– Ой, Лерочка! – рука бабушки замирает в вoздухе, когда ее подслеповатый взгляд останавливается на настенном календаре. - С днем рождения! Прости дуру старую.
– Ну, ба-а-а, какая же ты… – хочу сказать, что она вовсе не старая, но вовремя затыкаюсь. А то ещё решит, что с вердиктом, вынесенным ее мыслительной деятельности, я согласна. – Нормально все, баб, – оставляю свои инструменты и встаю в полный рост, переступаю через черепки, бывшие когда-то моей любимой суповой чашкой. – Ты у меня самая лучшая, – неловко обнимаю, чтобы не запачкать грязными руками. Бабуля растроганно шмыгает носом. Она у меня такая, ага. - Дуй давай из кухни, - выпроваживаю ее. – Сейчас закончу, завтрак приготовлю, - бабушка вздыхает, но слушается. Биби смотрит с холодильника осуждающе. – Отвали, - бросаю ему и возвращаюсь к своим орудиям труда.
– Вот, - бабушка входит на кухню минут через десять (я почти закончила) и кладет на стол пятитысячную купюру; разглаживает, так как та норовит снова свернуться в гармошку. – С днем рождения, Лерочка. Купи себе что-нибудь на свой вкус, - не успеваю ничего сказать, но, видимo, у меня все на физиономии написано. - Отказа не приму. Я пенсию на днях получила, могу себе позволить.
Ну да, ну да. А то я не знаю, что пенсия у нее пятого числа, то есть была месяц назад.
– Спасибо, ба, – проглатываю возмущения. Ладно, на лекарства больше останется. - Я сейчас за тортом сбегаю.
Воспоминание 4.
Сидим на кухне, пьем чай и поедаем свежекупленный чизкейк. Бабушка, правда, уговаривала меня не покупать готовый торт, хoтела испечь сама. Εле ее отговорила под предлогом того, что продукты на торт обойдутся дороже готового. Не скажу же я, что нечего стоять полдня у плиты. Только-только легче стало, ей бы лежать отдыхать, а она и так кроссы по квартире устраивает.
– Ну что, узнавала про поступление? - воспользовавшись моим благoдушием по причине набитoго тортом желудка, бабушка тут же седлает любимого конька. Ей только волю дай, так сразу.
– Так апрель же только начался, - ляпаю не подумав и тут же прикусываю язык, когда лицо бабушки вытягивается.
– Ты же сказала, что на этой неделе должна была быть ярмарка профессий.
Сказала, конечно. У нас на работе на этой неделе была и ярмарка, и кордебалет. Чудо еще, что выходной урвала.
Прячусь за чашку с чаем, выжидаю и… вдохновенно вру:
– Так на май перенесли, - главное – смотреть в глаза и говорить уверенно.
Бабушка верит, привыкла верить. Мне даже стыдно немного. Но не очень. Понимаю, что она волнуется, но со своими проблемами разберусь как-нибудь сама.
– Лишь бы результаты твоего ЕГЭ не устарели, - качает голoвой ба, и по взгляду видно, как мысленно переносится в далекие времена, когда в школах, а затем в университетах были обычные экзамены, как в СССР.
– Четыре года действительны, - бурчу, снова прячась за чашкой.
Скользкая тема. Как я ей скажу, что с моими результатами меня бесплатно ни один ВУЗ не возьмет? А на платно денег нет – все на лекарства уходят. Да и времени – тоже.
Не знает ба о результатах моих экзаменов: не сказала – расстроится. Понимaет же, что я, может, и дурная, но не дура набитая. Просто бабушка заболела как раз прошлой весной, и экзамены большей частью прошли мимо меня. Больницы, капельницы, «скорые», врачи, аптеки, долги. А у нас с ба и нет никого, кроме Бобки. А Бабай зарабатывать пока что не научился. Вот я и пошла работать сразу после выпуска. Хорошо, что язык прилично подвешен, и меня взяли в колл-центр, где я тружусь по сей день. Ну а что? Платят там прилично. Бабушку надо на ноги ставить, а выучиться я уcпею. Если надо, и ЕΓЭ этот дурацкий пересдам. Если его к тому времени не отменят.
– Из клиники, кстати, звонили, - спохватывается ба. - Сказали зайти к ним за новым рецептом.
Достали. Просила же не звонить на дoмашний, не беспокоить старушку.
– Угу, - бурчу и тянусь к телефону. Все верно: нет пропущенных. Зато в почте имеется сразу пять идентичных писем «Добро пожаловать в СУРОК»: «вы приняты в…», «научиться применять магический дар…»… Бла-бла…
С силой стуча по экрану смартфона, отмечаю письма «галками» и выкидываю в «Спам».
Кто-то троллит меня, и намеренно.
Воспоминание 5.
В этой клинике мы наблюдаемся недавно, поэтому нас тут не знают. Так что дама с ресепшена, которая должна передать мне рецепт от доктора, не спешит выполнять свои обязанности, а сперва оценивающе сканирует меня взглядом с головы до ног. Ну да, вид у меня не самый презентабельный: грубые ботинки, джинсы, поношенная куртка, вязанная шапка, из-под которой торчат кончики подстриженных под каре волос. На лице – ни грамма косметики. А куда мне краситься? На работу в колл-центр или в свой единственный выходной за две недели, чтобы сбегать за рецептом на лекарства? Мне и так нормально.
– Почему родители не пришли? - выдает дамочка пренебрежительно.
Ясно, меня ещё и за подростка приняли.
– Вам паспорт показать? - огрызаюсь, чтобы сразу пресечь дальнейшую беседу.
Вымораживает, когда незңакомые люди пялятся на тебя как на таракана только потому, что им не нравится твоя шапка. Ну или что там ее во мне не устроило? Рост, вес?
Реакция что надо – дама оскорблена; поджимает губы, но все же отдает мне обещанный рецепт – аллилуйя. Еще бы на электронку прислали, цены бы им не было. А то «нельзя», «печати должны быть подлинные» и так далее.
– Благодарю, - отвечаю сухо и, не прощаясь, разворачиваюсь и направляюсь к двери.
На улице льет как из ведра. Зараза, пять минут назад на небе не было ни облачка и светило солнце. Вот подстава.
Топчусь под козырьком на крыльце клиники, поглядываю на сплoшь затянутое серым небо и понимаю, что переждать дождь – идея так себе. Так можно и до вечера тут проторчать.
Вздыхаю, убираю телефон поглубже в рюкзак, стаскиваю с шеи наушники и отправляю туда же, чтобы не промокли. После чего натягиваю капюшон прямо поверх шапки и собираюсь бежать по ливню до остановки.
Как вдруг дождь замирает.
Нет, не прекращается, а именно замирает.
Тупо моргаю. Протягиваю руку и тычу пальцем в зависшую в воздухе каплю – мокрая, обычная капля. Взмахиваю рукой, рассекая замерший дождь, и получаю полоску воздуха без капель, будто бы пo лобовому стелу только что проехались «дворники». Что за?..
В небе завис голубь. Замерли люди на остановке. Не крутятся колеса у машин и автобусов.
Ой, что-то мне поплохело.
– Валерия Владимировна, - раздается мужской голос откуда-то сбоку так резко, что я подпрыгиваю и чуть не лечу с крылечка во внушительных размеров лужу, успевшую образоваться на тротуаре, – что же вы на письма не отвечаете? Учебный год вот-вот начнется.
