В фейфоне слышался жуткий храп.
Блу спряталась за креслом. Я смотрела на ее лазурный хвост и вздыхала.
- Ну вот как тебя называть после этого? – спросила я, вспоминая крыло и картошечку. – Предательница. Да! Предательница! Стыдно, да? Ну-ну! Бессовестная.
Блу высунулась, глядя на меня красивыми глазками. Я смотрела на нее с укором. Как вдруг увидела, что у нее что-то в пасти.
- Пустите! – слышался писклявый незнакомый голосок. – Уберите дракона!
Я сначала не поняла, а Блу смачно выплюнула жеваную пудреницу. Со значком последнего фейфона. Пудреница раскрылась. И оттуда вывалилась мятая фея в голубом.
- Да как вы смеете! Я – фейфон последнего поколения! – заорала незнакомая фея. – Вы украли фейфон!
Погодите! Так это фейфон ректора! Блу сидела довольная и морщила драконий клюв. Вот оно что! Наша ласковая девочка слазила на Филиуса и почистила ему карманы!
Вслед за фейфоном Блу выплюнула золотой ключ. Я бросилась к ключу. Не может быть! Тут еще ключик! А вдруг он открывает какой-то сейф? Или еще что-нибудь!
«Туалет», - прочитала я, понимая, что Буратино из меня так себе. А кто-то обосрется возле двери.
- Не трогайте меня! – верещала фея из чужого фейфона, пока я целовала мою Блу. Жесткий чешуйчатый клювик был обцелован. А глазки драфончика светились от счастья.
- Моя ты девочка! Прости меня, что накричала, - я гладила маленького драфона. – Простишь? Да?
Меня боднули головой. А я потерлась о чешую хлюпающим носом. Если у меня есть фейфон ректора, то думаю, что можно будет узнать что-то интересное!
- Включен режим защиты личных данных, - гордо произнесла чужая фея. – Фейфон двадцать еще никому не удавалось взломать!
Блу расстроилась больше всех.
- Включен режим «не разговаривать с незнакомцами»! – послышался писклявый голос. – Включен режим «убери руки, вор!». Фейфон не удалось взломать ни одному магу! Даже если вы сломаете мой домик, я все равно вам ничего не скажу!
Я вспомнила презентацию, которую проводила на улицах. Если верить ей, то фейфон действительно никому еще не удавалось взломать. Коробочка закрылась. И перестала открываться.
Настроение сразу ухудшилось.
- Неужели ничего нельзя сделать? – спросила я, понимая, что слишком мало знаю про фейфоны.
- Вот ты пришла и просишь о справедливости. «Крестная мама! Мне нужна справедливость!». Но просишь без уважения. И не предлагаешь дружбы, - послышался сиплый голос. Я обернулась, видя мятое платье и татуированные крылья.
Джоин сидела на своей пудренице. И гладила огромного таракана на манер кота.
- Будь моим другом, крестная, - вздохнула я, вспоминая, где это уже слышала.
- Хорошо, прими справедливость, как подарок в день, когда я почти трезвая! – послышался голос Джоин.
Она погладила таракана и отпустила, вальяжно развалившись в маленьком кресле.
- Слышь, зубочистка есть? Да не пыли пыльцой. Я никому не скажу! – послышался голос Джоин, пока я пыталась прикинуть. Чей таракан? Мой или соседский?
Я опомнилась и бросилась на кухню, неся коробку с зубочистками.
- Ничего себе! У тебя тут арсенал! Не боишься, что шмели повяжут? – крякнула от радости Джоин.
- Еще шпилька есть! И булавка с головкой, - предложила я, вытряхивая дрожащими руками коробочку со всякой всячиной.
- Да ты подготовилась! – усмехнулась Джоин, разминая плечи. – Будут наезжать, скажешь, что за тобой стоит «крестная мать»!
- Мы будем ковырять замочек? – спросила я, выкладывая чужой фейфон на стол.
- Да ладно тебе! Жаль, на рецидив пойду! Еще лет сто дадут! – махнула помятым крылом моя фея. Она подошла и с ноги пнула пудреницу. Та распахнулась.
- Слышишь, - начала она, поигрывая в руках иголкой. – Ты что? Цветы попутала? Что смотришь? Знаешь, кто я?
Чистенькая и красивая фея ректора смотрела на иголку во все глаза.
- Тьфу! Даже подсолнух не нюхала! – усмехнулась Джоин. – Короче, отвечай на вопросы, который тебе задают!
- Вы не смеете так со мной обращаться! Я фейфон двадцать! – испуганно пискнула фея, с ужасом глядя на иголку.
- Ты на кого крылышками шуршишь? Брысь пыльца, а то чихну! – продолжала Джоин. – Слышь, отвернись!
Я? Это мне? Да?
Я послушно отвернулась. Позади меня послышался жуткий писк и возня. Карандаш для бровей скатился вниз.
- А теперь поворачивайся! – послышался хриплый голос Джоин.
Фея из чужого фейфона сидела, накрывшись крыльями и вздрагивала.
- Хочешь отсидеть в фейфоне от звонка до звонка? – усмехнулась Джоин, присаживаясь рядом. – Тогда покажешь все!
- Х-х-хорошо, - пискнула чужая фея. – Что вам п-п-показать?
- Список контактов! – потребовала, даже не зная, что ищу. – У вас есть в списке контактов такое имя?
- Сейчас посмотрю! – дрожащей рукой махнула фея. Появился список.
- Джоин, напиши Никите, что все будет хорошо, - попросила я. – И скажи, чтобы ничего не говорил и не предпринимал!
- Не вопрос! – послышался голос Джоин, пока я смотрела списки неизвестных мне людей. «Почетные сиськи», - прочитала я, а передо мной появилась картинка мадам с огромной грудью. «Сын почетных сисек», - подняв брови, читала я. «Бабака!», - обалдела я почти вслух. «Дочь Бабаки», - сглотнула я. «Злая Бабака» - продолжала читать я чужие контакты. Видимо, родственница.
«Алчный гоблин», «кулек», «ехидна», «безрогий единорог», «добрый жоп», - читала я список. Это был наш класс. «Выпердыш дракона», «Сраный веник», «Трупорезка», - обалдевала я от фантазии ректора. Ой! А, это, знакомое лицо!
- Пукишь – кукишь? – подавилась я, глядя в зеленые глаза. Мне кажется, что после этого пошел отсчет последних минут жизни ректора.
- Рыжий гремлин (сестра пиявки), - прочитала я под своей фотографией.
Рыжий гремлин и Пукишь – Кукишь? Это что-то новое!
- Покажи мне пиявку! – потребовала я.
- Пиявка-магический ингредиент, который используется, как смягчающий для… - начала чужая фея.
- Нет, список! Контакты! – я щелкала пальцами, видя, как листается список.
На меня смотрела фотография сестры.
- А можно посмотреть… Тут какие-то вызовы были? – посмотрела на я на пометки.
- Простите, но я не имею права, - взмолилась фея. – Знаете, что со мной будет, если я открою эту информацию!
- Знаешь, что с тобой будет, если ты ее не откроешь? – Джоин сверкнула иголкой.
- Х-х-хорошо! – кивнула феечка и выставила вперед руку. – Я покажу последние вызовы… Мы записываем их! Только никому не говорите, я вас умоляю!
