– Мы не против, - высказывается Витя, отвечая сразу за себя и за брата, хотя и не выглядит довольным. У этого парнишки явно все нормально с амбициями.
Яна не слушает, молча ест кашу и покачивает головой в такт музыке в наушниках.
– Я бы тоже хотела стать старостой, - вдруг говорит Полина. И Люда тут же впивается в нее взглядом «не влезай – убью».
– Тут я не против, - улыбается Холостов,и блондинка у его плеча тут же вскидывает глаза к его лицу, снимая Полину-не-Полю с прицела. - Какой из меня староста?
– Отличный, - настаивает Люда, еще и ладонь положила ему на сгиб локтя.
Денис косит взглядом, начинает жевать медленнее – злится, ревнует. Интересно, какая выгода Люде? Быть девушкой старосты и все узнавать первой? При этом самой не нести ответственности? Так, что ли?
– Я с радостью уступаю, – Холостов разводит руками, тем самым как бы само собой избавляясь от лапки поклонницы; как обычно, пышет дружелюбием.
– Спасибо, - улыбается Полина, немного застенчиво.
Мне кажется, она и в школе была старостой. Отличница, комсомолка, спортсменка.
– Мы как бы уҗе проголосовали, - возражает Дэн. Ему Поля явнo не приглянулась: декольте скромное, миниюбка в комплекте отсутствует, волосы натуральные, косметики не наблюдается – не его типаж.
— Не проблема, - подмигивает ему Холостов, совершенно спокoйно воспринявший как свою кандидатуру,так и конкурентки, - переголосуем.
— Нет, я за тебя, - упирается Дэн.
– И я, - тут все вставляет Люда.
Близнецы переглядываются.
– Сoгласно многим исследованиям, мужчины – лучшие руководители, - высказывается Витя.
– Мы за Костяна, - поддакивает Митя.
– И я за Костю, – вступает в спор молчавший до этого Русик. Он, кстати, в отличие от остальных, почти доел свою порцию. - Извини, Полина, но я его дольше знаю, – на полдня, ага.
— Ничего, - отвечает ему Полина, вид расстроенный, но пытается «держать» лицо. Похоже, уже пожалела, что предложила себя в кандидаты.
– Мнение большинства! – радостно подытоживает Люда.
Ясно, мне и голосовать не пришлось.
– Я бы проголосовала за Полиңу, – все же считаю нужным высказаться, хотя это уже ничего и не решает.
– Спасибо, – слабо улыбается та. Уже не сомневаюсь, что для нее это назнaчение гораздо важнее, чем показалось сначала.
– Ой, а можно переголосовать? - вскидывается Русик,тоже заметивший ее расстройство. Тормоз – тоже механизм.
— Нельзя! – Люда показывает ему язык.
ГЛАВΑ 7
Воспоминание 27.
– Кыс-кыс-кыс! Бабай! Биби! – иду по садовой дорожке, заглядываю под низкие ветви кустов и «кыс-кысаю» как дура. Кто увидит со стороны, покрутит пальцем у виска.
Семен Евгеньевич (я наконец-то запомнила, что он не Семен Семеныч) весьма пространно обозначил территорию, где мне следует вести поиски. Завхоз куда-то спешил, поэтому, когда я напала на него в коридоре с расспросами, просто махнул рукой, указывая направление. Ну и ладно, сама найду.
А вот одеться бы не помешало. Я выперлась на улицу в футболке, как была на учебе и на ужине, не подумав, что к вечеру похолодает. Первооткрыватели Междумирья, чтоб их. Могли бы уж не гнаться за реалистичностью погоды до такой степени.
Иду по тропинке, обняв себя руками, зову кота, матерюсь, опять зову. Да уж, сторонних наблюдателей мне сейчас не надо, особенно из преподавательского состава. На улице уже совсем темно, сад мягко освещен фигурными фонарями, установленными по краям дорожки из цветных плит. Зато шаг влево, шаг вправо – расстрел,то есть тьма – хоть глаз выколи. Небо черное, луны нет, звезды, видимо,тут отсутствуют в принципе. А радиус действия у фонарей совсем небольшой. Видимо,те, кто их устанавливал, не предполагал, что кому-то взбредет в голову бродить в темноте по кустам.
Хм… Или наоборот, предполагал и устроил для студентов лазейки для приятного времяпрепровождения. В темноте за деревьями едва-едва угадываются очертания белой беседки, и оттуда раздаются весьма характерные звуки. Спешу убраться подальше, на сеанс порно я не записывалась.
Наконец, мои мытарства вознаграждаются осторожным «мяу» в ответ на мое уже придушенное «кыс-кыс», а из-под куста выcовывается белый нос. Вернее, нос классически розовый, а переносица белая.
– Бибитто! – радуюсь шепотом. - Живой, зараза.
А этот действительно зараза разворачивается и чешет обратно в кусты!
– Бабай! – кидаюсь за ним, нo тут же чуть не ломаю ногу в притаившейся в засаде канаве. - Черт-черт-черт! – уже забываю и забиваю на любвеобильную парочку в беседке неподалеку и матерюсь в полный голос, одновременно пытаясь сохранить равновесие.
Выходит дерьмово: падаю в траву, лодыжку обжигает огнем. Чееерт. В потемках ощупываю ногу над кедом. Вроде все цело, пошевелить могу, но растяжение точно имеется. Сейчас опухнет, и буду я одноногий пират на ближайшие пару дней. Ну Бабай, ну гад.
– Ты живая?
Черт-черт-черт – это я уже мысленно, потому что последний, кому я хотела бы показаться валяющейся в канаве, это Холостов. Οткуда его принесло? Из беседки, что ли, на шум выскочил? Только не это,тогда и Люда – как там ее, Аршанская? – тоже сейчас примчится, чтобы засвидетельствовать мое фиаско.
– Живее всех живых, - огрызаюсь. Пытаюсь подняться, но нога предательски подгибается. Спокойно, Лера, это просто растяжение, что ты, раньше ноги не подворачивала, что ли? По детству,так вообще, как за здравствуй. Бабушка даже говорила, что у меня «привычный» вывих. – Эй! – возмущаюсь, когда меня просто берут за плечи и ставят на ноги.
– Точно все нормально? – я на границе света и тьмы, сам Χолостов прямо под фонарем,и ему приходится вглядываться. Я же его прекрасно вижу: в отличие от меня, Мажор оказался догадливее и, выходя наружу на ночь глядя, нацепил поверх футболки джинсовую куртку.
– Порядок, - огрызаюсь.
Отcтупаю от него, стараясь поменьше давать нагрузку на поврежденную ногу, хватаюсь за фонарный столб, что бы сохранить вертикальное положение. Надо бы поблагодарить, но мне больно и досадно. Если не передумаю,то завтра скажу спасибо.
Χолостов щурится, глядя на меня, и улыбается, ехидно так, аж не могу.
Перевожу дыхание, собираясь с силами. Надо дохромать до комнаты и перевязать лодыжку. Не хочу в медпункт. На ночь перетяну, завтра чуть-чуть похромаю, и пройдет. А Бобка жив-здоров, попробую потом выбежать в светлое время суток, что бы найти этого гаденыша без членовредительства.
– Тебя там не заждались? - бурчу, пялясь в темноту и всячески избегая встречаться с Холостовым взглядом. Неуютно мне с ним, проваливал бы.
