— Хорошо, — задумчиво говорит Алессандро. — Ты знаешь, эта
дура вчера накупила себе таких дорогих нарядов, что я даже испугался. Не
исключено, что потратила все свои деньги. Приобрела в бутиках кучу новых вещей.
Эта дурочка действительно думает, что я могу влюбиться в такую корову.
— Ты с ней спал?
— Конечно. Иначе она бы мне не поверила. Ничего особенного.
Пылкая женщина, давно не спавшая с мужчинами. Если учесть ее возраст, то она
еще достаточно подвижна. Мне было интересно, как она будет себя вести. Ничего
особенного. Хватала меня за уши, шептала какие-то слова. Я заметил, что у нее
было очень красивое белье. Наверное, купила, чтобы произвести на меня
впечатление.
— Какое белье? — не понимает Цирил.
— Нижнее белье. Она заплатила за эти трусики не меньше ста
долларов. Приятно было пощупать. Мне нужно было ее раздеть, чтобы потом
заставить надеть одежду Сибиллы.
— Судя по ее большому заду, ты должен был получить
удовольствие.
— Это ее единственное достоинство. После моих девочек быть с
такой старухой — все равно что пить грубое крестьянское вино после вермута. Но,
в общем, было неплохо. Я ожидал худшего, — Алессандро криво ухмыляется. — Но
одну небольшую ошибку я все-таки допустил. Оставил свой мобильник включенным,
когда он вошла в рубку. И именно в этот момент позвонила Симона. Но я быстро
вернулся и отключил аппарат.
— Если бы она ответила, все могло сорваться, — нахмурился
Цирил.
— К счастью, она оказалась достаточно робкой. В этом
отношении нам повезло. Если бы вместо нее была Сибилла, та бы обязательно
ответила. Не задумываясь. После того как наша знакомая приняла душ, я дал ей
одежду Сибиллы и приготовил для нее наш фирменный «коктейль». Она его выпила и
сразу начала засыпать. Я устроил ее на палубе. Остальное ты видел. Когда вы с
Арчи громко приветствовали нас, мы с ней целовались. Я покорно изображал
страсть. А эта дурочка отвечала мне даже в полусонном состоянии. Уже позже, на
глазах у всех, я понес ее в постель. А потом мы отплыли в Монако.
— Арчи говорил, что у вас романтическая любовь, — недобро
усмехнулся Цирил.
— Пусть все так и думают. Два билета я купил, заплатив своей
кредитной карточкой, чтобы можно было проверить. Чек лежит у меня в кармане.
Когда в больнице будут производить опись вещей, ты должен
обратить внимание на копию счета. Ее должны обязательно внести в протокол.
— Можешь не беспокоиться, — кивнул Цирил, — все сделаем как
нужно.
— Хорошо. Теперь нужно решать, что делать с этой русской
особой. У нее в Ницце никого нет, она никого не знает. Собирается звонить в
Москву и рассказать о яхте, на которой отдыхала. Поэтому лучше не тянуть…
Он замолчал, выразительно взглянув на Цирила.
— Сегодня ночью? — уточнил Цирил, глядя перед собой.
— Да, — кивнул Алессандро, — не будем откладывать. У меня
сохранится прекрасное воспоминание об этой наивной дурочке. Выгонишь ее с яхты
сегодня днем. Чтобы она успела вернуться в Ниццу, позвонить домой, рассказать,
что живет в отеле. А вечером можно ее навестить. Никто не свяжет ее убийство с
нашей историей. Ты меня понял?
— Все сделаем, — Цирил посмотрел на спутника. — Опять под
маньяка?
— Зачем ты это спрашиваешь? — резко ответил Алессандро. —
Это не моя часть работы.
— Вы были близки. Я думал…
— Не нужно думать, Цирил. Сделайте свою работу аккуратно и
чисто. А как там получится, меня не касается. Для этого мы с тобой
разрабатывали операцию столько месяцев. И ничего больше не говори мне об этой
русской. Ее никогда не было в моей жизни. Ты понял? Ее никогда не было.
Цирил сжал губы и молчал. Он все понял без лишних
объяснений.
Глава 8 (продолжение)
Я лежу в каюте уже четвертый час. Иногда я выхожу на палубу,
чтобы увидеть безмолвного Джефа, который устроился в рубке и, кажется, вполне
доволен своим существованием. Хоть бы здесь была какая-нибудь газета или
журнал.
Официант давно все убрал со стола. Я чувствую, что начинаю
нервничать. Отсюда до Ниццы минут пятнадцать-двадцать езды, даже меньше.
Столько же обратно. Алессандро говорил, что вернется через
два часа. Прошло уже больше четырех, а его все нет. Спрашивать что-либо у Джефа
бесполезно. Он лежит, как истукан, и даже не смотрит в мою сторону. Когда мои
часы показывают три, я понимаю, что больше не могу лежать спокойно. Но, с
другой стороны, я помню, что обещала Алессандро подождать его. Он мог
задержаться в Ницце. С деловыми мужчинами так бывает, потому не нужно
нервничать. Тем не менее, спокойно валяться — не в моих правилах.
Я поднимаюсь, одеваю эти дурацкие шорты и прозрачную белую
рубашку.
Хорошо, что в сумочке есть темные очки. Я надеваю их и
выхожу на палубу. Джеф лениво смотрит на меня. Когда я подхожу к мостику,
соединяющему яхту с причалом, он делает слабую попытку остановить меня.
— Не уходите, — говорит он мне вслед, — должен приехать
сеньор Бохничек.
По-французски Джеф говорит с чудовищным акцентом. К тому же
от него пахнет луком и еще чем-то неприятным. Я видела его подружку. «Какой
мужлан должен быть ее другом?» — подумала я вчера. И не ошиблась. К тому же у
меня неплохое обоняние, и я чувствую запах его тела, смешанный с запахом моря,
он вызывает у меня отвращение. Мама считала, что мне нужно поступать на
химический факультет или стать фармацевтом, настолько безошибочно я угадывала
запахи. Я и сейчас любой запах чувствую лучше, чем остальные. Наверное, среди
моих предков были охотники.
— Я сойду на берег, немного погуляю и вернусь, — пытаюсь
втолковать я этому типу.
Но все бесполезно. Махнув на него рукой, я перешла на
причал.
Несмотря на дневную жару, в порту много людей. Я
прогуливаюсь вдоль причала.
Наша яхта не хуже других. Наверное, многие даже завидуют ее
владельцу. Я подхожу к киоску, где продают журналы и газеты. Нужно купить
какой-нибудь журнал, чтобы скоротать время. Я долго выбираю и наконец нахожу
нужный.
Протягиваю продавцу и роюсь в карманах. Конечно же, я забыла
свои деньги в сумочке. Откуда у меня могут быть деньги в шортах. Я смотрю на
яхту и возвращаю журнал продавцу. Милый дяденька в берете. Типичный француз.
Ему лет шестьдесят.
Он удивленно вскидывает брови:
— Мадам не хочет брать журнал?
— Хочу. Но я сошла с яхты, забыв взять с собой деньги, —
чистосердечно признаюсь я, указывая в сторону «Глории».
Продавец смотрит на меня. Он вполне способен оценить мой
вид.
Может, даже видел, когда я сходила на причал. И понимает,
что я не вру. Глупо было бы не пытаться не заплатить за журнал. Он улыбается и
протягивает мне его.
