Нужно ли говорить, что ещё один час ожидания изводит меня до состояния острого психоза.
— Не звонили? — заглядывает ко мне в фургон Рязанцев.
— Нет, — сжимаю челюсти и качаю головой. — Ничерта не понимаю, столько времени прошло. Страшнее всего, когда цель не бабки. Я надеюсь они ее не… — не могу произнести последнего слова. Убью просто.
С маньячным удовлетворением наблюдаю, как неудачливый охранник жены закидывается обезболивающим и, морщась, натягивает футболку на бронежилет. Его тело ещё долго будет помнить мои кулаки. Ничего серьёзного, но максимально болезненно. Он ловит мой взгляд.
— Саид Артурович, не отстраняйте, — выпрямляется, и снова морщится от боли.
Киваю. Пусть идёт. Это его шанс реабилитироваться.
— Ещё раз, — громко говорит Глеб, заглядывая в «бусик», — Две группы работают от сеседей вместе с омоном, с главного входа идёте только вы, — кивает четверым парням, — и мы с Саидом. Алексей с группой на случай форс-мажора ждёт пятнадцать минут и, если перестаём отвечать, действует по экстренному плану.
— Я тоже иду, — говорит отец Теоны.
— Это исключено, — отрицательно качаю головой.
— Я иду! — рычит он. — Мне больше нечего для неё сделать.
— Ладно… — киваю и протягиваю ему бронежилет. — Держись за нами.
— На позиции, — переговаривается Глеб с кем-то по рации. — Готовы? Мы выходим.
— К черту, мужики, — говорит Алексей.
Мы вываливаемся на проселочную дорогу и направляемся к дому Адашевых. И едва входим в зоны видимости их камер, понимаем, что нас ждали.
Ворота медленно разъезжаются в разные стороны, открывая нашим глазам стену вооруженной автоматами охраны и самого старшего Адашева, стоящего на балконе дома.
— Ты посмел прийти в мой дом с оружием говорит он протяжно. — Я позволяю себе быть негостеприимным. Особенно после того, как ты опозорил и обобрал мою семью. Говори… что хотел?
— Мразь! — тихо дергает меня.
— Спокойно, Саид, — шипит Глеб. — Все просто супер. Пусть выскажется.
— И ты, Руслан, тоже здесь, — сценично разводит руками Адашев. — Больше не боишься расстроить отца? Предал честную семью ради ублюдочной, неблагодарной девки?
— Ты бы лучше смотрел за своей семьей, — выходит из-за наших спин Руслан. — От хороших мужей женщины не убегают. Где моя дочь? — тяжелеет его голос.
— Спроси об этом у ее мужа, — оскаливается Адашев.
— Скажи где она, — рычит Руслан. — И я обещаю, что твои сыновья останутся живы и понесут наказание за свои деяния по суду. В противном случае — не обессудь.
— Они зашли, — тихо говорит Глеб. — Ещё пару минут и можем борзеть.
— Ты стоишь под моим оружием и смеешь угрожать? — зло шипит Адашев.
— Ну перестреляешь ты нас, — пожимаю я плечами. — Чего добьёшься? За нами стоит много людей. За тобой нету никого. Ты смыл свое имя в унитаз!
— Теоны в доме нет, — передаёт мне слова ребят из наушника Глеб.
— Плохо… — начинает трясти меня. — Никого не убивать. Эти суки должны говорить.
___
— Ратмира тоже нет, — снова говорит Глеб.
— Алексею передай, пусть отследит нахождение, — отзываюсь.
Долго, слишком долго. И ничего не сделаешь…
— Чего бормочешь? Молишься? — ржёт Адашев, доставя ствол и поигрывая им в мою сторону. — Так ты встань, как положено, и давай громче, а то Аллах не слышит.
Я не успею ему ответить, потому что со спины Адашева, будто из всех щелей, начинают появляться парни Рязанцева. И на этот раз работают действительно тихо, зря я на них тогда гнал в клубе.
— Валите всех, — истерично орет хозяин дома, своей охране. И уже в следующую секунду наши «друзья» упаковывают его лицом в пол.
По моей спине прокатывается дрожь. Кожа ощущает прицел оружия.
— Парни стойте! — рявкаю приказным тоном. — Не стреляйте! И тогда сегодня вечером по домам пойдёте, — это я, конечно, вру. Потому что допросами их мурыжить будут со вкусом суток трое. Но пойдут ведь! Рано или поздно. — Или сядете. Надолго… Гарантирую. Хозяина у вас больше нет.
Раз, два, три… переглядываются и все-таки опускают стволы. Теперь уже мы держим их на прицеле.
— Оружие на землю и толчком от себя в нашу сторону, — велит им Глеб.
Подчиняются. На лицах шок.
— Руки за голову, — командуют подоспевшие ребят из спецназа. — На колени.
Срываюсь с места внутрь дома. Взбегаю по лестнице на балкон к его хозяину и несколько раз выдыхаю, стобы не убить гада сразу.
— Где жена моя? — перехватываю его за воротник пиджака и приподнимаю лицо вверх. — Где твой младший выродок? Говори!
— Чтоб ты сдох, Омаров, — сплёвывает он.
— Это ты сдохнешь, — рычу и, не содержавшись, остервенело всаживаю голову Адашева в кафель. Потом ещё раз и ещё…
— Спокойно Саид, — ловит мой локоть Руслан. — Если ты проломишь ему башку, он точно ничего нам не скажет.
Мля… Хлопаю глазами на отца Теоны, будто приходя в себя. Действительно. Просто отключило.
— Нету у меня твоей дочери, — сплёвывает кровь и зубы разбитыми губами Адашев. — В другом месте ищи…
— В каком другом? — хриплю, чувствуя, что близок к точке невозврата. — Сын твой младший где?
— Через два часа улетает из страны. Можешь меня убивать — не скажу…
И я понимаю, что не скажет.
— Гнида… — сбиваю кулаком ему нос и отлетаю в сторону. Просто чтобы не убить.
Нахожу глазами Глеба. Он о чем-то в жесткой форме общается с подчинёнными.
— Что? — подхожу к ним.
— Двоих грохнули, — хмурится Глеб.
— Похрену, — отмахиваюсь, — решаемо. Алексей ответил?
— Телефон не в сети. Тачку ищут гайцы, но ещё не отзванивались…
ААА!!! Меня внутренне срывает. Ближайшая стена получает несколько тяжёлых ударов.
— Маршруты его, звонки, все мне быстро!
— Мужики, — к нам подходит Руслан. — Там в другой половине дома женщин нашли… Одна говорить с вами хочет.
— Привести, — киваю, — Нет, — решительно ускоряюсь, — я сам.
— Нет, — тормозит меня отец Теоны. — Харем там, Саид. Женщин напугаешь ещё сильнее. И так сбились в одну комнату.
— Ладно, просто приведите, — соглашаюсь. — Вот сюда, — указываю рукой на гостиную.
Выхожу с балкона в дом и падаю в кресло. Давайте, работайте, мужики, мне нужна информация.
Прикрываю глаза и второй раз в жизни чувствую, что в них влажно. Сердце колотится, мешая ровно дышать. Я не силён в молитвах, но всё-таки… Забири, у меня что-то другое, слышишь?! Кричу внутренне. Хочешь, жизнь забери. Только верни жену…
