И наконец одно упало мне на колени. Потом пошло легче. Я
дотянулась до какого-то молотка и с его помощью справилась со вторым кольцом за
полчаса. И вот наконец-то я вышла из гаража? На земле лежал Цирил. Он уже
остыл, а на его губах была та презрительная улыбка, из-за которой я его так не
любила.
Я поднялась в дом. Здесь никого не было. В холодильнике я
нашла паштет, масло, бутылку вина, ветчину. Хлеба не было, но меня это не
остановило.
Я с жадностью поела. Уже позже я узнала, что дом находился в
районе, примыкающем к Тудону, с другой стороны от Ниццы. И о нем никто не знал,
кроме Алессандро. Значит, если бы я не выбралась из гаража, мы бы так и
остались вдвоем: убитый Цирил и умершая от голода Ксения Моржикова. Очень
обидно было бы умереть в таком прекрасном месте…
Я хотела сразу же позвонить Симоне. Но потом решила сначала
привести себя в порядок. Постирав белье, я развесила его сушиться, помогая
этому процессу феном, который нашла в комнате. Интересно, зачем Цирилу фен? С
его вечно жирными волосами. Вероятно, он приводил сюда своих знакомых женщин.
Наверное, на моем месте любой мужчина сразу же Позвонил бы в
полицию. Или Симоне. Но я не мужчина. Я не могу принимать людей в мокром белье.
К тому же мне еще пришлось вытереть лужу в гараже. Словом, перед тем как позвонить,
я привела себя в порядок. И лишь затем набрала номер Симоны. Оказывается, они
уже сходили с ума, пытаясь меня найти. Труп, я конечно не тронула. Это не мое
дело.
Пусть полиция решит, что делать с телом Цирила.
Я хочу быть предельно откровенной, поэтому расскажу еще об
одном факте. В комнате висел пиджак Цирила, и я не удержалась посмотреть, что у
него лежит в карманах. В бумажнике, кроме кредитных карточек, было около пяти
тысяч долларов. Я пересчитала деньги. Мне было ужасно обидно, что я потратила больше
трех тысяч из-за этих мерзавцев. Из-за Алессандро и его напарника. Поэтому я
решила действовать по справедливости. Три тысячи я взяла себе в качестве
компенсации за причиненные неудобства. Как раз ту сумму, которую потратила. И
две положила обратно. Я ведь не воровка, хотя за моральный ущерб можно было
взять и оставшиеся. Но я подумала, что у меня останется еще мое платье, обувь,
сумочка и дорогое белье.
Симона и Арчи с двумя телохранителями приехали через час. И
мы вместе обсудили ситуацию. Ждать больше не имело смысла. Мы уже сделали все,
что могли сделать. К тому же Алессандро так глупо подставился, застрелив своего
напарника.
На часах был полдень, когда мы вызвали полицию. И сразу все
завертелось. Приехало несколько полицейских машин, появился сам комиссар
Бертран. Я рассказала все, что слышала, утаив лишь факт моего пленения. Я даже
почти искренне всплакнула по убитому. Бертран, кажется, мне поверил. Или сделал
вид, что поверил. Но потом началось самое интересное.
Яхту «Глория» задержали к вечеру того же дня. Просто послали
за ней полицейский вертолет и вынудили вернуться в порт. В результате
тщательного обыска на яхте была найдена одежда Сибиллы со следами крови,
относившейся к той же группе, что была у нее. Алессандро клялся и божился, что
это не ее кровь, но ему никто не верил. Пистолет он, конечно, выбросил, но мои
показания были против него. К тому же выяснилось, что его роскошную машину
зафиксировали на трассе, когда он ехал по направлению к Тулону.
Потом показания дал старик-киоскер. Он рассказал, что видел
несколько раз сходившую с яхты молодую женщину. И сразу опознал среди
предъявленных ему фотографий Сибиллу Скарнелли. Дальше — больше. Мадам Дюруфле
рассказала комиссару, что невеста их пациента несколько раз приезжала к нему в
больницу и каждый раз уходила в слезах. Больше того, она добавила, что
Алессандро назвал свою невесту аферисткой. И был очень недоволен ее приездами в
больницу.
Получалось, что алиби Алессандро рассыпалось в прах. Но
самые главные показания дала я. Когда он заявил, что на яхте не было его
невесты, а в Сен-Тропе с ним каталась именно я, комиссар Бертран устроил мне
допрос. И я показала, что всю ночь проспала у себя в отеле. Более того, я
никогда не бывала в Сен-Тропе, а тем более на его яхте. Представляете, как он орал,
доказывая обратное, какие ругательства произносил? Но все было напрасно. Все
было против него. Арчи тоже показал, что они с Цирилом узнали Сибиллу, когда та
была в Сен-Тропе вместе с Алессандро. И мать Симоны — баронесса Бриньоне — дала
показания под присягой, что видела свою племянницу, которая приезжала вместе с
Алессандро и Цирилом. К сожалению, последний дать показаний не мог.
Получалось, что Алессандро начал игру, которая обернулась
против него. Но самое страшное было впереди. Эксперты смогли идентифицировать
тело, найденное на Английском бульваре. Это была Элоди. Преступники хотели
представить ее как жертву маньяка, чтобы потом списать на него и мою смерть.
Джеф, не выдержав напряжения, все рассказал следователю.
Правда, дата смерти Сибиллы не совпадала с датой по рассказу Джефа, но
следователь просто оформил протокол другим числом, чтобы они совпали. Это к
вопросу о деталях. В таких случаях каждый факт имеет значение.
Когда я встретилась с Алессандро в последний раз у комиссара
Бертрана, он был в ярости. Он кусал губы и смотрел на меня так, словно хотел
разорвать на куски. Нужно было видеть, как он нервничал! Я подумала, что он
может упасть в обморок от сознания того, что его переиграла женщина, которую он
не только не уважал, но и считал дурой. Последние слова, которые я произнесла,
он, очевидно, запомнит на всю жизнь:
— «Женщина с мозгами коровы», — напомнила я ему обидные для
меня слова, — ты так говорил обо мне, Алессандро. Теперь ты убедился, что
коровьи мозги были у тебя. Вернее, бычьи. Такие мозги бывают у особей, которых
готовят для поединков на арене с тореадорами. Они видят только красное
полотнище и не способны соображать. Кроме денег и женщин, ты больше ничего не
видел, Алессандро, и поэтому проиграл. Как бык на корриде. Теперь ты уже никому
не нужен. И никому не страшен, Алессандро. Прощай.
Вот тут я поняла, что такое настоящее счастье! Он взревел,
как раненое животное, и едва не бросился на меня. Его удержали двое полицейских
и строгий окрик комиссара Бертрана. Последнее, что я помню, это его
затравленный, страшный взгляд. Он не мог никому доказать, что вместо Сибиллы
каждый раз показывал меня. Но его игра была настолько сложной, что в конце
концов он запутался в ней сам.
Мне пришлось задержаться на несколько дней в Ницце, пока
оформляли мои документы и протоколы допросов. Комиссар Бертран сказал, что без
меня они никогда бы не смогли раскрыть это запутанное дело. Он не сомневался,
что Алессандро убил свою невесту на яхте и сбросил тело в море. На самом деле
все так и было, только в другое время и при других обстоятельствах. Но разве
для правосудия это главное?
По вечерам я выходила на Английский бульвар и смотрела на
море.
Где-то на большой глубине лежало тело Сибиллы Скарнелли, так
и не ставшей супругой Алессандро. К тому же выяснилось, что у него было долгов
на полмиллиона долларов и что он успел прикарманить деньги своей невесты.
Прохвост останется прохвостом при любых обстоятельствах. И не только потому,
что он меня так нагло обманывал. Он обманывал всех. Свою невесту, своего
напарника, своих знакомых. Этот человек был воплощением пороков. И я совсем не
жалею, что у нас не получился роман. Честное слово, не жалею. Или… почти не
жалею. Ну разве мне не мог встретиться порядочный человек со своей яхтой?
Значит, не судьба.
