Прокат продолжился с момента падения. После московского этапа Кубка России они думали над тем, чтобы поставить выброс вторым элементом, а поддержку перенести на конец проката, как поступало подавляющее количество пар, но решили оставить все как есть. Обычно поддержки давались Ринате нелегко, так что в случае перестановки они фактически ничего не выигрывали. Но сегодня поддержка стала для нее глотком свежего воздуха, возможностью на мгновение расслабиться. Почувствовав на лице легкое дуновение встречного ветра, она позволила себе прикрыть глаза. Она не хотела думать о том, что впереди еще два выброса и сольный лутц, не хотела думать о том, что увидит, сняв коньки. Она должна была выстоять, должна… Они неплохо справились с подкрутом и зашли на тройной лутц. Прыжок, как обычно, получился высоким и зрелищным, но выехать его оказалось ей не под силу. Приземление на и без того ноющую ногу вышло столь болезненным, что из глаз у Рины едва не посыпались искры. Почувствовав под бедром холод катка, она тихо всхлипнула, но не допустила прежней ошибки и тут же продолжила прокат. На морально волевых выкрутила первый выброс и чудом устояла при выезде, не позволив себе даже покачнуться, однако второй выброс получился менее удачным. И снова она парила надо льдом на руках Игоря. Ветерок ласкал приоткрытые губы и играл со своенравной прядью волос. Мысли подернулись сизой дымкой тумана, расплывчатые очертания трибун смазывались в черно-красное пятно. Ей хотелось встать на колени прямо посреди этого льда и накрыть лицо руками, разуться и босиком закружиться в порыве безумия. Хотелось, чтобы лица превратились в цветы, чтобы они кружили вокруг нее, падали и взлетали, снова падали и снова взлетали… Они исполнили финальное вращение — синхронно и чисто выполнили положенные обороты и застыли в финальной позе. Музыка стихла, унося с последними растворяющимися нотами остатки Рининого самообладания. Сил сдерживать слезы не осталось. Это был конец. Уже сейчас она понимала, что им ничего не светит. Что могут изменить цифры, если ей стыдно смотреть в глаза собственному партнеру? Ища поддержки, Рината непроизвольно кинула взгляд в сторону борта, где должна была стоять Алла. Но ее там не было…
Игорь обнял Рину и коснулся губами ее горячего виска. Он был опустошен. Прекрасные программы, абсолютная готовность и уверенность в себе: они приехали сюда полные решимости получить свою путевку на домашние Олимпийские игры, но все вышло так… Осознание того, что они могут не попасть даже в тройку, давило на него грузом несбывшихся надежд. Неужели это все? Это их первый и последний серьезный старт?..
Рината, отстранившись от Игоря, нашла в себе силы сдавленно улыбнуться и помахать зрителям. Они поклонились каждой из трибун и уехали со льда. Присев на диван в уголке «слез и поцелуев», Рината с сожалением пожала плечами и качнула головой.
— Где Богославская? — шепнула она Игорю, когда тот опустился рядом.
— Без понятия, — сказал он, высматривая тренера. — Ты как?
— Жить буду, — уныло улыбнулась она и, не обращая внимания на камеры, принялась расшнуровывать ботинки. Поморщившись, она высвободила ногу и пошевелила пальцами. Кровавый развод на колготках не внушал особого оптимизма, и все же дела могли оказаться еще хуже. Игорь поджал губы, наблюдая за тем, как она распускает шнурок на втором коньке.
— «За произвольную программу Рината Ипатова и Игорь Крылов получают сто семнадцать целых и двадцать сотых балла. В сумме пара получает двести две целых и пятьдесят две сотые балла. Это четвертое место».
Никак не отреагировав на оценки, Рината встала и, подхватив за шнурки коньки Алисы, прихрамывая, направилась в подтрибунное помещение.
Одна из многочисленных дверей длинного холла распахнулась, и навстречу ей выбежала Богославская.
— Рината! — нервно выдохнула она, замедляя шаг. Под прекрасными серыми глазами пролегли тени, поблекшие губы приоткрылись в выдохе.
Остановившись, Рина молча посмотрела на нее, но ничего не сказала. Лишь покачала головой и прошла дальше. Следовавший за ней Игорь пояснил:
— Четвертое место. От Самойлова с Решетниковой нас отделили три сотые, Алла Львовна, — как-то нервно ухмыльнулся он и, обойдя Аллу, тоже направился в сторону раздевалок. Богославская проводила их полным сожаления взглядом. Рината и Игорь скрылись из поля зрения, и она, прислонившись к стене, закрыла лицо руками. Её снова не было рядом, когда она была так нужна! Ей так хотелось броситься за дочерью и обнять её, успокоить и внушить уверенность в том, что еще ничего не потеряно, что она обязательно поедет на чемпионат Европы и Олимпиаду, но… Она не могла ей врать и раздавать обещания, выполнить которые не в ее силах. Да, шанс все еще оставался, но…
Алла видела, как они продолжили выступления, видела яркую и красивую поддержку, подкрут и первый выброс. Больше выдержать она не смогла — то ли сдали нервы, то ли…
Все так же босиком, не обращая внимания на проходящих мимо спортсменов, организаторов и сотрудников, имеющих право доступа в помещения для фигуристов, Рина вошла в раздевалку и осмотрелась. В комнате находились три девушки, среди которых была и Алиса. Закутанная в слишком большую для нее олимпийку, она сидела поодаль ото всех и рассматривала порез на ладони. На подоле бледно-лилового платья виднелось несколько свежих капель крови, а рядом валялся распечатанный бинт. Подойдя к ней, Рината протянула коньки со словами:
— Мы проиграли вам три сотые балла. Зачем ты это сделала?
Алиса забрала коньки и положила их рядом с собой на скамейку. Прижала к кровоточащей ранке бинт и, без тени улыбки посмотрев на Ринату снизу вверх, тихо проговорила:
— Может, я и стерва, и ты мне совсем не нравишься, но тварью я быть не хочу. Мы все же спортсмены, и кто сильнее, должны выяснять на льду, а не за его пределами.
— А если бы вы стали четвертыми? — спросила Рина, все так же не сводя с Решетниковой пристального взгляда.
— Это значило бы, что мы настолько плохи, что умудрились проиграть паре, в которой партнерша выступает в чужих коньках на размер меньше нужного, — кривовато усмехнулась Алиса и сжала порезанную ладошку в кулак. — Но, видимо, не настолько все у нас безнадежно.
Она встала и, застегнув олимпийку, пошла к выходу. Рината молча смотрела ей вслед, пытаясь осмыслить ее слова, найти им подходящее место в собственной картине мира, понять ее. Но последние события окончательно вымотали Рину, и она просто остановила ее у входа:
— Алис.
— М-м? — уже взявшись за ручку двери, она повернула голову.
— Спасибо, — выговорила Рината.
— С этого и надо было начинать, — повела плечиком Алиса и вышла.
Рината уселась на скамейку в дальнем углу раздевалки, прислонилась спиной к гладкой прохладной стене и, задрав голову, прикрыла глаза. В ней все еще бушевали эмоции от проката, ноги болели, а тело ныло после многочисленных падений. Сколько раз она сегодня упала? Аксель, выброс и сольный лутц… Удивительно, как это еще не слила и второй выброс тоже. В голове насмешливым скрежетом отдавались аплодисменты зрителей, разочарованно выдыхающих каждый раз после того, как она валилась на лед. Она всех подвела. В очередной раз она, не Игорь, справившийся и с эмоциями, и с нервами, и с собственным телом. Снова. Они были так близки к пьедесталу. Они были в шаге от звания чемпионов России, от заветной путевки в олимпийскую мечту. От золота первенства страны их отделяло четыре с половиной минуты. Четыре с половиной минуты, привычный лед и ничего более. В какой-то мере она судила себя слишком строго и понимала это. Выходить на старт в чужих коньках было изначальным безумием, и она изо всех сил старалась вытянуть каждый элемент. Видимо, для этого она оказалась недостаточно сильной, недостаточно решительной. Она надеялась, что сможет, что выстоит. Как например выстоял Бердников в далеком восьмидесятом году, на Олимпиаде в Лэйк-Плэсиде… Дыхание ее было горячим, а глаза жгло. Ей снова хотелось плакать, но почему-то у нее не получалось даже этого.
