— Это же ни в какие рамки не лезет, - возмутилась я.
— Все не так просто, Маа’шалин. Было бы очень мерзко с моей стороны вводить тебя в заблуждение и говорить, будто я не заслужил его гнев. Гнев всех селунэ. Я никогда не был хорошим парнем. Я был воином. Сколько себя помню – всегда с оружием. А селунэ и крэссы воевали постоянно. Наверное, теперь уже и не вспомнить из-за чего все началось.
Я кивнула, давая знать, что понимаю к чему он клонит. Наследник государства должен был быть в первых рядах войска, которое вел в бой. Не представляю Рогалка, прохлаждающегося в тылу, пока умирают его солдаты. Но на войне нет одной на всех правды, у каждой стороны она своя. Не стоит даже пытаться обелить или очернить одну их сторон.
— Но все же ты привез его дочь, хоть и знал, чем это грозит, - мягко заметила я.
— Это не тот поступок, которым стоит хвастаться. Я же не сопливый мальчик, Маа’шалин. Мужчину определяют другие вещи.
— Например?
— Забота о своем государстве, о своих воинах, умение отказаться от амбиций. Много чего. – Рогалик сделал неопределенный жест рукой. – Всякие скучные поступки, о которых не пишут в хрониках.
Вот как ему сказать, что я в жизни не слышала ничего более… мужественного? Что в его словах нет ни капли пафоса и напрочь отсутствует, выражаясь известным слэнгом,желание «выпендриться» перед женщиной? Просто удивительна метаморфоза, принимая во внимание его поведение во время нашего знакомства. Тогда я бы и волос со своей головы ему не доверила. Ну ладно, не волос, но все равно доверия он нее вызывал.
— Расскажи о своем отце, Маа’шалин, - вдруг попросил Рогалик. – Что он за человек?
Я вздохнула. Не уверена, что сейчас подходящее время бередить прошлое, но также не уверена, что оно когда-то настанет. Так что – почему бы и не сейчас?
— Он всегда был рядом, когда я в нем нуждалась. Учил давать мальчишкам сдачи. Учил держать удар, когда бьют. Он был… идеальным отцом. – «И поэтому мне так больно понимать, что он был лжецом». – Мне всегда было немножко стыдно, что я люблю его сильнее, чем маму, хотя она постоянно опекала меня. Пылинки сдувала.
— Возможно… у него была причина скрывать от тебя правду, - осторожно предположил Граз’зт.
— Возможно, не самая хороша причина? – горько усмехнулась в ответ. Пришлось мысленно взять себя за шиворот и встряхнуть. Никогда не была размазней и сейчас не буду, хоть на душе кошки скребут.
— Иди сюда. – Граз’зт похлопал по полу около себя.
Меня не нужно было просить дважды, тем более что рядом с ним было спокойно и уютно. А после всех событий сегодняшнего дня мне хотелось простого женского ощущения безопасности.
— Пообещай, что не будешь накручивать себя по этому поводу, - выдохнул он мне в макушку.
— Ну разве что немножко, - улыбнулась я, превозмогая зевоту. Вот всегда со мной так: тепло, безопасно, сыто – и я превращаюсь в кошку, которая ищет, где бы задрыхнуть.
— Тебе нужно поспать, веснушка.
— Ага, - сонно отозвалась она. – Но еще есть книги и дневники, и надо…
— … надо выспаться, - пресек он мои попытки сопротивляться.
Честно говоря, даже не помню, как Рогалик уложил меня в постель. Кажется, когда он стаскивал с меня штаны, я кое-как приподнялась, помогая ему с этим, а вот что было дальше – кануло в сонные грезы.
Проснулась я от того, что чье-то дыхание щекотало мне затылок. Попыталась повернуться – и не смогла. Я лежала у Рогалика на плече, а другой рукой он обнимал меня за талию.
Так… Что это за...
Я все-таки выкрутилась, приподняла одеяло. И залилась как маков цвет. Почему я голая?! Тот маленький лоскуток а ля трусики в расчет не берем. Не припоминаю, чтобы позволяла этому рогатому поганцу раздевать себя… настолько сильно! И, кстати, судя по тому, что я почти всем телом чувствую его кожу – он тоже раздет. Хотя, ладно, Граз’зт и раньше очень нехотя поддавался на мои попытки заставить его спать хотя бы в штанах.
— Ты снова ерзаешь, Маа’шалин, - послышался сонный голос Рогалика. – Это, знаешь ли, делает меня в некотором смысле… напряженным.
— А вот нечего было меня раздевать, - краснея и заикаясь, огрызнулась я.
— Ничего не мог с собой поделать – ты была такой соблазнительно сонной.
Я физически ощущала его улыбку и следом – мягкое, ласковое и в то же время весьма ощутимое покусывание плеча.
— Это называется – сексуальное домогательство, - все еще пыталась сопротивляться я.
— Какое смешное словосочетание.
Ему смешно, а мне вот ни капельки.
— Ну-ка прекращай это немедленно, - потребовала я, поведя плечом. Даже думать не хочу, что будет дальше, потому что собственные фантазии это самое «дальше» уже живо представляют.
— А если нет?
Я почувствовала его ладонь у себя на животе: он осторожно, едва касаясь кожи, рисовал круги вокруг пупка, отчего во мне словно закручивалась невидимая пружина. Все больше и все сильнее, пока я не поймала себя на том, что пальцы на ногах поджимаются и расслабляются сами собой.
— У нас много дел, - дрогнувшим голосом защитилась я.
— И это очень неприятно, - не стал отпираться Граз’зт, но и не подумал остановиться. – Поэтому, Маа’шалин, придется быть смирной девочкой и спрятать стыд под подушку. И не останавливать меня.
— Не останавливать? – переспросила я.
И когда его рука опустилась ниже – громко охнула. Прикосновение жестких шершавых пальцев к тонкой коже на внутренней стороне бедра было таким соблазнительным и… развратным, что в моей голове не осталось ни единой трезвой мысли. Те немногие, что просили отвлечься и вернуться к делам насущным, потонули в сладких волнах удовольствия, которые Граз’зт будил в моем теле.
— Ноги, Маа’шалин…- все тем же покорившим меня урчащим голосом потребовал он, осторожно подталкивая моя пальцами.
Нет, я смогу и не поддамся на это…
Пока я пыталась ловить самообладание и вспоминать о стыде, ноги сами разошлись в стороны. Господи, он что, собирается?..
Да, именно это он и собирался. И я, угодившая в ловушку рук Рогалика, даже не могла толком шевелиться. Казалось, его руки были везде: одна мягко поглаживала меня по кромке трусиков, другая обхватила за шею, наклоняя голову к себе. Его поцелуи на моей шее стали горячими, обжигающими, как будто он собирался меня заклеймить.
— Ты очень горячая, веснушка. Пожалуйста, не зажимайся.
Зажиматься? Даже если бы я хотела – не смогла бы. Нельзя идти против своего тела, когда рядом такой мужчина. Это как-то даже неправильно и нечестно по отношению к себе. По отношению к тому, что я, в конце концов, нормальная женщина с определенными физическими потребностями. И да – никто и никогда не притягивал меня так сильно, как этот рогатый двухметровый белобрысый крэсс. И никто никогда не разжигал меня настолько сильно, делая такие почти невинные вещи.
