А вечером я звоню Андрею. Но не сразу. Прежде даю себе долгую минуту времени, чтобы собраться с мыслями и оставить в голосе уверенность. Она мне сейчас очень нужна. Я все еще не могу простить себе нашу ночь с Шибуевым. Воспоминание не желает исчезать из памяти, какие бы оправдания случившемуся я ни находила, и всякий раз в красках утра встает перед глазами, когда я слышу или вижу Андрея.
Может, и правда, все потому, что у меня давно никого не было? Тело словно с ума сошло, забыв о границах и напитываясь удовольствием. Не уступая в жадных ласках смуглым мужским рукам. И даже сейчас от одного воспоминания о них готово налиться жаром.
Этих мыслей немало, как бы я ни уверяла себя, что мы взрослые люди, и пусть не застрахованы от ошибок, но корить себя за них или нет – только в нашем праве. И в нашем праве переступить через эти ошибки и жить дальше. Да, как друзья. Так, словно между нами ничего и не произошло, уверенно глядя друг другу в лица. Все это просто секс и физиология, как выразился горячий доктор Шибуев в нашу первую встречу в кафе. Минутная слабость тел, не имеющая значения. А границы уже итак обозначены.
Он мой фиктивный муж. Друг, который не подвел и который мне нужен. Вон, даже с Андрюшкой познакомиться пришел в Детский дом. Сам. Я не могла на это и надеяться, понимая, что для опеки и решения суда это необходимо. Все думала, как Андрею объяснить. Опешила, увидев его в дверях своего кабинета. Высокого темноволосого парня в расстегнутой куртке. Черные глаза и губы, растянутые в привычной ухмылке. И вновь за карим взглядом ничего не разглядеть. Подумала было, что передумал. Опомнился…
Но нет.
Успокойся, Светка, и приди, наконец, в себя. Забудь. Забудь! Ты просто слишком долгое время была одна, а твой друг оказался отличным партнером в постели. Еще один день и все успокоится. В конце концов, есть способы выкинуть Шибуева из головы. Как вариант, утолить собственный голод ни к чему не обязывающей связью. А потом с отвращением выклевать собственный мозг и еще два года никого к себе не подпускать, гадливо вспоминая чужие прикосновения.
М-да, этот вариант, Уфимцева, тебе уже знаком. Ну нет, уж лучше одна.
Да и какая я теперь Уфимцева?
Светлана Шибуева. Все не привыкну никак. И зачем Андрею понадобился этот каприз с фамилией? Согласившись на него, я и подумать не могла, что принадлежать мужчине, пусть и на словах – не пустой звук. Что не появление мужа в моей жизни, а новая фамилия заденет что-то личное, проникнет в код сознания, изменив его структуру. Что мне в какой-то момент будет непросто сказать Андрею «Привет».
- Привет, Андрей.
- Привет, Шибуева.
По телефону разговаривать легче и голос меня не подводит.
- И почему мне кажется, что тебе доставляет удовольствие меня так называть.
- Тебе не кажется, Светка. Мне это доставляет удовольствие. Все еще не могу поверить, что ты моя жена.
- Не смешно, Шибуев.
- А разве похоже, что я смеюсь?
- Тогда злишься? Я ведь чувствую, что злишься.
- Злюсь.
- Но почему? Я стараюсь не появляться в твоей жизни, как и обещала.
- Свет, я по-прежнему Андрей, которого ты знаешь с детства. Ничего не изменилось, это я говорю на случай, если ты сомневаешься. И, если понадобится, повторю не раз.
- Я не сомневаюсь.
- Шибуева, не ври мне. Никогда. Не нужно подбирать слова, чтобы поговорить со мной. И избегать не нужно. Мне трудно угадывать твои шаги, когда ты сторонишься меня и пробуешь решить проблемы в одиночку. Да, ты обещала, я помню, но я в свою очередь обещал тебе помощь. Мне не все равно, чем ты живешь, но ты молчишь.
Значит, он чувствует? Тогда действительно глупо ходить вокруг полыньи, зная, что все равно придется сунуть в нее руку и попробовать нащупать на дне удачу. В эту секунду получается вдохнуть воздух полной грудью и расправить плечи. Это действительно мой старый друг.
Прочь свадебную ночь, как дурной сон! Даже улыбнуться получается, пусть Андрей этого не видит.
- Да, конечно. Я звоню насчет Школы проемных родителей. Ты мне нужен, Андрей, без тебя не справиться.
- Я понял. Скажи когда и где?
Он приходит взъерошенный и уставший. Спрыгивает с подножки автобуса и, заметив на стоянке у отдела опеки мой красный «Ниссан», направляется навстречу. В его руке строгая папка и я догадываюсь, что там необходимые мне документы.
Откуда Рыжий мог знать, что Андрей окажется таким ответственным? Неужели он всегда знал его лучше, чем я? Парня, который в школе с легкостью лучшего ученика решал задачи, и с такой же легкостью терял дневники, когда в них не оставалось места для замечаний. Дрался, прогуливал уроки и всегда нагло улыбался учителям – умный, отвязный подросток, плюющий на условности.
- Мне кажется, или ты приехал прямиком из больницы, Андрей? – я огорчаюсь, увидев покрасневшие глаза парня. Выхожу из машины, чтобы его встретить.– Разве ты не вчера был в сутках? Мне Витька сказал, - спешу объясниться в ответ на заинтересованный взгляд.
- Вчера. А сегодня оперировал в клинике отца. Сложный случай, пришлось ассистировать. Когда у тебя в родителях сам Пал Палыч, – улыбается Андрей, - это преступление не внимать рукам мастера. Ну, привет, Света, - он наклоняется и целует меня в щеку. Протягивает папку, словно букет, приглаживая ладонью взлохмаченную ветром макушку. Конечно, шутит, заставляя дрогнуть в улыбке уголки и моих губ: - Руку я тебе уже отдал, Уфимцева, теперь держи вместо сердца мое личное и полное досье. Рад сообщить, что здоров, как бык, и не беден – заверено нотариусом.
Придумает тоже. Еще бы алой лентой папку-сердце перевязал. Хотя я безумно ей рада и прижимаю к груди.
- Ну, на быка, Шибуев, ты точно не тянешь, - шутливо замечаю. - Так, максимум на голодного кота со вздыбленной шерстью. Кстати, очень симпатичного.
Неужели это я сказала? Андрею стоит поднять бровь и ожечь черным взглядом, как общее воспоминание тут же опаляет щеки и отражается замешательством в глазах. Слава богу, он отворачивается первым, чтобы с интересом взглянуть на неказистое здание с облупленным фасадом и бронированной дверью, на которой виднеется солидная надпись «Отдел опеки».
