— Только попробуй сегодня не приехать, дорогая, — касаясь её уха, прошипел Игорь. Сжал плечи и припечатал к стене с такой силой, что она едва могла пошевелиться.
— А что ты сделаешь?! — От напускного ледяного спокойствия не осталось и следа. Её глаза горели неукротимостью, яростью, в хрустальной синеве так и плясали язычки ядовитого пламени. Да, такой она нравилась ему гораздо больше. Живая. Неотразимая. Сражающаяся с ним до последний капли крови. Нет, он не отдаст её этому американскому хлыщу.
— Считаешь, не придумаю?
— О, фантазия у тебя богатая! — выплюнула Рината, безрезультатно пытаясь вырваться. — Пусти меня, скотина!
Она напоминала ему дикую кошку, пантеру. Попавшая в клетку, она бросалась на железные прутья, металась, шипела, огрызалась. И это доставляло ему садистское удовольствие. Видеть, что ей не все равно. Знать, что он может растревожить её, всего несколькими словами вывести из притворного равновесия и лишить спокойствия. Что она все еще способна хоть на какие-то эмоции по отношению к нему. Когда-то он любил её. Любил с такой же силой, с какой теперь наслаждался пониманием того, что она в его власти. Вся. Без остатка. И эти всполохи пламени в её глазах, и её ярость, и её кривые усмешки. Она вся его. И он разрушит её жизнь. Размеренно, медленно. Заберётся в её душу, сердце её чёрное сожжёт так же, как когда-то она сожгла его.
«Нет, Рината, не будет тебе покоя…» Губ Игоря коснулась едва заметная циничная усмешка. Не сводя с Рины наполненного презрением взгляда, он отпустил её. Она отшатнулась и, тяжело дыша, зло выговорила:
— Не смей приближаться к Нику. Не ввязывай его в ту грязь, в которой мы погрязли.
— А это мне решать. — Его жесткая ухмылка отразилась в её глазах пренебрежением.
— Кто ты такой, чтобы считать себя вершителем судеб, а, Крылов?
Резинка едва сдерживала её волосы, выбившаяся прядка касалась шеи. Теперь вся она уже не выглядела безупречной, но от этого была лишь ещё прекрасней. Настоящая. Да, именно настоящая, такая же настоящая, как и прежде.
Пожав плечами, Игорь снова приблизился к Рине. Обхватил её за талию, прижал к себе, склонился к ней. Она судорожно выдохнула и отвернулась, тем самым необдуманно открывая ему доступ к шее. Её запах… Игорь провел кончиком носа снизу вверх, по тонкой синей венке. Вдохнул. Она все еще пахла персиком и цветами. Все еще будоражила его, будила в нем желание. Все еще сама желала его. Накрыв её ключицы ладонью, он почувствовал биение сердца. Тук-тук-тук… Живая. Да, его лицемерная принцесса подземелья жива, как же иначе? Но пока бьётся её сердце, любить он ей не позволит. Она его. Вся, до самых кончиков её прекрасных волос, её прекрасных длинных пальцев.
— Беру пример с твоего папочки. — Игорь чуть отодвинулся и опустил руку.
Рината осталась стоять на месте, но теперь смотрела ему в глаза.
— Ты же так ненавидел его за то, что он делал. А теперь… сам поступаешь так же. — Лицо её исказилось гримасой презрения. — Вот что власть с людьми делает, да? Не можешь устоять?
— Тебя это не касается, Рината. Я жду тебя сегодня в гости. Иначе… Мы снова поговорим при твоем Демаре, только теперь на английском, чтобы он понял, что ему ты не принадлежишь.
— Еще раз повторяю — не смей приплетать Николаса!
— И что же это ты так охраняешь его спокойствие? — вновь усмехнулся Игорь.
— Потому что я люблю его, — не отводя глаз, спокойно произнесла Рината. — Потому что люблю, Крылов, — повторила она без тени сомнения. А после, наконец, нашла в себе силы дернуть за ручку двери и войти в раздевалку.
«Потому что я люблю его»… Игорь сверлил взглядом уже закрытую дверь. Так ему и надо. Сам виноват, этого следовало ожидать. Чем ближе он к Ринате Бердниковой, тем быстрее она отравляет его. Отчего-то он уверил себя во мнении, что она больше не сможет сделать ему больно, не сможет коснуться сердца, которое сама же когда-то безжалостно сожгла. Да только ей даже касаться его не пришлось. Всего лишь взгляд и пара слов. Пара слов, чтобы сорвать с петель дверь, за которой он так долго прятал свои чувства и эмоции. Прятал, потому что жить с ними не мог. Потому что избавиться от них не мог. Потому что не мог перестать любить эту гадину.
Скрипнув зубами, он раздул ноздри от злости и прошипел закрытой двери:
— Ничего, разлюбишь.
Мгновение спустя он уже шёл в сторону выхода. Прочь. Прочь. Дальше. Как можно дальше!..
Привалившись к двери, Рина прижала ладошки к щекам. Она сказала это. Просто сказала, глядя ему в глаза. И… и ничего. Земля не разверзлась, реки не вышли из берегов, ни землетрясений, ни цунами. Ни-че-го. Оказывается, это так просто. Сказать. Тому, без кого она когда-то медленно подыхала в прекрасном городе у океана. Без кого таяла, растворялась в волнах, чей голос слышала в шуме прибоя. Сколько же дней она смотрела в другие серые глаза, но видела его, а теперь оказалось так просто сказать…. Сказать человеку, которого когда-то так сильно любила, что она любит другого, оказалось делом одного мгновения.
Рина дошла до скамьи и тяжело опустилась на неё. Стянула резинку с волос, тряхнула головой. Достала телефон из кармана олимпийки и, разблокировав экран, почувствовала прилив щемящей нежности. На заставке стояла их с Николь фотография. Дочь улыбалась, держа в руках плюшевого медведя. Довольная и счастливая, прижималась к её груди и взгляд… Ох уж этот хитрый взгляд и лисья улыбка. Рината коснулась значка приложения для видеозвонков и набрала Нике. В Сан-Франциско раннее утро, а у них день уже катится к вечеру.
Прошло два гудка, и появилась картинка. Её девочка еще лежала в постели.
— Это кто тут у нас еще не встал? — ласково пожурила Николь Рина.
Николь сладко зевнула и, одной рукой держа телефон, другой потерла сонные глазки.
— Мама, еще даже Тася не пришла меня будить, а ты уже звонишь.
— Прости, зайка. Я просто соскучилась по тебе.
— Сильно? — на личике Ники заиграла та самая, широкая хитрющая улыбка.
— Сильно. Очень сильно, милая.
— Я все равно сильнее, — снова зевнула Николь. — Мама, когда ты приедешь? Ник тоже уехал, все уехали. Только Тася осталась. И Артём.
— Артём? — удивленно приподняла бровь Рината. Она, конечно, догадывалась, что между Тасей и её другом происходит что-то такое… Но…
— Артём ночевал сегодня у нас, — подтвердила Николь, без задней мысли сдавая того с потрохами. — И вчера тоже. Тася говорит, что он нас охраняет. Потому что мы две девочки, нас нужно оберегать.
— Охраняет, значит, — не смогла подавить смешок Ринка и едва удержалась от вопроса, в чьей комнате спит их «охранник».
— Мааам…
— Что, зайка?
— Ты не сказала, когда приедешь.
— Малыш, я пока не могу тебе сказать.
