Рассказал все, как есть, думал врач сейчас у виска пальцем покрутит и пошлет меня куда подальше, а он удивил.
— Нормально все с ней, организм молодой, подлечим и отпустим — как-то по-доброму проинформировал меня доктор.
И чего меня так накрыло? Чего за девку чужую переживаю, мало ли таких на свете, жизнью обделенных? Прошел бы мимо, но нет, сижу тут с доктором, состоянием девчонки интересуюсь. Совсем, видно, крыша поехала, раз на благотворительность потянуло.
— Может нужно что? — прервал я наше молчание, — не знаю, препараты какие?
Врач покачал головой, и тяжело вздохнул.
— Да есть у нас все, — усмехнулся он, — только не в лекарствах ведь дело. Она здорова уже практически, подлечим еще чуть-чуть, а потом…
Он остановился, прикрыл глаза и потер переносицу.
— Что потом? — переспросил я. Не нравилось мне это «потом», и реакция доктора не нравилась, я таких, как он, видел уже, фанаты своего дела, за каждого пациента болеют, через себя пропускают, таких, блядь, по пальцам пересчитать.
— А потом в детдом, — хрипло произнес он и взъерошил волосы.
— В детдом? — не сдержался я, — вы же сказали, что у нее есть родственники!
— Прав их лишили, — вздохнул он, — девчонка здесь постоянный посетитель, прописать ее уже здесь можно, родители, как нажрутся, так буянят.
— Блядь, — рыкнул я, — простите, нервы ни к черту. Сколько ей?
— Семнадцать, — пожал плечами врач.
Семнадцать, взрослая почти, ну какой детдом, ее же там сверстники сломают, даже несмотря алкоголиков родителей, не выживет она там, не выживет.
— Сколько она еще здесь пробудет? — спросил я.
— Пару дней, максимум, потом отпустим, пациентов у нас валом, мест нет ее здесь дольше держать, — все также грустно ответил доктор, таким, как он сложнее всего, не умеют они отпускать ситуацию.
Вынул бумажник, отыскал в нем визитку и протянул врачу, тот непонимающе посмотрел на меня.
— Здесь мой номер, — пояснил я, — завтра я приеду, и что бы не происходило, сразу звоните мне.
Врач осторожно потянулся за визиткой, все еще не понимая зачем это все мне, в этом мы с ним были похожи. Я тоже ни хрена не понимал, откуда жалость эта во мне взялась.
— Зачем Вам это? — наконец задал он вопрос.
— Сам не знаю, — дал честный ответ.
Не знал, но не мог допустить, чтобы девочке жизнь ломали, что бы там ни было, все можно решить, главное, вовремя вмешаться.
Олег
Домой ведь собирался, отдохнуть наконец и черт меня дернул вернуться, хрен с ним с врачом, все равно завтра собирался приехать, не вернулся бы, не было бы сейчас этого геморроя, и на хрена мне это спрашивается. Забота о малахольной, блядь, создал себе головную боль.
Сел в машину и рванул к Демину, у меня есть от силы два дня, чтобы помочь девчонке, идея идиотская, но хрен в этом городе хоть кто-то Диме откажет, органы опеки в том числе. Опекун, блядь. Ладно, сейчас главное девку вытащить девку, чтобы в детдом не попала, а там видно будет. За какие такие заслуги таким выродкам детей дают, нормальные, блядь, годами лечатся, а эти, сука….
Ворота особняка Демина разъехались в стороны, как только моя машина оказалась перед ними.
— И че ты здесь делаешь? — поинтересовался хозяин дома, стоило мне ступить на его порог, — я же тебя отпустил.
— Поговорить надо, — коротко ответил.
— Ну пошли в кабинет, — согласился Дима, — поговорим, раз надо.
— Ну рассказывай, что тебя заставило явиться на ночь глядя, — спокойно произнес друг, — что-то личное или…
— Личное, — перебил друга.
Понятия не имел с чего начать, глупость ведь несусветная, девчонку под крыло решил взять, на кой-то хрен, да еще и с моим образом жизни, идиот, блядь. Дима некоторое время терпеливо ждал, пока я прекращу внутренний диалог с самим собой и начну разговор, но вскоре его выдержка дала трещину.
— Так ты будешь говорить, что у тебя случилось? — раздраженно спросил он, — или мы тут пол ночи будем сидеть?
Собравшись с мыслями и решив наконец, что обратной дороги нет, поведал Демину идиотскую историю, что со мной приключилась. Как и ожидал, с каждым произнесенным мной словом, лицо друга все сильнее мрачнело, а в конце он и вовсе не выдержал:
— Ты рехнулся? — рявкнул он, — какая на хер опека, на хрена тебе эта девка? Только не говори, что влюбился с первого взгляда.
— Ты идиот? — не сдержался я, — какая на хер любовь, ей семнадцать! Да я, блядь, сам не знаю, просто не могу я пустить все на самотек, считай, пожалел я ее.
— Ишь какой жалостливый, — съязвил друг, — делать ты с ней что будешь? Тебя дома не бывает неделями, запрешь ее в четырех стенах?
— Надо будет, запру, — серьезно произнес я, — слушай, не знаю, главное, чтобы ее в детдом не отправили, остальные проблемы буду решать по мере поступления.
Демин, тем временем поднялся со своего кресла и направился к мини — бару, выудил оттуда бутылку и два бокала. И впрямь, коньяк бы сейчас не помешал.
Я понимал друга и его реакцию, приди он ко мне с подобной просьбой, я бы тоже у виска покрутил и послал бы его куда подальше, сейчас нам и без этой девки проблем хватает, а я тут со своей жалостью, тьфу бля. Ситуация до абсурда идиотская, но не мог я ее там оставить, просто не мог. Помогу ей и отпущу с миром в нормальную жизнь.
— Дим, да я понимаю, как это выглядит, — покачал головой и залпом выпил содержимое бокала, — я тебя редко о чем-то прошу, но сейчас, помоги а, я бы не просил, но время поджимает, ее не сегодня, так завтра вышвырнут из больницы и в детдом, ты же сам знаешь, как там, мы оба в этом дерьме росли.
— Хрен с тобой, — закусывая ответил друг, — будут тебе документы, но предупреждаю, случись какая-нибудь херня, отвечать будешь сам.
Кивнул и опрокинул в себя еще один бокал. Хоть с этим разобрались, осталось понять, что делать дальше. Девчонка вряд ли придет в большой восторг при виде меня.
— Утром документы на опеку будут ждать тебя в больнице, — пообещал друг, поднимаясь со своего места, — езжай домой, Олег, отдохни.
Несмотря на всю усталость, уснуть в эту ночь мне так и не удалось. В голове крутились мысли о прошлом, родителей я потерял рано, мне и семи тогда не было, родственникам чужой ребенок был не нужен, а потому я отправился прямиком в детский дом. Вряд ли что-то изменилось с тех пор, как я покинул стены этого места, даже дышать легче стало, как только восемнадцать исполнилось, послал всех от души и больше ни разу туда не возвращался. Голодные, озлобленные дети, ненавидящие их воспитатели, не брезгующие распускать руки, не могу позволить девчонке туда попасть. Приведу в чувства, сделаю из нее человека и пусть валит во взрослую жизнь, а пока будет под моим присмотром, чтобы глупостей не натворила.
