Но я не сомневался, что способ сбежать все же существует. Хотя придумать его для себя одного по-прежнему не мог, а когда включал в уравнение еще двоих «неизвестных» – голова отвечала по-настоящему зверской болью. Но теперь я просто не мог их бросить. Ни леопард, ни девочка без меня не способны выжить. Так что бежать мы должны втроем.
Я стоял и смотрел, как мелькают под водой зеленые тени. Я даже немного завидовал им, но тут краем глаза заметил быстро движущуюся темную тень, и тут же люди-ящерицы начали стремительно выпрыгивать из воды на плот. Успели все, кроме одной. В прозрачной глубине она была мгновенно проглочена то ли той самой акулой, что сопровождала нас все это время, то ли другой, приплывшей ей на смену, – как бы то ни было, у нас снова появился смертельно опасный компаньон.
Ящерицы стояли на палубе и смотрели на акулу. В прозрачной глубине огромный морской хищник напоминал атомную подводную лодку. Теперь акула курсировала вокруг плота, проплывала мимо, круто разворачиваясь и снова возвращаясь к нам, с явным нетерпением ожидая следующую жертву.
Я бросил взгляд на внушительную кучу зеленых листьев на плоту. Но ни одна из ящериц даже не попыталась подойти к ней, и через мгновение я понял почему. Было совершенно ясно, что выделяющееся из листьев в воду вещество было сильным ядом. Они могли абсолютно безбоязненно бросать его за борт, пока плот двигался вперед, уходя от отравленного места. Но здесь, в бухте, отравив воду, они очень нескоро смогут вновь нырять за устрицами.
Я ждал. Акула продолжала кружить вокруг плота. Ящерицы ждали. Я просто кипел от злости. Появление акулы являлось еще одним препятствием для нашего побега. В то же время я был удивлен очевидной беспомощностью ящериц. Я считал, что у них должен быть план на случай подобной ситуации. Но никакого плана не было. Видимо, они просто ждали, когда акуле надоест бесцельно кружить и она уберется туда, откуда приплыла.
Однако если это была та же самая акула или даже просто хищник той же породы и темперамента, что и акула, преследовавшая плот во время всего плавания, она едва ли вот так сразу возьмет да уплывет. Ведь я видел ее следовавшей за плотом много дней подряд.
Самым мрачным во всей этой истории было то, что ящерицы даже не пытались обсудить сложившееся положение. Хотя мне до сего момента и не удалось заметить, чтобы они общались между собой, я все это время полагал, что в случае необходимости они все же как-то смогут обмениваться информацией, чтобы решить неотложные вопросы. Теперь же мое предположение развалилось, как песочный замок. Ящерицы еще некоторое время наблюдали за акулой, но потом вновь стали вести себя так, будто находятся в открытом море: разлеглись на бревнах и принялись шарить руками под водой в поисках крошечной морской живности. Единственным свидетельством нестандартности ситуации стало то, что никто из них так и не побеспокоился загнать нас обратно в клетки.
Пришла ночь, но ничего не изменилось. На следующий день акула по-прежнему кружила вокруг плота, а ящерицы оставались на палубе. На третий день, около полудня, ситуация начала меняться.
Незадолго до того как солнце достигло зенита, одна из ящериц, лежащих возле того самого края плота, около которого находилась акула, вдруг поднялась на ноги. Человек-ящерица несколько секунд просто стоял и смотрел на рыскающую в воде акулу, а потом вдруг начал подпрыгивать на месте. Он слегка сгибал ноги в коленях и чуть подпрыгивал вверх и вниз, как человек, стоящий на доске и готовящийся нырнуть с вышки.
Он подпрыгивал без остановки и с какой-то задумчивой монотонностью. Другие ящерицы вроде бы не обращали на него никакого внимания, но примерно через полчаса или около того, когда я снова взглянул в его сторону, отвлекшись на некоторое время, я увидел, что теперь подпрыгивает еще одна ящерица, до этого лежавшая футах в десяти от первой. Они двигались в едином ритме, одновременно подпрыгивая и опускаясь, как будто их обоих методично выталкивала в воздух одна и та же невидимая пружина.
Через час подпрыгивали уже четверо. Постепенно к их безмолвным и непрекращающимся движениям присоединялись остальные, и к середине дня все ящерицы влились в этот беззвучный танец.
Тем временем акула, то ли заметив их на краю плота, то ли, что более вероятно, привлеченная вызванной их движениями и передавшейся сквозь бревна в воду вибрацией, теперь буквально металась вдоль самого края плота так близко, что казалось – до нее можно дотронуться рукой.
Внезапно, когда акула в очередной раз проносилась мимо, одна из ящериц вдруг бросилась в воду прямо акуле на спину, и.., в мгновение ока в воздухе оказалась целая толпа сигающих за борт ящериц.
Я подбежал к краю плота и заглянул вниз. Теперь акула была у самого дна бухты и быстро удалялась от плота. Но ящерицы, похожие на покрытых зеленоватой чешуей псов, повисших на быке, буквально облепили ее. Их мощные челюсти вырывали целые куски невероятно прочной акульей кожи, и под водой расплывалось большое прозрачное облако крови. Правда, не только акульей. Я видел, как огромный ходящеперый хищник ухватил одну из ящериц зубами и буквально перекусил пополам.
Затем битва сместилась в сторону открытого моря, и я потерял акулу и ящериц из вида. Очевидно, рефлексы погнали гигантскую хищницу туда, где было глубже.
Несколько мгновений я просто стоял и смотрел им вслед, затем в голове у меня промелькнули все выгоды возникшей ситуации. Я подбежал к девочке и схватил ее за руку.
– Пошли, – сказал я. – Пошли, нам нельзя упускать шанс! Сейчас, пока их нет, мы можем доплыть до берега.
Она не ответила, просто смотрела на меня. Я взглянул на Санди.
– Санди, пошли!
Он пошел. Девочка тоже. Она вроде бы и не отставала, но, с другой стороны, всего лишь позволяла мне тянуть ее за собой к обращенному к берегу краю плота, то есть к носовой его части.
– Нам нужно доплыть до берега! – крикнул я ей. – Если не умеешь плавать – держись за меня. Поняла?
Последнее слово я проорал ей прямо в ухо так, будто она была глухой, но она опять лишь взглянула на меня. Она не задерживала меня, но и не помогала. Меня вдруг пронзила ледяная мысль, что я в очередной раз оказываюсь в ситуации, когда хочу проявить заботу о ком-то. Почему, если на то пошло, мне просто не нырнуть в воду и не бросить ее – ее, а заодно и леопарда? Важно не то, что я спасу чьи-то жизни, а то, что выживу сам.
Но я не мог так поступить. Мне даже думать не хотелось о том, чтобы уплыть на берег одному, а их оставить здесь. Но в таком случае ей придется кое-что сделать, а не просто стоять, не пытаясь предпринять активных попыток добраться до берега. Я постарался объяснить ей это, но мои старания напоминали разговор с глухонемой, не желающей задуматься о своем будущем.
Я был близок к отчаянию. Я уже готов был просто столкнуть девочку в воду, когда на плот взобралась первая из ящериц и наш шанс сбежать был упущен.
Я сдался и, повернувшись, принялся смотреть, как они выбираются из воды на бревна. Первыми вернулись те, кто в схватке получили ранения. Они поодиночке вылезали из воды и тут же ничком падали на палубу и замирали, будто кто-то их оглушил.
