— Тогда держи ключ. Комната номер один-семь на первом этаже. И чтобы помнила все. Иначе вылетишь отсюда, как пташка, и пойдешь искать комнату в городе.
Я зажала в ладони заветный кусочек металла.
— Потом зайдешь к кастелянше, она выдаст белье и форменную накидку, — донеслось вслед.
Я закивала. Не терпелось поскорее остаться одной.
Комнатка оказалась небольшой, но довольно уютной. Стол, пара стульев, платяной шкаф, полки — все было выполнено в одном стиле. Кровать мягкая и довольно широкая для общаги.
На стене криво висела картина с изображением замка. Я хотела было ее поправить, но она упала прямо мне на ногу. Я чертыхнулась, вешая ее обратно на гвоздь, но картина остановилась в том же положении, что и прежде. И сколько я ни поправляла ее, так и не добилась результата.
Я махнула рукой и принялась осматривать комнату дальше.
В лоджии нашлись скамейка и столик, а еще веревки для сушки одежды. Я справилась с бельем, разложила полотенца с эмблемой академии на полки. Умывальная была общая, на этаже, но это не страшно. Уж как-нибудь переживу. Хоть в общежитиях никогда и не жила, но всегда бывает первый раз, пусть и в другом мире.
Я надела черную накидку с золотистым знаком в виде магических колец с названием учебного заведения. И покрутилась перед небольшим зеркалом.
А я очень даже ничего в этом платье.
Сегодня меня отпустили, и я решила съездить к барону Ристарду за своими немногочисленными вещами, да и перекусить уже хотелось. Поэтому задерживаться в общежитии не стала — закрыла двери и пошла по дорожке, разглядывая местные достопримечательности.
Часовую башню можно было рассмотреть почти из любой точки, как и сияющий циферблат. За зубцами изумрудных елей виднелись такие же острые шпили главного корпуса. Я же шла к воротам, беспечно что-то напевая себе под нос, как вдруг услышала шум и поспешила выяснить, что же происходит.
За воротами располагалась небольшая площадь, вымощенная цветной брусчаткой. В центральной ее части переливался на солнце фонтан, около него постоянно ошивались студенты. Но здесь же, на площади, останавливались кареты тех, кто направлялся в академию. Внутрь, насколько я поняла, пропускали лишь транспорт руководителей — вроде ректора и его приближенных.
Вот и сейчас там стояла чья-то незнакомая карета. Солнце отражалось от вензелей на ее стенках и слепило, мешая рассмотреть детали.
Какой-то надменный человек в темном плаще хотел проехать на территорию. Но тот самый охранник, обычный с виду мужичок средних лет, которого я запомнила, его не впустил. Он стоял за воротами, беседуя с незнакомцем.
— У меня приказ…
— Меня лишат места работы…
— Да поймите, тейн…
Судя по доносящимся обрывкам разговора, у гостя при себе не было пропуска, но он всенепременно желал попасть в академию и требовал, чтобы ему немедленно открыли. Мой знакомый охранник отправил своего помощника к Райану Лестеру за разъяснением. Но это не понравилось визитеру. Он вышел из кареты, чтобы посмотреть, кто же представляет помеху. Охранник то белел, то краснел, а незнакомец сыпал оскорбительными эпитетами, а потом и вовсе взбеленился:
— Да как ты смеешь! Ничтожество, которое не способно думать собственной тупой башкой! Ты тут лишь пес цепной, бесправный. Даже не пес, а щенок. Проси прощения у своего господина…
Я думала, сейчас стражник его вышвырнет, чтобы даже духа этого типа не было около академии. Но охранник неохотно привстал на колено:
— Простите, тейн, сейчас вернется Ольвин, мы все уладим…
— Ниже! Целуй мой сапог, энгоров пес!
Мужчина вздрогнул, не желая выполнять приказ гостя, судя по всему, высокопоставленного. Его прямо коробило от того, что нужно следовать прихоти аристократа. Но он все же опустился на брусчатку, встав на оба колена. Я заметила, как рука спесивца потянулась к поясу, и ахнула. Там висел свернутый кольцами хлыст, какими местные жители погоняли лошадей.
Я не выдержала и, подскочив к этому амбициозному царьку, дернула за рукав камзола:
— Стойте! Да как вы смеете так разговаривать с незнакомым человеком! Вы что, совсем обнаглели?! — Я задыхалась от злости. — Да вы неотесанный, наглый, чванливый тип! Неужели так сложно подождать, пока вернется его напарник?! Это ведь всего несколько минут!
— Что?!
Лицо с орлиным профилем и черными, как сама ночь, глазами медленно повернулось ко мне. И я обомлела, когда перед носом блеснул знакомый медальон в виде крыльев, надетый на шею мужчины. Я сразу не заметила его.
Итхар…
Меня отбросило в сторону, как будто незнакомец управлял воздухом.
Я ударилась о камни брусчатки, хоть и не очень сильно. Но подняться не успела — около уха просвистел тот самый хлыст. Итхар занес руку снова. Я в ужасе закрыла глаза ладонью, чтобы только не видеть лица своего карателя в тот момент, когда мою кожу рассечет бичом до крови.
Но кожаный шнур не коснулся меня.
А потом наступила тишина. Казалось, окружающие нас зеваки боялись даже дышать, пока господин не скажет свое решающее слово.
— Вызовите городскую стражу. Пусть это отребье заберут в тюрьму, там ей самое место, — скривившись, выдал мерзкий тип.
Откуда ни возьмись, подбежали стражники. Они схватили меня под обе руки и подняли, поставив на ноги.
Они что, были рядом и бездействовали?! Да как так?
Воздуха не хватало, ребра сперло до боли от обиды и непонимания.
Аристократ же громко фыркнул, не став больше ничего говорить. Как раз в это время вернулся второй охранник академии с разрешением от Райана Лестера. Итхар с маниакальным взглядом сел в карету. Ворота открылись, и карета въехала во двор AMИPC.
— Отпустите уже! — очнулась я от первого шока. И дернула руками, желая освободиться. Но мои запястья сжали еще сильнее:
— Теиса. Вам придется проследовать за нами.
— Куда еще проследовать? Я вообще-то здесь работаю и живу, если вы не в курсе. Отпустите, я пойду в свою комнату, — дернулась я снова, не понимая, чего они вообще хотят.
Меня тут, между прочим, только что едва не ударили хлыстом прямо на глазах у толпы. А им хоть бы что!
— Вы арестованы за прилюдное оскорбление высшего лорда. Вы отправитесь в тюрьму, там судья решит, какой приговор вам вынести. Мы лишь исполняем закон. И ничего не можем сделать.
— Вы в своем уме?! Этот тейн оскорблял ни в чем не повинного мужчину… — Мой голос стих, когда я увидела безапелляционное выражение на лице городового.
— Вот и скажете это в суде. Может быть, зачтется. У нас приказ.
— Чей?! Чей приказ хватать на улице порядочную женщину?! — Казалось, я сейчас охрипну от собственного крика. Не хотелось мириться с несправедливостью.
