К тому моменту, когда Игорь подошел к катку, Богославская была уже возле борта. Каждый раз, видя эту женщину, он невольно восхищался ею: ее красотой, гордым изяществом, стойкостью и скрытой непокорностью, позволяющей ей противостоять жизненным невзгодам. От нее веяло теплом и силой, и это странное сочетание вселяло уверенность в тех, кто находился с ней рядом. Но в этот день все изначально пошло наперекосяк.
Алла стояла и молча наблюдала за попытками Игоря прыгнуть аксель, который сегодня отчего-то никак не шел. Он упорно заходил на прыжок и с тем же упорством падал с него. На пятый раз, завершившийся очень неприятным падением на опорную ногу, Алла не выдержала и подозвала Игоря к себе. Покорно подъехав к борту, он произнес:
— Мне, наверное, лучше поехать домой. Сегодня не мой день.
— Так не пойдет, — качнула головой Богославская. — Пришел на тренировку — тренируйся. Свои хочу-не хочу оставляй, пожалуйста, за пределами школы.
Игорь взглянул на Аллу Львовну. Она разговаривала с ним совершенно спокойно, но при этом в тоне ее ощущалась твердость. Её спокойствие совсем не прикрывало жесткость, с которой она говорила в те моменты, когда нужно было заставить спортсмена включить голову. С Николаем Петровичем все обстояло гораздо проще — Савченко очень бурно реагировал на все происходящее. Мог и крепким словцом приложить, если того требовала ситуация, а Богославская никогда особо и голоса не повышала, не говоря о том, чтобы кричать и ругаться. Однако во всем, что касалось работы, мягкой она только казалась, в действительности же была пожёстче многих из ныне тренирующих.
— Игорь, — уже мягче заговорила Алла, — я понимаю, что у вас с Ринатой личные отношения плотно сплетены с рабочими. Я бы постаралась такого не допустить, но раз уж это случилось, — вздохнула она. = Я хочу, чтобы все личное вы оставляли за пределами школы. Будьте профессионалами, в конце концов. Я не знаю, что между вами с Ринатой произошло и почему она второй день ночует в своей комнате в интернате, но это не должно мешать работе.
— Почему Вы это говорите мне? — Игорь сделал ударение на последнее слово, упрямо глядя в глаза Богославской.
— Потому что, как бы ни считала Рината, — в паре главный ты, и от твоего в первую очередь эмоционального состояния зависит исполнение большинства элементов. Рината сложная девочка с одним ей доступным внутренним миром. Копаться в ней и пытаться её понять — дело неблагодарное. Тем более, если ей и самой многие вещи пока непонятны. И я прошу тебя быть умнее. Не потому что она моя дочь, а потому что ты — взрослый мужчина, а она — маленькая девочка, несмотря на то, что между вами разница всего в три с половиной года. — Взгляд ее смягчился. Теперь перед Игорем стояла не только сильная женщина-тренер, но и любящая мать, желающая своей дочери лишь добра. — Ты наверняка и сам это понимаешь. Я прошу тебя, Игорь, будь снисходителен к ней. Вы проделали огромную работу, не время сейчас это ломать из-за личных разногласий, какими бы они ни были.
— Хорошо, — ответил он спустя несколько секунд и, не сказав больше ни слова, возобновил тренировку.
Где-то внутри него избалованный мальчик капризничал, топал ножкой и возмущенно кричал о том, что с его чувствами тоже нужно считаться, что его должны слушать и слышать, но мужчина, до одури уставший от бесконечных перипетий в отношениях со своей партнёршей, с силой захлопнул перед ним дверь. Голос мальчика сразу же стал тихим, незаслуживающим внимания. Впереди борьба, цель, к которой он шел многие годы, и чувства могут подождать. Он и без того уже давно наступил себе на горло, и это было его сознательным выбором, так что теперь не очень удачное время выяснять, чье душевное состояние в их с Ринатой паре важнее.
Игорь взлетел надо льдом, скрутил три с половиной оборота и выехал, прочертив на льду длинную полоску. Алла довольно улыбнулась и хлопнула в ладоши, а он снова пошел на прыжок, совершенно собранный, упрямый и полный решимости получить свою олимпийскую мечту.
Оставшиеся дни уходящего года прошли в спокойном режиме. Приняв во внимание слова тренера, Игорь постарался не зацикливаться на личных отношениях с Ринатой и общаться с ней только по рабочим моментам. Поначалу она была зажата, если не сказать испугана, и без надобности к нему не подходила. Казалось, она так и ждала подвоха. Но Игорь стойко держался, и постепенно, поняв, что он не собирается подлавливать её у раздевалки и требовать расставить все точки над «и», она расслабилась и тоже включилась в работу. Дома же отрешиться от личного Игорю было гораздо сложнее. Стоило ему остаться наедине с мертвой тишиной, что окутала его квартиру с уходом Рины, как душу охватывала темная тоска, а в голову лезли дурацкие мысли. Хотелось позвонить ей, просто услышать её голос, почувствовать, как она улыбается в трубку. А еще больше хотелось, чтобы она приехала. Протопала по лестнице, хлопнула дверью в ванной, сожгла что-нибудь на плите — наполнила бы его жилище хоть какими-то красками. Выбирая дизайн для своей квартиры, он придерживался мнения, что оттенки серого и белый с черным — идеальная цветовая палитра для холостяцкого жилища. Теперь же ему казалось, что он просто-напросто перестал различать цвета. Все, что он видел — это синяя кружка с желтыми ромашками, оставшаяся стоять в шкафчике на кухне. Яркое пятно, позволяющее смириться с черно-белыми часами неопределенного ожидания. Пятно, напоминающее о том, что это ожидание когда-нибудь закончится и, возможно, дом его снова наполнится жизнью, запахами и красками.
— Тренировка окончена, всем спасибо и с наступающим Новым годом, — объявила Богославская, когда Рината и Игорь застыли в финальной позе своего страстного танго.
— Рина, — Игорь не спешил выпускать партнершу из объятий. Она повернула к нему голову и выжидательно вскинула брови.
— Может быть… — Он мысленно ругал себя, снова давая слабину, но слова так и рвались из него: — Может, встретим Новый год вместе?
— У меня уже есть планы. — ответила Рината так, что он снова почувствовал себя идиотом.
Его ладони лежали на ее тонкой талии, и тепло ее тела грело его через ткань флисовой толстовки. Он чувствовал ритм ее дыхания, чувствовал ее совсем рядом и при этом понимал, что в действительности это не так. Не отрывая от него взгляд, она накрыла его ладони своими и мягко опустила их, отдаляясь еще дальше, отгораживаясь невидимой стеной из тонкого-тонкого льда. Холодного и прочного.
— Прости меня, Игорь, прости меня.
С ней творилось что-то неладное. От природы бледная кожа была, казалось, присыпана тальком, губы потеряли всякий цвет, под глазами пролегли темные круги, а скулы выделялись четче обычного. За эти несколько дней она похудела и теперь выглядела слишком изнуренной для того, чтобы он решился настаивать или задавать ей какие-то вопросы. Развернувшись, она поехала к дверце, где их уже ждала Богославская. Игорь смотрел Ринате в спину и почему-то думал о том, что только что она просила у него прощения вовсе не за отказ провести вместе новогоднюю ночь. Перед тем, как уйти со льда, она, оперевшись рукой о борт, обернулась на него в пол-оборота и посмотрела так, будто пыталась найти ответы на вопросы, понятные лишь ей одной. Уголок рта его дрогнул в слабой улыбке. Что ему еще ждать от неё?..
