоколад» совсем не хотелось – там остались ее слезы и та страшная ночь.
И снова такси, и снова дорога в город. И снова деньги, чтоб их… А здесь повезло!
Номер нашелся, светлый, небольшой, как обычно бывает в Европе. Но с видом на Вандомскую площадь. Уже хорошо!
И Леля исполнила все, что задумала, – много гуляла, заходила в кафе и все время думала о Катьке. Дочь совсем рядом – вдруг позвонит? И вот тогда она примчится! Или позвонит Леля, а Катька скажет: «Мам! Я скучаю! Ты меня… прости!» И Леля примчится. Тут же примчится! «Всего полчаса – и я ее обниму, забыв все обиды и боль, – думала Леля. – Это же мой ребенок, и ему сейчас плохо. Наверное, хуже, чем мне. Дикость какая – я праздно шатаюсь, как медведь-шатун, по этому нарядному рождественскому городу, где повсюду спешат озабоченные и счастливые люди, занимаю себя всякой ерундой, пытаюсь убить время, а совсем рядом, в получасе езды, страдает моя дочь. Невыносимо страдает моя глупая, маленькая девочка. Ни обнять тебя, ни утешить. Ни поплакать вместе с тобой».
В галери Лафайет она выбрала Катьке подарок. Все-таки Новый год, как ни крути. Пусть ребенок хоть чуть-чуть, да порадуется! Упаковала все – новый свитер, перчатки, серебряные сережки с голубой бирюзой – в красивую коробку. А еще пушистого маленького мишку в клетчатом костюмчике и коробку марципанов – дочь их любила. Ну и открытку: «Катька! Я очень тебя люблю!» И заказала доставку – с уточнением: если мадемуазель Незнамовой не будет дома, оставьте посылку консьержке.
Ну и конечно, купила подарки мужу и Галочке. Глянула на остаток на карточке и ужаснулась. А что делать? Ведь Новый год. Весь день набирала телефон М. – он по-прежнему не отзывался. И уже все это казалось странным.
А вот Галочка трубку тут же взяла.
– Как дела? Да все нормально. Все по-прежнему, да. Послезавтра выписывают. Совсем? Думаю, нет. Сказали, что через неделю снова уколы.
Про то, что приезжает, Леля не сказала – пусть будет сюрприз. На следующий день выходить было совсем неохота – провалялась целый день в кровати. Спала, смотрела телевизор и снова спала – набиралась сил. И все время, конечно же, набирала номер телефона М. Трубку снова не брали. К вечеру позвонила ему в приемную. Секретарша сразу ответила. Леля подумала – блондинка или брюнетка? Даже голоса у них были одинаковые.
Попросила представиться и ответила:
– Георгий Валерьевич уехал. Надолго? Надолго. Будет отсутствовать почти полтора месяца – командировки, а потом зимние каникулы, как понимаете.
На вопрос Лели, не передавал ли он для нее информацию, ответила жестко, с вызовом:
– Ничего для вас нет!
Леле показалось, что она ухмыльнулась.
Вот так – и она все, разумеется, поняла. Укрылась с головой одеялом – вот так. Выходит, у нее нет больше бизнеса. Нет как не было. Все зря. Все эти годы. Весь этот труд. Вся эта каторга – с кредитами, займами, потугами и усилиями. Все зря. Все для кого-то – для дочери, мужа, когда-то – для мамы… Жаль, что не успела додать ей многого – мама ушла еще до ее грандиозных успехов и приличных денег.
Как жить, а? Как жить дальше?
Зачем он обещал, зачем обнадежил? Допустим – не получилось. Хотя верилось в это с трудом – он всемогущ, этот М.! Звонок в банк, и ему не откажут – слишком крупная фигура, большой авторитет.
Не получилось? Или не захотел, чтобы получилось? Не захотел просить, обращаться? Ведь там как – сегодня ему, а завтра он, все понятно. Ради чего ему обязываться? Ради нее? Да кто она ему такая? Правильно – никто.
