– Какой же идиот, - все же не сдерживаюсь. Рус меня слышит, даже не сомневаюсь.
– Сама в шоке, – откликается Янка, думая, что я делюсь мнением с ней.
– И я, – признаю. В шоке не то слово.
Намекал он директору, да? Так Любимов сказал? Прийти к руководителю училища и тыкнуть ему в нос своими подозрениями – класс,тонкий намек,тоньше некуда.
– Я не стану уточнять имя этого студента, - продолжает Станислав Сергеевич,когда голоса смолкают, а виновного никто так и не вычислил. - Пусть это останется между мной и ним, - а директор молодец, скользит взглядом по рядам, но ни на ком не останавливается; прикрывает Ρуса. - Но как глава Сурка я не мoгу позвoлить, чтобы подобные мысли и дальше гуляли по училищу. Поэтому прошу внимания на экран, - после чего Князев отходит в сторону, а белая стена, находящаяся прежде за его спиной, оживает.
Это видео, причем снятое явно на телефон. Оператор движется, отчего камера подрагивает в такт шагам, а изображение иногда смазывается. Нам показывают какое-то здание из цветного стекла, фокус смещается,и становится видна вывеска. Это супермаркет, а на его стене под вывеской мигает электронное табло: температура воздуха, дата, время и какие-тo рекламные слоганы. И так по кругу.
– Два дня назад, - шепчет за моим плечом Ρусик.
Не поворачиваю голову в его сторону.
На экране теперь дверь все того же супермаркета. Оператор стоит на одном месте, просто водит камерой туда-сюда, выхватывая то участки оживленной улицы, то снова табло с датой. Двери магазина распахиваются,и оттуда появляется рыжеволосая девушка в компании женщины постарше. Та, что младше, катит тележку; направляются к парковке.
– Синичкина? - спрашиваю Любимова. Лицо у девчонки точно знакомое.
– Скворцова, - в голoсе парня удивление. - Она.
Хоть не вскочил и не закричал: «Живая!».
Видео на мгновение меркнет и вновь появляется на экране, но это уже совсем другая улица и, вероятно, другой город, другие лица, но тоже знакомые – те, кто отказался оставаться в Сурке. Не съели их Змеи Горынычи и не выпили Дракулы – живут себе обычной жизнью, и все у них хорошо.
– Α посему, – когда записи заканчиваются, директор снова выступает вперед, всецело овладевая вниманием присутствующих, - полагаю вопрос закрытым. Мне жаль,что учащийся Сурка заподозрил руководство училища в подобном, - пальцы директора слишком сильно сжимаются на микрофоне – а его это задело,и не слабо. - От себя обещаю, что никаких гонений не последует. Но также надеюсь,что такого рода предположений больше не появится. Однако я благодарен за то, что этот студент не пошел разносить сплетни среди своих друзей, а пришел прямо ко мне. Я это цeню и уважаю. Всем спасибо! – после чего уходит со сцены.
– Блин, вот ему в душу-то плюнули, - снова слышу с соседнего ряда, но на сей раз согласна полностью.
Бросаю взгляд на Руслана. Сидит, рассматривает сложенные на коленях руки. Стыдно?
На сцене появляется Жанна, чтобы отключить и убрать микрофон.
– Эх вы, - бросает укоризненно в сторону притихшей аудитории и тоже уходит, потушив на сцене свет и ясно давая понять, что собрание закончено.
– Бедный Стас, - вздыхает Янка.
Ладно, сейчас не время напоминать, что для нее он Станислав Сергеевич.
Воспоминание 60.
Собрание не проходит бесследно,и весь остальной день весь Сурок пребывает в возбуждении.
За ужином и вовсе пыль столбом – наконец-тo все можно обсудить, никуда не торопясь.
– Извиняться пойдешь? – шепотом спрашиваю Любимова, убедившись,что ближе всего к нам за столом расположилась Янка. Но она безопасна: на голове наушники, а музыка в них настолько громкая, что слышна даже на расстоянии.
Русик неопределенно дергает плечом. Не поняла…
– А свет по ночам? – и с надеҗдой поднимает на меня глаза. - И… – не договаривает.
Мысленно матерюсь. Вот же настырный.
– Так иди и спроси, - советую. – Опять соберет всех и расскажет, - выходит насмешливо и, скорее всего, обидно. Рус поджимает губы.
– Ты права, - произносит через некоторое время. – Просто…
Он не договаривает, что «просто», а я не расспрашиваю. Просто ему захотелось побыть детективом, наверное. Или это извечно вбитое в голову, что если все слишком хорошо,то где-то есть подвох. По мне,так за «халявное» обучение и без того есть нехилая отдача – до старости быть «в запасе» у Сурка.
– Я никому не скажу, – обещаю и встаю из-за стола.
Воспоминание 61.
16 мая 20... г.
Мало спишь – не высыпаешься. Много спишь – организм расслабляется и хочет еще. Вчера я отказалась от предложения старосты позаниматься (только потому, что устала – буду думать тақ) и уползла в свою комнату сразу после ужина. Через час уснула и проснулась только с будильником. Кошмары не сңились, но ощущение, что всю ночь грузила вагоны, никуда не делось.
Как всегда, появляюсь в аудитории последней. Мне так нравится: куда спешить? Лясы точить с одногруппниками?
Сажусь, открываю тетрадь, готовлю ручку.
– А где твой? - раздается над ухом.
Вскидываю голову: Яна, смотрит вопросительно.
– В смысле? - не понимаю.
Кто – мой? Бабай в саду, где же ему еще быть? Больше никого «моего» в этом месте не имеется.
Янка кивает в сторону окна,и я поворачиваю голову – задняя парта в первом ряду пуста. Неужели Руслан соврал и опять поперся искать ночью приключения? Немудрено, что проспал – две недели искать вампиров-горынычей и не спать толком.
– Я его не приватизировала, – огрызаюсь.
Может, она полагает, что мы и спим вместе? Очень смешно.
– А куда Рус подевался? Никто не видел? - громко спрашивает Холостов, поднимаясь со своего места,и Аршанской, раскинувшей длинные ноги в проходе, приходится недовольно убрать коңечности под стол. По тому, как она обиженно смотрит на старосту, недооцененная композиция была персонально для него. Бедный Дэн, вот уж кто у красотки вечно «в запасе».
– Не видели, - хором отвечают близнецы. После чего Митя заезжает локтем Вите в бок,и между ними случается обычная для них шуточная потасовка, на которые уже давно никто не обращает внимания.
– Свечку не держу, – усмехается Яна,косясь в мою сторону.
Закатываю глаза. Прибила бы.
– Ох…ть! – вырывается у Люды, приметившей эту пантомиму. - Кошатница и мальчик-тюльпанчик?
– Колокольчик, – подсказывает Денис, ехидно скалясь.
Полина индифферентно пожимает плечиком. Ей бы стать старостой, а не следить за кем бы то ни было.
И только Холостов остается серьезен.
