— Раньше. Намного раньше.
— Я знаю. Мне нет прощения. Я ничем не смогу искупить свою вину. Я всю оставшуюся жизнь буду нести этот груз, но…
— Уходи. — Её руки, покоящиеся на столе, сжались в кулаки. — Просто исчезни.
— Хочешь, возьми нож и убей!
— Ты даже смерти не заслуживаешь, Бердников! — воскликнула Алла, вскакивая. — Думаешь, я не думала об этом? — Она отошла к окну и тяжело оперлась о подоконник ладонями. — Видит Бог, я бы убила тебя и все равно, что до конца жизни сидела бы. Но знаешь, — обернулась, полоснув его ядовитым взглядом. — Однажды, в один из этих бесконечных пятнадцатых октября, ко мне пришло осознание, что ты должен жить. Я не избавлю тебя от твоего груза. Неси его до конца своей никчемной жизни, Владимир Николаевич Бердников. И только Бог тебе будет судьей.
— Алла… — Он тоже встал и сделал шаг по направлению к ней, но она, выставив руку вперед, остановила его.
— Уходи. Заклинаю тебя, уходи! — привалилась к стене и сомкнула веки, не давая ему возможности видеть немое отчаяние, затаившееся в ее глазах. Сколько можно мучить её? Сколько?!
— Алла… — Она почувствовала, как его руки обхватили её за талию и притянули к себе. — Девочка моя, прости… Прости, умоляю, — шептал он, уткнувшись ей в шею. — Я загибаюсь без тебя. Не живу — существую. Все эти годы… Я ненавижу себя, Алла. Ненавижу за твои слезы, за слезы Ринаты.
— Не говори мне о ней! — словно раненая птица, она попыталась вырваться из его рук, но Владимир еще сильнее прижал её к себе. — Не смей даже имя её называть! — зашипела она.
— Не буду. Больше не буду, — его ласковый шепот словно прорвал внутренний барьер, из её груди вырвались громкие рыдания. Сколько можно рвать ей сердце, оно и так нещадно разодрано в клочья! Почему он не может уйти из её жизни?! Почему она не может раз и навсегда закрыть дверь перед ним и больше не пускать в душу? Он растоптал все, что было так дорого, так почему же она раз за разом принимает его, почему, несмотря на такое количество боли, причиненной им, она не может выбросить этого мужчину из своей жизни? Она ненавидит его, до безумия, до помрачения рассудка. И вместе с тем отчаянно любит…
Руки непроизвольно обхватили его за шею. Алла открыла глаза. Он смотрел на неё, не моргая. Она хотела заставить его страдать так же, как страдала сама. Она думала, что так ей будет легче. Он думал, что сможет забрать часть её боли себе, но сердце его и так до краев было наполнено этим чувством. Они мучили друг друга столько лет. Он боялся правды. Она боялась довериться снова.
Прошлого не изменить, увы…
— Давай попробуем все вернуть, — прошептал он. — Клянусь, я никогда не предам.
— Уже ничего не вернешь, Володя, — ответила она.
— Можно…
— Нет, — покачала головой Алла и грустно улыбнулась.
— Девочка моя… — Владимир порывисто приник к её губам в долгом опьяняющем поцелуе, мысленно прося, чтобы не оттолкнула. Но Алла только крепче прижалась к нему и ответила мягким движением губ. Одна ночь… Она ничего не изменит, но позволит забыться, хотя бы ненадолго…
Глава 24
Едва оторвав голову от подушки, Рината была вынуждена тут же вернуть её на место. Мозги напоминали большой ртутный шар, тяжко перекатывающийся при каждом движении, во рту пересохло, жутко хотелось пить, а тело болело так, будто она всю ночь очень неудачно приземляла тройной аксель.
— Крылов! — позвала Рината в надежде, что Игорь облегчит её страдания и даст хотя бы стакан воды, если аспирина не найдется. Однако на её хриплый призыв никто не откликнулся. Рина нашарила на тумбочке мобильный и взглянула на экран. Часы показывали без пятнадцати одиннадцать, и она давно должна была быть на тренировке, но вместо этого валялась в постели и даже встать не могла. Приехали. Прикрыв глаза, Рината поморщилась от нового приступа боли и сдавила виски пальцами. Вчера она снова облажалась, проявила слабость. Как всегда, пошла по самому простому пути — сбежать, забыться, не видеть и не слышать. Выйдя с катка, она долго гуляла по вечернему городу, думая о том, что снова себя жалеет. Но не могла ничего поделать. Затем вызвала такси и отправилась в старую квартиру. По пути остановила водителя около магазина и купила бутылку дорогого коньяка и упаковку яблочного сока. Ну а потом… Раз она не помнит, как оказалась в постели Игоря, судя по всему, коньяка в бутылке больше не осталось.
Жажда все же пересилила ломоту, и Рината осторожно сползла с кровати. Натянула первое, что попалось под руку — очень кстати это оказалась объемная и мягкая футболка Крылова. Учитывая, как под ногами покачнулся пол, стоило ей только сделать несколько шагов к двери, алкоголь из ее крови окончательно еще не выветрился. От греха подальше она ухватилась за дверной косяк и по стеночке вышла в коридор.
— Это ж надо было так нажраться, — самой себе выговаривала Ипатова, приближаясь к графину с водой со взглядом бедуина, увидевшего оазис в пустыне.
Напившись, она поставила графин на стол и заметила записку, на которой лежали две таблетки.
«Надеюсь, пробуждение будет не слишком мучительным, хотя… Думаю, будет. Выпей аспирин и ложись в постель. Скоро приеду». — В этих строках, написанных ровным красивым почерком, так и читался упрек. Рина понимала, что она — взрослый человек и пора бы думать головой, прежде чем совершать неразумные поступки. Но какой теперь смысл корить себя за вчерашнее?
Она выполнила все требования Игоря: выпила таблетки и улеглась в постель, намереваясь спать до тех пор, пока он не вернется. Однако стоило ей накрыться одеялом, как по всей квартире прокатился громкий дверной звонок.
— Черт! — прохныкала Ринка и поковыляла открывать. Если это Крылов забыл свои ключи, она…
— А я туда попала?
На пороге стояла женщина средних лет с ярко-розовым чемоданом в руках. На ней было темно-вишневое пальто, шляпка того же цвета и остроносые сапоги на небольших каблучках. Лицо ее с довольно тонкими губами и резко-очерченными бровями могло бы показаться строгим, если бы не небольшие щечки, придающие чертам привлекательную мягкость. Волосы, вьющиеся легкими золотистыми колечками, доходили ей почти до плеч, ладонь, лежащая на ручке чемодана, была крупная, но длинные пальцы со свежим французским маникюром запросто сглаживали это впечатление.
Рината пару раз моргнула, соображая, кто это может быть.
— А куда Вы хотели попасть? — спросила она.
— Нет, я точно не перепутала, — заглянув за ее спину, женщина отодвинула Рину и прошла в коридор. — Меня зовут Ирина Крылова, я мама Игоряши. А Вы кто? — Она смерила Ринату заинтересованным взглядом, остановившись на ее голых ногах.
Ринка впала в ступор, в изумлении пялясь на нежданную гостью. Крылова сняла шляпку и положила её на тумбочку, затем обернулась и одарила Ринату улыбкой. Как она сразу не догадалась, что это мама Игоря, Рината не понимала. Они были удивительно похожи. Светлые волнистые волосы, серые глаза, улыбка…
