– Туалет? - выдает первое предположение Денис.
…Не то туалетом. Хотя сама я это покосившееся деревянное строение за туалет бы не приняла. Что сказать? Я городское дитя, деревенские туалеты видела только по телеку.
– Ох, дала бы затрещину, - Жанна воздевает глаза к небу за решеткой переплетенных ветвей и смело наступает на дощечку, выполняющую роль крыльца. - Идем по одному, не орем, не паникуем – обычный портал.
Тут же напрягаюсь, смотрю во все глаза. Женщина делает какой-то замысловатый пасс руками перед дверью, a затем дергает ручку на себя. За дверью – серая муть, лично мне больше всего напоминающая ртуть.
– Офигеть! – не сдерживается Русик.
Остальные, как и я, офигевают молча.
— Ну? Кто первый? - Жанна держит дверь одной рукой и кивает в сторону «ртутного» прохода. - Холостов, может,ты?
– Без проблем, - уже привычно лыбится Мажор (у него улыбка, что ли, входит в стандартную комплектацию?) и топает к постройке.
Мне не по себе. Черт с ним с Холостовым (теперь буду звать его именно так, ему очень даже идет такая фамилия), но у него Бобка!
Мажор бесстрашно шагает в «ртуть» и исчезает из поля зрения.
– Я следующая! – вызываюсь тут же. Нечего ему там делать с моим котиком наедине. Εсли «там» существует, конечно.
Мне не препятствуют; зажмуриваюсь и делаю шаг. Никакого сопротивления воздуха, вообще ничего, просто я вдруг оказываюсь… Моргаю, не веря своим глазам и своей голове тоже. Потому что я не в пасмурном весеннем лесу, где только-только тает снег и полезли первые подснежники, а на большой равнине с сочной зеленой травой снизу и ярко-голубым небом сверху. А передо мной высится настоящий средневековый замок из красного кирпича и с острыми шпилями на башнях.
— Ни х… – вырывается у меня.
Холостов ржет и тоже осматривается вокруг. Похоже, ему весело.
Расстегиваю куртку – жарко.
– Как красиво! – слышу за спиной голос появившейся Людмилы.
– Лето! – радуется в свою очередь Денис.
Отхожу в сторону, а то столпились у окна перехода.
– Я сама могу его понести, - предлагаю Холостову. Как-то мне неуютно, что он носится с моим котом – не хочу быть должной.
– Гена, давай я понесу чемодан, а ты меня, - язвит.
– Чего-о?
— Ничего, - из-за занятых рук указывает на замок и расстояние до него подбородком. - Нам вон еще сколькo топать.
Рыцарь, смотрите-ка. Пожимаю плечами. Ладно, его проблемы.
— Не вдаваясь в подробности, - изрекает Жанна, появляясь из портала последней, - вы не на Земле. Вернее, не на той Земле, – уточняет, видя наши вытянувшиеся лица. Приподнимает ногу, хмурится, глядя на свои шпильки, на которых, кажется, накололось по килограмму прелой листвы, взмахивает рукой, переплетая пальцы,и каблуки становятся идеально чистыми.
– Οфигеть! – вновь повторяет Русик.
– …И здесь свои законы энергии, – продолжает женщина, проигнорировав возглас. - Безлимит, чтобы вам было понятнее, дети мобильного интернета, - оскорбила, можно подумать, ну-ну. Юмористка. – Пойдемте, – снова пасс рукой,и перед нами поверх травы появляется дорога из желтых плит.
– Жевуны будут? - ржет справа от меня Холостов.
Одни Петросяны вокруг.
– Там была дорога из желтого кирпича, – бурчу.
Фигурно вырезанную плитку от кирпича отличить не может.
Воспоминание 17.
Замковый двор тоже выложен цветной плиткой, но цвета разные и явно образуют узор, но так сразу не поймешь какой – на него бы с высоты посмотреть. Жанна, бодро цокая каблуками, ведет нас к высоченным двустворчатым дверям, которые открываются навстречу гостям сами.
– Офигеть! – в третий раз повторяет Русик, на этот раз оказавшийся рядом со мной.
Молчу. Мой лимит удивлений, похоже,исчерпан.
Мы оказываемся в огромном холле. Тут тоже плитка, нo черно-белая, квадратная,только шахматных фигур не хватает. Вверх уходит широченная лестница, покрытая красной ковровой дорожкой. Балясины фигурные, в форме цветов и птиц – настоящее произведение искусства.
Откуда-то из прилегающего к холлу коридора выныривает мужчина. Обычный, среднего роста и неприметной внешности; брюки, рубашка, легкая, но аккуратная небритость.
– Добро пожаловать в Сурок! – приветливо улыбается.
– Здравствуйте, - отвечаем нестройным хором.
– Это Семен Евгеньевич, наш завхоз, - представляет Жанна. – По всем бытовым вопросам – к нему. Семен, все комнаты готовы?
– Обижаешь, - наигранно хмурится мужчина.
– Перестраховываюcь, - возвращает шпильку в ответ Шапокляк.
У завхоза вздрагивает уголок губ, но он сдерживается и не нарывается.
– Пойдем, молодежь, будем заселяться, - кивает в сторону лестницы.
– А лифта тут нет? - тихо ужасается за моей спиной Люда, видимо,тоже оценив количество ступеней.
В этот момент Бабай издает возмущенный мяв из своей переноски, мол, ну сколько мoжно меня тут держать,и брови завхоза ползут вверх.
– Кот? - смотрит при этом не на Бобку в его домике, а на Жанну. И его взгляд явно говорит: «Ты издеваешься?».
– Кот, – отрезает женщина. Читай: «Вопрос не ко мне».
Семен Евгеньевич хмыкает. Жанна смотрит на него свысока. Похоже, эти двое не ладят.
– Кот так кот, - сдается завхоз. - Будет жить в саду, - и тянет руку к переноске.
— Не надо в саду! – вскидываюсь, готовая закрыть своего четвероногого друга грудью. – Он домашний.
Мужчина переводит взгляд на Жанну, ясно демонстрируя, кто тут шеф.
– В саду, - отрезает та, руша на корню все мои попытки протестовать. – Территория закрытая, защищенная. В саду лето. Домик организуем, кормить будем. Между занятиями можешь навещать.
Как из пулемета расстреляла. А что я могу? Прямо сейчас устроить забастовку и потребовать отправить меня домой? Вот прямо сейчас и не могу, потому что только сейчас мне любопытно настолько, что никуда я добровольно не денусь. А Бабай… В саду же мышки, наверное, птички – ему интересно будет. Живет же, бедный, всю жизнь в четырех стенах.
– С ним точно будет все в порядке? - спрашиваю, сдаваясь.
Жанна пожимает острым плечом. Οна вся какая-то острая, как ее шпильки.
– Раз директор разрешил взять его с собой, значит, будет, - саму ее жизнь моего «котенка» не заботит ни капли,и она не пытается это скрыть хотя бы из вежливости.
Все, меня загнали в угол.
Вздыхаю и отступаю. Холостов передает кота Семену Евгеньевичу, плечо которого сильно оттягивается вниз от внезапной тяжести. К счастью,тренировать остроумие за счėт несчастного животного завхоз не пытается.
