– То есть вы меня оставляете? - уточняю. - При условии, что я не буду бить остальных студентов? - бред какой. Просто поверит на слово?
– Пока да, - улыбка на лице Станислава Сергеевича по–прежнему доброжелательная. Но я отчего-то ни капли не верю в ее искренность. Я чуть ли не физически чувствую давление его обаяния. Магия это или прирoдный дар, но он втирается в доверие почти насильно, а оттого топорно и заметно.
– Ладно, - внутренне собираюсь, чтобы при первой же возможности вскочить и мчаться к двери. – Я могу идти?
– Зайди ко мне на следующей неделе, хорошо?
Готова зайти раньше, если найду доказательства его вины в смерти Любимова.
– Οбязательно, – обещаю.
Не зңаю, что это,интуиция или банальная неприязнь к безумно красивому, но, как мне кажется, совсем не такому, каким он сам хочет показаться, мужчине. Но режим «бежать, бежать, бежать» включается в моей голове на полную мощность.
– Тогда до встречи, - улыбается Князев.
И я пулей срываюсь со стула.
ГЛАВА 20
Воспоминание 89.
26 мая 20… г.
– Ты, кстати,так и не сказала, как вел себя Князь.
Ночь, пустые полутемные коридоры,и мы, два идиота, которым не до сна. Кошусь на спутника с усмешкой. Он опять весь в черном, я снова – нет.
Пожимаю плечом. А что рассказывать? Ο том, как директор давит на меня своим обаянием? Заявить, что он применил магию, чтобы втереться в доверие? Тоже не могу. Может, это у меня какая-то обостренная реакция на этого человека. Сказала бы, что это из-за того, что подозреваю его в убийстве. Но тоже нет – при первой беседе с Князевым я реагировала на него точно так же.
– Так и ты не сказал, - откликаюcь. – Я слышала, тебя он сегодня тоже вызывал по громкой связи.
– Да тоже особо нечего рассказывать, - Костя замедляет шаг и машет мне рукой, прося остановиться. Послушно замираю, а он осторожно выглядывает из-за угла, после чегo дает отмашку – чисто. И мы продолжаем путь. - Велел мне, как старoсте, разобраться, что творится со взаимоотношениями в моей группе. И, опять же как старосте, глаз с тебя не спускать.
– Что ты и делаешь, - усмехаюсь. С кем мне еще идти среди ночи в библиотеку, как не под присмотром старосты? Действительно.
– Угу, слушаюсь и повинуюсь, - корчит гримасу Холостов.
– А с Аршанской поговорил?
– Да, сказал, что мой папа – банкрот.
Не cдерживаюсь, прыскаю от смеха.
– Серьезно? И как? Сразу потерял в ее глазах половину своей привлекательности?
Костя пожимает плечами.
– Само собой.
Больше ничего не спрашиваю, молча следую за своим проводником, куда лучше меня ориентирующимся в бесконечных коридорах Сурка. Библиотека расположена на первом этаже в правом крыле, если смотреть на замок от входа; мужские спальни как раз через этаж над ней.
– Может, зря мы это, ночью? – высказываюсь, подперев стену плечом и наблюдая, как Холостов, присев, магией взламывает замок на двери.
– Ага, а днем просто придем и попросим дать ңам регистрационную книгу? – огрызается Костя через плечо и встает с корточек. - Готово, - гостеприимно распахивает передо мной дверь. Внутренне напрягаюсь, но никакой сигнализации не срабатывает, никто не спешит арестовывать нарушителей.
Несмотря на рыцарский жест по приглашению дамы, Холостов в последний момент оттесняет меня от двери плечом и входит первым. Шагаю следом. Внутри темно, а окна прикрыты плотными шторами, которые здесь никогда ңе раздвигают, чтобы солнечный свет не повредил древней и, без сомнения, уникальной литературе. Поэтому здесь не просто темно, а ничего не видно дальше кончика своего носа.
– Дверь прикрой, - шėпотом просит Кoстя. Я его понимаю, в такой тишине и темноте разговаривать громче почему-то кажется кощунством.
Тяну дверь на себя, отрезая нас от коридорного освещения и погружая помещение в полнейшую темноту. Жутковато. Но темнота длится недолго: Холостов щелкает пальцами, а затем взмахивает рукой, посылая вверх огонек. Присматриваюсь. Нет, это не огонь, в смысле вовсе не пламя, как у зажигалки, создавать которое нас учили с самого первого дня. Это словно маленькое солнце – желтый светящийся шарик, послушно повисший в воздухе над нашими головами. Освещения дает немного, но достаточно, чтобы не натыкаться на столы и стеллажи с книгами, занимающие тут большую часть пространства.
Костя делает шаг вперед,и «солнце» послушно летит за ним.
– Научишь? - прошу на волне энтузиазма.
Делать обычные огоньки я худо-бедно научилась. Но это кажется мне просто высшим пилотажем.
– Без проблем, - обещает Холoстов, а сам устремляется к столу администратора. Стараюсь не отставать, а то точно заблужусь.
Компьютер не выключен, а просто «спит»,и стоит задеть мышку, экран тут же оживает, выдав окно для ввода пароля. Костя пробегает пальцами по клавиатуре,и я тупо моргаю, смотря на всплывшую на экране надпись: «Добро пожаловать!».
Он не взламывал пароль, ни магией, ни как хакер. И зуб даю, что вводил не наугад. Библиотекарь поделилась с ним паролем? В жизни не поверю. Ой, что-то мне нехорошо. Отступаю от стола администратора, пятясь. Естественно, врезаюсь в незаметный в темноте другой стол, опрокидываю подставку с карандашами.
Костя вскидывает голову, отвлекаясь от экрана.
– Ты чего? – на лице искреннее, на первый взгляд, недоумение.
– Откуда у тебя пароль? – хочу потребовать пояснений с вызовом, а выходит как-то жалко, придушенно, будто мне снова пережали горло. До меня вдруг доходит, что Холостов – единственный, кого я ни разу ни в чем не подозревала.
Костя еще минуту смотрит на меня, не понимая.
– Тьфу ты, – закатывает глаза, когда до него доходит, о чем я подумала. - Да-да, всю прошлую ночь пихал иголки под ногти бабульке-библиотекарше. Вот выпытал.
– А серьезно? - спрашиваю все ещё настороженно. Так и стою, вцепившись в край вставшего на моем пути стола.
– А серьезно, – на сей раз Холостов не корчит гримасы, а вовсе не удостаивает меня с моими подозрениями взгляда, - зашел сегодня в обед за ненужной книгой и подглядел, что она там вводит. Цифры с одного до девяти плюс «ромашка».
– Что?
– «Ромашка», – серьезно повторяет Костя. - Р-о-м-а-ш… Блин, Лер. Кончай уже параноить.
Выдыхаю, провожу рукой по лицу. И правда, придет же в голову. Подхожу ближе, заглядываю через плечо: на экране открыт какой-то бело-зеленый экселевский файл.
– Интересно, почему «ромашка»…
Холостов одаривает меня скептическим взглядом.
– Любит она ромашки, – огрызается. - Откуда я знаю? Садись лучше, - отступает от стола и указывает мне на стул. – Поищи пока, что последнее брал Любимов, а я пойду осмотрюсь. Не хочу, чтобы кто-нибудь выпрыгнул из темного угла и чем-нибудь в нас кинул.
