Она обвила его, опутала, укрыв собой, своим теплом. И хотя она была совсем тоненькая, Игоря не покидало чувство, что он тонет в ней, словно в самом неизведанном бездонном океане. Волна качнула их, и они едва не потеряли равновесие. Рината тихонько засмеялась и поставила одну ногу на ступню Игоря, лизнула брызги соли на его щеке, сладко мурлыкнула ему в ухо. С каждым движением черное ночное небо становилось все ярче и ближе, и звезды, далекие, недосягаемые, казалось, сыпались на них и умирали в темной воде лишь затем, чтобы оттенить момент их единства, их фееричного восторга. Не удержавшись, она все-таки вскрикнула — коротко и громко. Дрожь ее передалась Игорю, и она почувствовала, как он содрогается, пульсирует, теплом разливаясь внутри нее. Ее сердце билось ему в такт, а море, похожее на миску с парным молоком, волнами перекатывало крупную гальку. Рината прижалась к груди Игоря, положила голову ему на плечо и со стоном выдохнула. Она все еще чувствовала его в себе, и это доставляло ей какое-то странное, умиротворяющее удовольствие.
Не отпуская ее, он сделал резкое движение в сторону, и она, открыв глаза, увидела в его руке свой лифчик. Обхватив ее одной рукой за талию, он смял его в кулаке. На лице его появилась самодовольная усмешка, и Рина, не сдержавшись, укусила его за подбородок. Она желала его так сильно, что ей казалось, будто только слившись с ним в единое целое, она сможет обрести нечто большее, нечто такое, что поможет ей успокоиться. Отчего душа её, израненная и пустая, излечится, и она сможет вдохнуть полной грудью мир, который окружает её, мир, который когда-то так нещадно выбросил её на обочину, искупал в грязи, потом облил ледяной водой и оставил медленно умирать в одиночестве. Она хотела, чтобы Игорь был её частью. Она боялась этого желания, но все сложнее и сложнее ей было сопротивляться ему.
Укутанная в белый махровый халат, Рината вышла из душа с чалмой на голове и, таинственно улыбаясь, подошла к постели. Развалившись, Игорь лежал и смотрел какую-то передачу по телевизору. Рина забралась с ногами и удобно устроила голову на его груди. Он щелкнул кнопку выключения на пульте, отложил его на прикроватную тумбочку и спросил:
— Что будет дальше, Рин?
Она перевернулась, приподнялась на локтях и посмотрела на него. Полотенце съехало на бок, и Рина вовсе сняла его, небрежно отбросила на другой конец кровати. Влажные волосы раскинулись по её плечам. Игорь отметил, что вот такая, теплая после душа, без намека на косметику, с раскрасневшимися щеками, она была прекраснее всего. Она была мягкая и податливая, напоминала пушистую кошечку.
— Что ты имеешь ввиду? — тихо спросила она.
Игорь неотрывно смотрел на неё. Поддавшись секундной слабости, протянул руку и погладил по волосам. Рината придвинулась поближе и положила голову на подушку рядом. Тут же прижалась к нему всем телом и поцеловала в мускулистую грудь.
— Ты думала о том, что будет после Олимпиады? — спросил он, запретив себе помыслы о её теле, скрытом лишь отельным халатом. Стоит лишь потянуть за пояс… Он коснулся губами её макушки. — Чем бы ты хотела заниматься в будущем?
Рината с минуту молчала, не двигаясь и будто не дыша. А затем ответила:
— Честно — нет. Я не задумывалась о том, что будет дальше с тех пор, как вырвалась из детского дома. Просто жила одним днем. Устроилась в ларек по соседству и продавала водку из-под полы по ночам. — Она горько усмехнулась, а он стиснул её плечи, крепче прижимая к себе. — Потом нарисовался ты. И у меня появилась цель. Я поняла, что не хочу быть бесправной куклой, которую хозяева одевают в красивую одежду. Туфельки на ноги, модная прическа… А потом можно поставить куклу туда, куда захочется, туда, где можно вдоволь любоваться своим совершенным творением. С твоим появлением я решила бороться за свою жизнь, стать независимой от чужих решений.
— И теперь ты сама решаешь, какое платье выбрать, — усмехнулся Игорь.
— И даже какие надеть к нему туфли, — она подняла голову и заглянула в его глаза. — А ты?
— Что я?
— Что ты будешь делать после Олимпиады?
Игорь повел плечами.
— Для начала закончу обучение в универе.
— Так. Стоп. Ты учишься?
В глазах Ринаты было столько удивления, что он не выдержал и засмеялся:
— А ты думаешь, я настолько легкомысленный, что не подумал о том, что после завершения карьеры мне пригодится образование? — и уже серьезнее добавил. — Я хочу посвятить себя фигурному катанию, но вот в качестве кого — тренера или чиновника, пока не решил. Я хочу, чтобы наш вид спорта обрел былую популярность, чтобы дети шли не в художественную или спортивную гимнастику, а брали коньки и выходили на лед. Знаешь, у меня никогда не было недостатка в деньгах, но это не значит, что я не понимаю, как тяжело приходится некоторым родителям, чьи дети занимаются в секциях. Я хочу, чтобы и у детей в регионах были возможности. — Игорь провёл рукой по еще влажным волосам и коротко выдохнул. — Мой дед был главой крупной фармацевтической компании и после смерти оставил наследство. Моя квартира — это его подарок мне на восемнадцатилетие. Он умер за три месяца до Олимпиады в Ванкувере. Так нельзя говорить, но… иногда я даже рад, что он не увидел мой позор, — грустно усмехнулся Игорь.
Рината слушала его, впитывая в себя каждое слово. Оказалось, что за все это время они ни разу не разговаривали вот так, просто о прошлом, просто о будущем. Такой обычный разговор, но до сегодняшнего дня они обсуждали все, кроме того, что действительно идет от сердца. Поначалу она считала его самовлюбленным богатеньким фигуристом, которому все в жизни давалось очень просто, и только потом, наверное уже летом, поняла, что он гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Его мысли и желания, его целеустремленность, его доброта и терпение по отношению к ней — все это характеризовало Игоря Крылова как человека, который достоин того, чтобы бороться за него. Бороться вместе с ним, бок о бок. Он сильный. Гораздо сильнее, чем она.
Рината вздохнула и снова легла, уткнувшись носом в его шею. Сложила руки на груди, уютно устроившись рядом.
— А еще я хочу, — Игорь помедлил, словно раздумывая, стоит ли это говорить, но в итоге продолжил: — Я хочу сделать так, чтобы спортсмены никогда не сталкивались с произволом руководства. Чтобы они отбирались на соревнования по спортивному принципу, а не как решит какой-нибудь президент одной из Федераций. — В голосе его появились стальные нотки, а тело напряглось. Пальцы, до этого поглаживающие спину Ринаты, сжались в кулак.
— Ты о Бердникове. — Не вопрос — утверждение.
— Он заставил меня унижаться перед ним, возомнил себя Богом, вершителем судеб. Издевался над моими попытками вернуться в большой спорт, — Игорь чуть не выплевывал слова. — Я хотел сменить спортивное гражданство, выступать за Францию, но он ясно дал мне понять, что релиза я буду ждать до бесконечности. — Он шумно выдохнул, и Рината, пытаясь успокоить его, погладила подушечками пальцев по оголенной груди. Бердников не только её жизнь разрушил, сколько еще таких, как Игорь, неугодных, которым он просто перекрыл кислород?..
