Я поморщилась. Господи, это пошло звучит даже в моей голове!
— Завтра я распоряжусь, чтобы принесли еще одну кровать. – Граз’зт потер переносицу, повернулся, когда Хадалис поставил меня на ноги. – Ты очень маленькая. Наверное, подойдет одежда мальчика-подростка.
«Ну, спасибо за комплимент».
В который раз убеждаюсь, что мы, девочки, склонные недооценивать свои физические данные. Вот я всю жизнь считала, что мне жизненно необходимо сбросить еще пару килограмм, а оказалось, что кое-где не помешало бы нарастить «мясо».
— И волосы… - Граз’зт протянул руку, пропустил мои пряди между пальцами. Хадалис среагировал мгновенно, придвинулся ближе. – У тебя слишком длинные волосы, Маа’шалин.
Ну не длинные, всего-то чуть ниже плеч.
Я пожала плечами, достала из ящика стола ножницы – их я тоже туда положила, как и целую кучу других принадлежностей, которые нормальному мужчине вряд ли бы пригодилась – и, собрав волосы в кулак, без сожаления отстригла их до самого основания шеи. Рыжий пучок положила на стол, взъерошила свою новую прическу – и вдруг увидела, что оба мужчины смотрят на меня так, будто я только что устроила стриптиз.
— Что? – Я озадаченно повернулась к зеркалу. Хм…азнаете, в жизни не стригла волосы так коротко, а ведь оказалось очень даже ничего. Так видно, что шея у меня длинная, а скулы – острые. И если повернуть голову немного в профиль…
— Ничего не получится, - немного охрипшим голосом сказал Хадалис.
— Угу, - согласился Граз’зт. – Разве что мы оденем мешок ей на голову.
Я поняла, что снова краснею, и поторопилась сбежать от этой парочки под предлогом того, что мне нужно ополоснуться. Вдогонку Граз’зт прокричал, что принесет мне что-то на первое время, а потом я услышала его предупредительный шепот Хадалису: «Узнаю, что ты к ней руки протягивал – яйца оторву». Тот что-то сказал ему в ответ, но этого я уже не услышала.
Все-таки вода приводит в чувство, особенно, когда она самой комфортной температуры и в ней можно нежиться сколько угодно, не боясь, что остынет. Понятия не имею, сколько времени провалялась вот так, но должно быть достаточно долго, потому что кожа на моих пятках сморщилась по самые не хочу.
Я вымыла голову, до красноты растерла тело мочалкой и в завершении опрокинула на себя ковш холодной воды из каменного резервуара. Потом провела ладонью по запотевшему зеркалу, чтобы еще раз убедиться, что я в самом деле снова в своем теле.
— Ты, Машка, конкретна влипла, - сказал своему отражению с растрепанными влажными кудряшками. –Но, признайся, все могло быть и хуже. Завтра я обязательно что-то придумаю. Ты не одна, а это уже большое дело.
Я связала свои вещи в узелок и, завернувшись в полотенце от носа до пяток, вышла. Хадалис как раз снимал сапоги и мое появление в образе а ля «стеснительная греческая богиня» заставило ее бросить свое занятие на половине пути. Точнее, он так и остался сидеть с сапогом в руках.
— Это нужно сжечь, - я показала связку с вещами, - хотя я буду чертовски скучать по своим любимыми кроссовками. Но тут столько шпионов на каждом шагу, что лучше не рисковать.
Мои слова заставили его встряхнуться и в считанные минуты развести огонь в камине. Глядя, как огонь быстро поедает ткань, мне снова стало не по себе. Особенно когда я вытащила из-под полотенца руку - и взгляд наткнулся на проклятые орнаменты.
— Все будет хорошо, - словно прочитав мои мысли, сказал Хадалис. – Не бывает безвыходных ситуаций.
— Ты говоришь это человеку, который застрял в чужом мире и в чужом теле, по уши напичканный какой-то нехорошей местной дрянью.
— Прости.
Я махнула рукой, улыбнулась. По крайней мере одно я знаю точно: никогда нельзя сдаваться, если есть ноги чтобы идти вперед, голова чтобы думать, руки чтобы делать, а глаза чтобы видеть.
Наше уединение нарушил Рогалик. Он предельно внимательно оценил длину полотенца, в которое я завернулась, и остался доволен.
— Вот, - Граз’зт протянул мне какие-то вещи. – Мне кажется, должно быть тебе по размеру. – А потом, осмотрев комнату еще раз, сказал: - Сегодня я тоже ночую здесь.
— Какого… беса? – мгновенно взбеленился Хадалис.
— Чтобы знать наверняка, что ты не полезешь к ней в кровать посреди ночи под предлогом: «Я себе всю задницу на полу отлежал».
— Я тебя пинками вытолкаю, если потребуется, - все больше злился Хадалис.
— А я тебе ноги поломаю, - невозмутимо парировал Рогалик и как ни в чем ни бывало подцепил край одеяла, спиной шлепнулся на кровать.
Я никогда не была ханжой. И, чего уж там, мне в жизни доставалось не так много мужского внимания, чтобы я им брезговала или отмахивалась всякими тяжелыми предметами. Но доступной я никогда не была, даже с Кириловым, на которого в свое время основательно запала.
В общем, с оглядкой на все это, перспектива провести ночь в одной комнате с двумя мужчинами, мягко говоря, пугала. А если совсем честно, то я была близка к тому, чтобы снова затрястись от страха. И только твердая уверенность, что истериками делу не поможешь, помогала держать себя в руках. Ну и еще прагматичная мысль: а куда мне податься, если я, принципа ради, откажусь спать с ними двумя? Ведь, судя по взглядам, которыми мои мужчины вот уже с минуту швыряются в друг друга, ни один из них не уступит.
Охо-хо, капелька женской мудрости мне бы сейчас не помешала.
— У тебя жена есть, - напомнил Хадалис, когда Граз’зт сел и недвусмысленно взялся за края сапога. – Насколько я помню, ты очень радовался возможности делить с ней постель. Вот и иди.
— Я тоже могу напомнить, что ты был не прочь держать над нами свечку, чтобы, не приведи Десятеро, я не позволил себе ничего эдакого. Кстати, вот она может сказать, что ничего такого за мной сроду не водилось.
Мне оставалось лишь нервно передернуть плечами.
— А что, если я не хочу, чтобы вы оба были здесь? – понадеявшись на великий русский «авось», спросила я.
— Хороший вопрос, - поддержал Хадалис.
— А ты заткнись, крылатка, потому что ты здесь – лицо самое заинтересованное. – Граз’зт все-таки избавился от сапог, а потом запросто, будто это была сущая безделица, стащил рубашку через голову. При этом беспорядок на его голове стал самым что ни на есть сумасшедше привлекательным.
Я прикрыла глаза ладонью и попросила провидение послать мне капельку терпения и большое ведро самообладания.
— А если серьезно, Маа’шалин, пока в тебе сидит дариканец и пока никто из нас не знает, во что это может вылиться, я не могу оставить тебя без присмотра.
— Она будет под моей защитой, или ты думаешь, что кроме тебя больше никто не знает, с какой стороны держать меч?
— Вообще-то у меня топор. Мечи – это так скучно и пошло. Ну так что, Маа’шалин, этих аргументов достаточно?
