Почему она говорит это с такой печалью?
Замялась, повернув голову в сторону подруги. Я не могла подобрать подходящих слов, поэтому мысленно корила себя.
– Кристин, – прошептала, вызвав в ответ мычание, – как ты?
– Всё хорошо, – вздохнула, – всё просто замечательно.
– Я же вижу, что ты страдаешь.
Она промолчала, так и не открыв глаз.
– Я знаю, что не могу ничем помочь и мне, правда, жаль, но, страдания формируют из нас людей. Давай представим, что ты – алмаз, – ресницы Кристин затрепетали и она с удивлением посмотрела на меня, – Смотря на тебя, все видят просто камень, но каждая проблема с которой ты сталкиваешься, каждая причина для страданий действуют на тебя, как огранка. И в итоге, когда ты пройдешь через все трудности, ты станешь алмазом. Станешь цветком, что пророс сквозь асфальт. Кристин задумалась, продолжая молчать. Её зрачки забегали по потолку:
– То что ты говоришь, конечно, может быть правдой, но иногда страдания – это просто страдания. Они не формируют характер. Они не делают тебя сильнее. Они просто причиняют боль.
– И что тогда делать? Доводить себя до нервного срыва?
– Брось, у меня никогда не было нервных срывов.
– Но отметины ты как-то на своем теле видишь. Это нормально? – перестала шептать, немного повысив голос, – С этим нужно бороться и хоть иногда, выплескивать всё это. Иногда нужно плакать, Кристин.
Она тяжело выдохнула и отвернулась от меня, подложив ладони под щеку.
Я села на кровати, согнув ноги в коленях. Мне было больно на такое смотреть. Такое чувство, будто комната заполнилась не только темнотой, но и печалью, что исходила от Кристин. Вытянула руку, неуверенно сжав плечо подруги. Её голос заполнил темноту:
– Не хочу плакать, но я так тоскую. Убежал ли он? Я не знаю. Если он убежал, пусть вернется домой. Просто придет домой.
Словно удар молнии, что расползлась по всему телу, ко мне пришло озарение. Кристин не боялась Птицу, она боялась навсегда потерять Дилана.
– Сколько его нет? – спросила.
– Шесть дней.
Раздался хруст пальцев и я поморщилась.
18:53
Прошел день.
Мама носилась из комнаты в комнату, заставляя меня тем самым нервничать. Стол был давно накрыт, но мама не унималась. Она приносила вазу и спустя пару секунд уносила её обратно. Три раза меняла тарелки, и не могла усидеть на месте, когда видела малюсенький недочет.
– Мне казалось, – вышла из комнаты и прошла по коридору, – что это я должна волноваться, а не ты.
Завернула на кухню, в которой мама уже меняла кружки на фужеры. Она обернулась и её лицо застыло в немом ужасе. Свободной рукой она указала на меня, широко раскрыв рот.
– Что? – я замялась, оглянувшись, – Что не так?
– Во что ты одета?! – возмущенно прошипела она.
– Ох, а я уже испугалась, – выдохнула, расслабившись, и сложила руки на груди.
– Я спрашиваю, ты что надела?
– Джинсы и кофту, а что?
Я осмотрела маму и выгнула бровь, ведь она стояла в элегантном вечернем платье. Мама смотрела на меня таким же оценивающим взглядом. Мы одновременно вздохнули.
– Думаешь, стоит переодеться? – спросила она, явно сдаваясь.
Я кивнула и провела маму взглядом.
За считанные секунды я осталась одна. Включенная над столом люстра, ярко освещала клочок комнаты вокруг себя. Этого хватало. Ароматный запах еды не давал мне покоя, заставляя коситься в сторону стола.
Прошла в середину комнаты, достав телефон. Набрала сообщение:
«Всё нормально?»
Заблокировала и приложила мобильник к подбородку. Кристин ушла с Марком на свидание. Она не дала и слова мне вставить, не то, что возмутиться. Если это защитит Дилана, то она сделает все, что просит Марк. Но я лишь верила, что в людном месте он не причинит ей вреда, потому Кристин встретилась с ним в нашем кафе, где продавали безумно вкусные пироги.
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть и, подскочив на месте, я бросилась в сторону входа. Я боялась, что мама откроет двери быстрее меня, но в коридоре никого не было. Я спокойно открыла дверь. В проеме появился Люк, держа в руках белую картонную коробку.
– Привет, – улыбнулся, шмыгнув носом от холода.
– Привет, – освободила проход, – давай, заходи скорее.
Люк закрыл двери, занося с собой холодный ветер, а я забрала из холодных рук коробку и оставила быстрый поцелуй на губах Люка, чтобы мама не увидела.
– Здравствуй, Люк, – спокойный голос раздался позади, но был достаточно громким, чтобы привлечь внимание.
[…]
– Ахах, – мама не пыталась сдерживать смех, – неужели подстрелил?
– Да, отец тогда ещё удивился, – Люк выпучил глаза, попытавшись изобразить своего отца, и мама опять засмеялась.
Я ковыряла вилкой по тарелке, откладывая горошек в сторону.
– Алекс.
Я поддерживала беседу и улыбалась, но мне казалось странным поведение мамы. Она вела слишком дружелюбно, и после нашей ссоры, то выглядело подозрительным. Словно она что-то хотела от нас с Люком. Что-то конкретное. Ужин должен был усыпить наше внимание.
– Алекс!
Вздрогнула, уронив вилку:
– А! Да? Что?
– Ты чего не смеешься?
Прикусила губу, переведя взгляд на Люка:
– Я просто объелась.
Мама кивнула, приняв серьезный вид, но спустя пару секунд опять смотрела на Люка с широкой улыбкой:
– Люк, расскажи, как вы познакомились с Алекс?
– А разве я не рассказывала, мам? – вмешалась я.
Мама перевела на меня то ли задумчивый, то ли коварный взгляд. Возможно смесь всего этого.
– Ты рассказывала то, как видела своими глазами, а мне интересно послушать глаза Люка, – положила локти на стол, и устремила взгляд на Люка. Тот заерзал и перестал улыбаться. Ах, эти её психологические штучки, не люблю их.
– Встреча с вашей дочерью стала одним из самых важных событий в моей жизни. Я даже представить себе не мог, что её неуклюжесть позволит мне найти среди толпы родного человека.
Изумленно моргнула, посмотрев на Люка.
– Я стоял в коридоре, как одна несносная девушка сшибла меня с ног. Просто врезалась и тем самым перевернула мой мир. Плюс ко всему, – улыбнулся он, словно вспоминая, – она ругала меня, за свою неуклюжесть. После этого Алекс ушла, вся такая эффектная и очаровательная. На следующий день я нашел её в коридоре, она громко смеялась, прикрыв лицо, и в следующую секунду становилась серьезной. Я наблюдал три дня, а после решился подойти.
