Но почему я продолжала стоять на месте?
– Ну, так, – заговорил он тише, наклонившись к моему лицу, – выходит ты эгоистка? На самом деле заботишься только о себе.
Я вздрогнула, чуть не проглотив язык. Глаза Дилана были напротив. Изучали меня. Ждали ответа.
Укусила внутреннюю сторону щеки. Не могла сосредоточиться из-за его близости, она словно оголяла меня. Я чувствовала, что слова о моем «предательстве» готовы выйти с горьким криком на его суд. Я хотела признаться, что действовала только ради его блага. Я хотела доказать, что не эгоистка. Но если бы я это сделала, даже заикнулась бы, единственная поддержка Дилана, его отец, сразу пала в его глазах.
Выходит ты эгоистка?
Один бог знал, сколько сил я вложила в свое молчание.
Сглотнула сухость во рту, отвернувшись и уперев взгляд в стену.
А Дилан молчал. Ждал ответа. Ждал, но я всем нутром ощутила, как его губы медленно расползлись в ухмылке, словно он в чем-то убедился. Теплый воздух коснулся моей щеки. Я растерянно перевела взгляд, чтобы обернуться, но встретилась с испытывающим взглядом О’Коннелла. Он с прищуром оторвал глаза от моего подбородка, как мне показалось, и наклонился ближе. Быстро провел кончиком языка по разбитой губе и расставил руки по обе стороны от меня, упершись ладонями в окно. А я подалась назад, вжимаясь копчиком в подоконник.
– Вот, видишь? – спросил шепотом, обдавая горячим дыханием мой нос.
В животе все скрутилось от напряжения. От близости, которой Дилан пытал меня.
Прекращай, О’Коннелл.
Я с усилием отвела взгляд за его плечи, куда-то в сторону кровати.
Дилан заметил это, вздохнув. Вновь выпрямился, увеличив расстояние, но не убрал руки.
– Мне просто интересно, с твоим потенциалом хоть что-нибудь, из того что ты делала, приносило людям какое-то благо или утешение? Ты делала хоть раз что-то не для себя, Кристин? – замолк, когда я уткнулась в него взглядом.
Не могу объяснить, что именно вызвали во мне слова Дилана, но прозвучали они как вызов. Восприняла их так.
Раньше я никогда не ощущала необходимости наплевать на других людей и сделать что-то для себя. Выбрать себя, а не чувства посторонних. Но сейчас, одного порыва, одного желания было достаточно, чтобы я сделала это. И я сделала.
Но не так уверенно, ведь для меня это было в новинку. Мои движения были скованными и я уверенна, что лицо застелила краска, как только я решилась. Как только как-то резко выпрямилась, грубо схватив Дилана за ворот больничной рубашки, и притянула к себе, с силой сжав веки. Поднялась на носочки, чтобы достать, и прижалась к нему всем телом. Я должна была сделать это, иначе никогда бы не избавилась от воспоминаний о Дилане. Они бы продолжали камнем тянуть меня на дно.
Но я сделала только хуже.
Прижалась к его губам, и поняла. Я уже на дне.
Не знала, что делать дальше, ведь это был мой второй поцелуй, и он происходил фактически насильно для Дилана. Первый был насильно для меня. Удивительно, что я еще могла нормально мыслить.
Но не Дилан.
Он стоял. Не дышал.
Замер так, словно окаменел.
Его тело напряглось.
Я сильнее потянула его за ворот рубашки. Не знала. Понятия не имела, что делать.
Все тело дрожало от неправильности ситуации. Ведь я просто стояла, буквально вжавшись губами в губы Дилана. Оставила поцелуй, вздрогнув от громкого чмока, который получился случайно.
Отстранилась от Дилана, но продолжила сжимать ворот его рубашки.
И да, мне не стало легче.
Стало хуже. В животе теперь не просто все сжималось, но и горело, словно я была легковоспламеняющейся хвоей. Словно по венам бурлила лава. Но ощущения от поцелуя были приятными. Даже очень.
Вот теперь я эгоистка. Да, черт подери!
Я сделала это. Я это хотела.
И я вновь сломалась.
Одно прикосновение разорвало меня.
Руки Дилана соскользнули с окна и опустились на мои плечи. Он сделал большой шаг ко мне и наклонился. Коснулся носом моей щеки. Его губы расслабились, приоткрываясь, и коснулись меня.
С нажимом.
Желанием.
Сильнее, глубже.
Меня обволакивало тепло. Ощущение, словно я терялась в пространстве, и Дилан был единственным, кто мог удержать меня в этом мире. Удержать в сознании.
Я расслабилась, прикрыв глаза. Мои ноги подкосились, но Дилан скользнул руками вдоль спины, обвив мою талию. Сжал её, удерживая меня навесу. От этого я ослабла, а руки оказались прижаты тыльной стороной к моим ключицам. Я больше не держала его воротник. Я растворилась в поцелуе, ничего не контролируя. Это делал Дилан. Он нежно истязал меня. Наклонял голову в бок, касаясь меня по новому, от чего я вспыхивала, сжимая губы. Мычала. Но Дилан с большим напором сжимал меня, с легкостью проникая в рот.
Одной рукой взял мой подбородок, не дав сдвинуться с места или качнуть головой. Был охвачен желанием. Горел, воспламеняя и меня. От таких действий я начала задыхаться. Выпрямила ладони, вновь касаясь рубашки Дилана, но не чтобы притянуть. Я попыталась оттолкнуть его.
Испугалась того, что он мог сделать со мной одним прикосновением. Боялась своих чувств и желаний. То, как я пошла на поводу эмоций было разовой акцией.
Дилан прикусил верхнюю, затем нижнюю губу, потянув её. Провел кончиком языка по каждой. Шумный выдох. Отпрянул. Резко.
Я судорожно вбирала ртом воздух. Мои губы горели, пульсируя, но я не могла дышать через нос. Дилан продолжал держать мой подбородок, но реагировал по-другому. Он не был смущен. Лишь щурился, заглядывая в мои глаза, и его губы растянулись в усмешке.
– Хотела заткнуть мне рот? – ухмыльнулся, – Для этого нужно хотя бы уметь целоваться, Кристин.
И этот едкий голос.
Меня словно окатило ледяной водой. Щеки запылали, тело дрожало, а улыбка, скользнувшая на губах О’Коннелла, заставила устыдиться. Так вот во что он захотел вывернуть наш поцелуй?
Мне стало так стыдно, что я не могло стоять на месте. Резко толкнула его в грудь, выскакивая из его плена.
– Господи, да ты сбегаешь! – довольный смешок в спину разъедал кожу, но я успела выскочить в коридор. Забежала в уборную. Щелкнула замком, выставив руки вперед. Убежала из собственной палаты. Дыхание сбито.
Приоткрыла рот и коснулась пальцами губ.
От лица Алекс
13:04
В комнате, в которой мы находились, было мрачно. Окна не выходили на улицу, поэтому солнце не могло до нас добраться. Механический свет лампы был слишком тусклым.
Я провела языком по разбитой губе, подняв взгляд на Люка.
