Уже стемнело, море врывалось на берег тёмными волнами, с шумом разбивающимися о камни. Луна серебрила воду, свет её оставлял убегающую к неразличимой линии горизонта дорожку. Игорь чуть притормозил машину и свернул к пустынному пляжу, освещенному лишь слабым светом стоящих у дороги фонарей и сияющими высоко-высоко звездами.
— Николь в этом году в школу пойдет, — оттягивая ремень безопасности, сообщила Рина. Сама не знала, почему именно в этот момент ей захотелось поговорить о дочери. Но знала, почему именно с ним.
— Ты хочешь, чтобы она училась в школе при центре Аллы Львовны? — спросил Игорь.
Они выбрались из машины и подошли к морю. Игорь снова сжал пальчики Ринаты.
— Наверное, — кивнула она, вглядываясь в украшенный звездами-бриллиантами чёрный купол неба. Чёрная ночь, чёрное море… — Знаешь, я никогда не настаивала на том, чтобы она занималась фигурным катанием. Просто так сложилось, что с самого рождения она проводила больше времени на катке, чем дома. — Рина прижалась плечом к плечу Игоря. Её хотелось рассказать ему как можно больше о Николь. Об их жизни в Америке, хотелось, чтобы он любил их малышку так же сильно, как она. — Я ей всегда говорила, что она золотая девочка. И что она сможет воплотить в жизнь всё, что только пожелает.
— Ей нравится кататься?
— Ей нравится ощущение того, что она занимается тем же, чем и мама, — улыбнулась Рината. — И, если честно, я и сама пока не знаю, стоит ли продолжать. Ведь дальше…
— Дальше уже большой спорт, — кивнул Игорь, прекрасно понимая, что Рината хочет сказать. — Но разве ты жалеешь о том, что занимаешься фигурным катанием? — спросил он.
— Ну… У меня не было выбора. Тогда я этого не понимала, но теперь знаю — это был единственный путь из детского дома. Папа мог бы забрать меня к себе, но чем бы я занималась? — на её губах заиграла грустная улыбка, она подняла голову и взглянула на мужа: — Конечно же я не жалею. Лед — это моя жизнь. Он дал мне всё, о чем я даже думать не смела. Он дал мне цель, возможность держаться за неё, видеть её впереди и просто идти. Падая. Поднимаясь, снова падая… Он вернул мне родителей, он подарил мне дочь, друзей, и тебя. Он подарил мне тебя, Игорь.
— А помнишь… — ближе прижимая Рину к себе, вдруг произнес Игорь, не пряча наглую улыбку. — Хотя, наверное, не помнишь. Ты мелкая тогда была. Я и сам недавно вспомнил, благодаря фоткам в мамином альбоме. Тебя только-только привели на каток, а я уже катался у Аллы Львовны. Ты вышла на лед, такая мелочь, с огромными глазами. Смотрела перед собой и, расставив руки в стороны изо всех сил пытаясь не упасть. И шлепнулась прямо передо мной.
— Я не помню, — честно призналась Рината, нахмурила лоб и с интересом спросила: — А что ты?
— А что я? — засмеялся Игорь. — Наорал на тебя и получил люлей от Аллы Львовны.
— Ну конечно, этого и стоило ожидать от тебя! — наигранно вздохнула Рината и тут же ощутила легкий тычок. — Ай! — возмущенно уставилась на Игоря, но тот лишь поцеловал её в нос.
— Ты даже тогда вредная была, Бердникова!
— Конечно! — надула губы Рина. — А ты не вредный! Совсем не вредный!
— Конечно вредный! Кто ж спорит! Рин, — вдруг серьёзно проговорил он. Развернул Ринату к себе лицом и заглянул в глаза, обхватил за плечи. — Я счастлив, что ты смогла простить родителей. Счастлив, что ты, несмотря ни на что, нашла в себе силы кататься дальше. Ты прекрасная фигуристка, ты прекрасная мама и дочь. Когда-то я сказал тебе очень много ужасных слов, когда-то и поступки мои были ужасными. Я бы мог попросить за них прощения, но…
— Не надо, Игорь, — замотала она головой. — Не надо просить у меня прощения! Мы слишком много отвратительного друг другу сказали и сделали. Какой смысл ворошить прошлое?
— Я не должен был так поступать на награждении. — Игорь отвел взгляд, посмотрел на море, поджал губы. — Этим поступком я обесценил твои усилия, усилия Николая Петровича, усилия Аллы Львовны. А, самое главное, — свои собственные. Мы ради этой медали стольким пожертвовали, а я… — Он снова посмотрел ей в глаза. — Я не должен был поддаваться эмоциям, не должен был мешать личное и работу. Некрасиво у нас тогда всё получилось, — криво усмехнулся Игорь.
— Знаешь, сейчас и не поймешь, почему так случилось. Одна веревочка потянула за собой другую, одно слово — второе, второе — третье… пока не накопился целый клубок этих веревочек-слов. Я теперь тебе могу сказать откровенно — я была недостойна тебя. Я не слышала, не видела, не чувствовала. Ты любил меня, а я была ослеплена жаждой доказать родителям, что я чего-то стою без них. Меня ломало от любви к тебе, а я упрямо продолжала отталкивать эти чувства. Пока они сами меня не сломали.
Рината говорила тихо, голос её переходил на шепот, смешивался с шелестом волн, мягко перебирающих камни, но он слышал её. Теперь. Всегда. Он будет её слышать.
— Я много ошибок совершила, Игорь. Прости меня за все.
— Ты сама мне говорила не просить прощения, — улыбнулся он, привлекая её к себе. Зарылся лицом в её волосы. Сжал её крепко.
— Прости, — вдруг всхлипнула Рината и тут же засмеялась.
— Ты меня тоже прости. Прости за всё.
Рината впивалась ноготками в его плечи, с силой зажмуривала глаза, пытаясь остановить слезы.
— Обещай мне, — выговорила она. — Обещай, что что бы я ни сказала тебе в Москве, ты будешь помнить, что я люблю тебя. Я тебя любила и буду любить.
— Обещаю, — искренне сказал Игорь, вздыхая.
Они еще немного постояли вот так, обнявшись, на берегу погруженного в ночь Чёрного моря, вдали от посторонних глаз, от всех доброжелателей, от сплетен и пересудов. Только она и он. И маленькая горошинка, которая должна скрепить их жизни еще крепче. Их город, их небо, их море и их ночь. И жизнь их — одна на двоих.
— Камни. — Рината, отстранившись, улыбнулась. — Нам нужен камень.
Игорь молча выпустил её из объятий и подхватил с пляжа сразу горсть камешков.
— Выбирай. Или можем забрать все сразу.
— Один. — Она взяла один, белый с коричневыми и серыми вкраплениями. Сунула в карман сарафана. — Первый мне нравился больше. Но этот тоже красивый.
Он хотел высыпать оставшиеся камни на берег, но что-то заставило его передумать. Сам не понял, что именно — просто отправил всю пригоршню в карман шорт, а на недоумённый Ринкин взгляд ответил:
— Мало ли…
Она широко улыбнулась, задержала взгляд на его лице, смахнула со лба кудряшку и провела по шраму на брови. Игорь поймал её руку и поцеловал в раскрытую ладошку.
— Я тебя люблю, — серьезно, без тени улыбки произнес он.
— И я тебя люблю, Игорь, — тут же ответила Рината.
Какие простые слова и сколько лет ей потребовалось на то, чтобы их произнести.
