Но Рогалик уже направлялся ко мне тяжелым уверенным шагом. Пришлось выскрести мужество из закромов, чтобы выдержать его недобрый взгляд и улыбнуться, изображая счастливую супругу. Хотя, какого черта, все женщины в этом зале хотели бы заполучить такого мужчину, а он – мой. Пусть и номинально. Не вижу повода не радоваться.
— Прости, кажется, ювелир немного перестарался, - сказала я, предупреждая его вопрос. – Но это моя вина. Исправлять было уже поздно, но все это можно упростить, конечно.
— Ты о чем вообще? – не понял Граз’зт, выуживая меня из теплой защиты Хадалиса.
— Я о короне, конечно же. Из-за нее ты так недоволен?
— Недоволен? - Рогалик взял меня за руку, сплел свои пальцы с моими. – Сделай еще десяток таких, хоть под каждое платье. Иначе для чего тогда все эти камни?
— Полагаю, одной будет достаточно. По крайней мере, мне.
Я нарочно упомянула, кто сидит в теле крылатой принцессы, чтобы хоть немного остудить тлеющее сердце. Мне нужна порция отрезвляющей реальности, иначе просто сгорю. А сердце у меня всего одно.
— Так что с твоим лицом? – спросила я, попыталась освободить ладонь, н Рогалик держал крепко. – Я слишком вызывающе оделась?
Если он скажет «да» - мне будет больно. Потому что сегодняшний вечер был для меня особенным. Ожившей мечтой, сказкой. Достаточно того, что я сама держу себя на поводке и не даю окончательно увязнуть в происходящем, а Рогалик… Пусть он не будет одним из тех мужчин, которые боятся красоты своей женщины.
— Я … скорее огорчен. – Он виновато улыбнулся, осознав, что переборщил с выражением этого самого огорчения. – Хочу, чтобы вот так ты выглядела каждый день, моя сладкая женушка.
— Даже на кухне?
— Да хоть в конюшне!
К этому я оказалась не готова. Так и стояла, как вколоченный в доску гвоздь, пытаясь переварить услышанное. Меня только что пожурили за то, что я не наряжаюсь принцессой каждый день? Наверное, это лучшее, что только мужчина может сказать своей женщине.
«А ну-ка, Машка, прекращай думать в эту сторону, а то глаза на мокром месте».
Оказалось, проще сказать, чем сделать. Не каждый же день слышишь такие комплименты, пусто они и предназначены другому лицу.
— Маа’шалин, - Рогалик наклонился ко мне, прижался губами к виску, - я помню твои веснушки, и глаза, и всю тебя.
— Ты просто подлизываешься, чтобы выпросить право вернуться спать в постель. – Честно говоря, он только делал вид, что спит на софе, но каждое утро я находила смятые следы на постели. А он наверняка знал, что знаю я. И нам нравилось играть в поддавки.
— Ты раскусила мой хитрый план.
Нет, все-таки у него потрясающая улыбка, хоть меня до сих пор в дрожь бросает от его клыков.
— Нам пора заняться гостями, - напомнила я. – Надеюсь, ты дашь мне знать, если начну говорить или делать что-то не то.
— Ни за что на свете. Не могу отказать себе в удовольствии снова увидеть, как ты краснеешь.
И я бы покраснела прямо сейчас, если бы нам не напомнили, что пришла пора торжественной части.
Честно говоря, на репетиции все происходящее вызывало у меня недоумение своим нарочитым пафосом. Умом я понимала, что так уних заведено, что это равносильно тому, как если бы Рогалик, попав в мой мир, пытался вникнуть в суть задувания свечей на именинном пироге. А сейчас, в украшенном зале, под грохот странной музыки и рядом с Граз’зтом, церемония казалась самой уместной вещью на свете. То, как Рогалик подал мне свечу, а я приняла ее и наши пальцы на миг встретились, то, как при этом мы переглянулись, обмениваясь мысленным: «Все в порядке» и «Спасибо, что не даешь мне упасть в грязь лицом, Рогалик». Мы понимали друг друга без слов, а я, как бы ни смешно это звучало, чувствовала себя так, будто здесь мне самое место.
Травы в жаровне вспыхнули, источая ароматный дым со вкусом пряной горчинки. Именно этого не хватало вечеру, чтобы гости, наконец, подняли кубки во славу предков и единства крови.
— Я пригласил алхимика из Гильдии, - негромко сказал Граз’зт, когда обратил внимание, что я так и не решилась отпить из кубка. – Он посмотри питье, возможно, сможет узнать, чем тебя пытались отравить. Это должно дать какую-то подсказку. Но сегодня, Маа’шалин, смело ешь и пей все.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что тебе наливают из того же кувшина, что и мне. А я, как видишь, жив.
Пить мне не хотелось еще и из страха потерять голову, но я все-таки пригубила. На этот раз вино было в меру сладким, с толикой необходимой кислоты. Я поводила языком во рту, наслаждаясь тем, как раскрывается букет: как будто мята и апельсин, ей-богу. Пожалуй, сделаю еще глоток.
Наблюдая за тем, как я вхожу во вкус, Рогалик лишь довольно посмеивался и даже не скрывал, какие мысли посещают его рогатую голову.
— Даже не думай, - отбрила я.
— Ну уж думать-то ты мне точно никак не можешь запретить. А этот твой вырез, сладкая женушка, слишком будоражит мое несчастное воображение. Увы мне, но я проиграл в войне с собственными порочными мыслями.
— Будешь спасть вместе с Хадалисом, - последовала моя незамедлительная угроза. – И придержи свои мысли на поводке, муженек, потому что тебе в любом случае ловить нечего.
— И ни одного целомудренного поцелуя мне за послушание? – Он изобразил страдание.
— Пожалуй, целомудренный поцелуй ты заслужил. В лоб.
Рогалик рассмеялся в ответ, допил вино и кивнул кому-то у меня за спиной.
— Нет, Маа’шалин, лучше я буду наслаждаться всеми многими вещами, которые могу сделать с тобой хотя бы в своем распущенном воображении, но от поцелуев в лоб меня, чего доброго, удар хватит. Извини, но мне нужно переговорить вон с тем вредным старикашкой. – Он указал на сгорбленного тощего крэса. – Он – лорд Агарской долины, и мне нужно кое-что с ним обсудить.
— Если тебе понадобиться помощь в важных переговорах, ты знаешь, где меня найти.
А ведь я и правда хорошо разрешила тот конфликт из-за фокусов с забытой арканой. Помню, еще когда была маленькой, отец всегда говорил: «Свои промахи нужно исправлять, а об удачах помнить». А та триумфальная речь перед разъяренным Темнейшим владыкой Абаддона мне удалась.
Как только Граз’зт ушел, передо мной, будто прыщ на носу накануне свидания, появилась Эраати. И выражение лица, с которым она на меня смотрела, было лучшей платой за мои страдания из-за начавших отекать ног. Потому что на три вещи можно смотреть бесконечно: как горит огонь в камине, как идет дождь и как соперница вдруг понимает, что сегодня ей меня не затмить. Не сегодня и, скорее всего, уже никогда.
— Она моя по праву! – громким шепотом сказала Эраати, пламя взглядом мою корону. – Моя!
— Можешь попробовать ее снять, - предложила я. И, источая доброжелательность, добавила: - Только учти, дорогая сестра, что воины моего мужа могут отрубить тебе руки. Пожалуй, даже раньше, чем ты сможешь ко мне притронуться.
