Свой прокат закончила канадская пара, вдалеке раздался голос диктора, объявившего оценки, но Лиза не вслушивалась. От них с Максом больше ничего не зависело, оставалось лишь ждать итоговых результатов, и она отпустила ситуацию. За последние три дня она слишком сильно устала от бесконечных мыслей, от клубком притихшего в душе страха и теперь ощущала некоторую апатию. На лед пригласили спортсменов, представляющих Соединенные Штаты Америки, и через несколько секунд под сводами катка вновь разлилась музыка.
Света хотела обнять дочь, но в последний момент ее что-то остановило. Взгляд… Взрослый, сдержанный, уверенный взгляд Лизы. Ей не нужно было одобрение, не нужны были слова, которые Светлана могла бы сказать, и утешение ей тоже было не нужно. Все это ее дочь уже получила, но не от нее, а от других людей. Света не знала, куда деть руки, внезапно они стали неудобными, неловкими, и она не могла пристроить их так, чтобы они ей не мешались. В Корею они с Николаем приехали несколько дней назад и уже успели встретиться и с Лизой, и с Сережей, но именно сейчас она понимала, что изменить что-либо никто из них уже не сумеет. Бывают моменты, когда что-то и без того ясное, очевидное превращается в уверенность, от которой бесполезно бежать и отворачиваться. Где-то за спиной рушатся мосты, тонкие веревочные переправы, прогнившие насквозь, ступить на которые все равно невозможно, но все же связывающие с чем-то нужным и не очень. Сейчас, глядя в глаза дочери, Света осознавала, насколько важным был для нее этот обтрепанный прогнивший мостик. Вряд ли она знала ответ на вопрос, смогла бы она ступить на него, чтобы сделать попытку что-то вернуть, но этот мостик… сам факт его существования… Только веревки уже превратились в тлен, и почерневшие от времени деревянные перекладины щепками полетели в бездонную темную пропасть.
- Сейчас Сережа кататься будет, - сказала Лиза.
- Мать хотела тебя поздравить, - проговорил Николай, как всегда суровый.
Лиза и не помнила, находились ли у отца для нее когда-нибудь улыбки, видела ли она в его глазах тепло, нежность… Она поняла, что думает об этом со странным, незнакомым ранее ей безразличием, попробовала отыскать в себе боль, обиду, досаду, надежду, и не смогла. Неважно ей… Макс обнимал ее за плечи, и она посмотрела на его профиль. Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней, чуть заметно улыбнулся и погладил по плечу. От этого простого, самого обычного жеста ей стало тепло, там, внутри, в душе.
Они прошли вперед и встали так, чтобы видеть происходящее на льду.
Фигуристы только что блестяще исполнили каскад, и трибуны не замедлили отозваться громкими аплодисментами. Одного взгляда на лед было достаточно, чтобы оценить грациозное и техничное катание Алисы и ее нового партнера. Их произвольная программа была поставлена на композицию «Cold Blood» в исполнении Dave not Dave. Темпераментная музыка с множеством акцентов, отразить которые смог бы далеко не каждый. Но находящаяся на льду пара играючи справлялась и с музыкой, и с поставленными перед ней задачами. Движения казались сильными, в какой-то мере резкими, и в то же время удивительно плавными, порывистость переплеталась с мягкостью и ленивым изяществом. На Алисе было скромное черное платье с застежкой на шее, но благодаря великолепному покрою и аккуратной отделке из страз, смотрелось оно очень стильно и дорого. Каждый ее шаг совпадал с шагом партнера, взмах руки, поворот головы… Игра взглядов, разворот. Все выглядело непринужденно и естественно, и в то же время не казалось хаотичным или неуместным. Они с Алексом смотрелись удивительно гармонично, и, казалось, получали истинное удовольствие от катания. От них исходила бешеная энергия, и энергия эта проникала в каждого, находящегося на ледовой арене, завораживала, не позволяя отвести взгляд от катка. Они заходили на очередной элемент, и зрители замирали в едином вдохе. До мурашек, до волнующей дрожи, до неровного биения сердца, до вырывающихся из груди восторженных выдохов… Все тело Алисы было похоже на струну: гибкое и сильное, полное чувственности. Движения отражали страстность музыки, и вместе с тем в катании ее было что-то томное, неспешное, позволяющее прочувствовать каждый миг, каждый порыв, каждый акцент. Страсть, грация и сила…
Это было совершенно другое катание, ничуть не похожее на катание Макса и Лизы, но не менее зрелищное и прекрасное. Мощное, яркое, запоминающееся и свободное. Катание, достойное самых высоких баллов, катание, забыть которое, увидев всего лишь раз, невозможно уже никогда. Наотмашь, без оглядки, без времени, без границ, без «вчера» и «завтра».
Музыка затихла, оставив Алису и Алекса замершими в эффектной конечной позе. И, вроде бы, никакой вычурности, ничего такого, чего не мог бы сделать кто-то другой. И все же никто другой не мог … Маленькая, красивая и женственная Алиса стояла в объятьях Алекса, голова ее была склонена на бок, руки его оплетали ее тело и лежали поверх ее рук. И снова это единение, когда партнеры кажутся продолжением друг друга, когда нарисованная ими картинка выглядит настолько правильной, правдоподобной, что невозможно представить себе другие штрихи, другие краски, другие образы.
Под громкие овации они крепко обнялись и простояли так, не двигаясь, несколько бесконечно долгих и пронесшихся неуловимо быстро секунд, после чего помахали трибунам и уехали со льда. И несмотря на то, что на официальных соревнованиях вместе они выступали только первый сезон, на лед, так же как и после проката Макса и Лизы, щедро сыпались цветы и игрушки.
Когда аплодисменты затихли, а едва научившиеся стоять на коньках маленькие фигуристки собрали все брошенные зрителями подарки, на гладь катка выехала следующая пара. Лиза посмотрела на мать, на отца, потом устремила взгляд на пару, сидящую в уголке слез и поцелуев. И хотя оценки еще не были озвучены, Алиса улыбалась, крепко и нервно сжимая руку Алекса. Лиза вновь посмотрела на каток, где ее брат и его партнерша уже дожидались своей очереди подвести итог под всем, что случилось за этот цикл, за это четырехлетие. Что же… Самое время.
Вновь зазвучал голос диктора, и привычный шум стих. Казалось, будто каждый затаил дыхание, ожидая оглашения оценок – такая всепоглощающая повисла тишина.
- За произвольную программу Алиса Решетникова и Алекс Шейдер получают сто пятьдесят шесть целых и тридцать две сотых балла. Общий результат за обе программы двести тридцать четыре целых и девяносто одна сотая балла...
Лиза вздохнула. Как бы ни откатались Сергей и Вивиана, борьба за золото была уже проиграна. Она не хотела думать об обстоятельствах, о причинах, о будущем. Она хотела просто стоять тут, рядом с Максом, и смотреть на лед, впитывать в себя его величие и понимать, что она – часть этого мира, что она принадлежит этому всему так же, как это все принадлежит ей: эта огромная ледовая арена, этот лед, эти пять олимпийских колец…
Снова зазвучала музыка, и снова фигуристы заскользили по льду. И снова зал отозвался бурными аплодисментами, когда Сергей с Вивианой сделали сложную поддержку. А Лиза стояла, прижавшись к Максу, и просто смотрела на происходящее, не чувствуя ни волнения, ни восторга. Она вроде бы видела, как катается ее брат, но это ее особо не трогало. Она находилась в каком-то коконе из собственных чувств, ощущений, в голове витали пространные мысли, и только мужчина, обнимающий ее за плечи, мужчина, к которому она прижималась, оставался живым и совершенно реальным.
