Когда Игорь вошёл в раздевалку, та уже пустовала. Он поблагодарил бога за то, что тот уберег его от новой встречи с Самойловым. Снова видеть самодовольную ухмылку этого клоуна… Увольте! От этой улыбки у него глаза кровью наливались, словно у разъяренного быка, а руки так и чесались стереть наконец её с его нахальной физиономии.
Быстро переодевшись, Игорь вернулся на каток и сразу же заметил Ринату. Она уже вышла на лед и теперь упорно, полностью погрузившись в своё занятие, выписывала лезвием конька какую-то фигуру. Медленно, чтобы никак не обозначить свое присутствие, Игорь подошел к борту и, уперев в него локти, стал рассматривать её: чёрные лосины, будто вторая кожа обтягивающие ноги и ягодицы, сверху была накинута кофта всё того же чёрного цвета с длинными рукавами. Забранные в хвост волосы колыхались и хлестали её по спине, вторя движениям. Рината меж тем разве что язык не высунула — так была увлечена и, когда всё же увидела его, вздрогнув от неожиданности, застыла каменным изваянием. Смотря на неё, он против воли улыбнулся — ну прямо-таки фигурка из горного хрусталя. Изящная, хрупкая… И самая прекрасная.
— Что ты рисуешь? — спросил наконец он, вдоволь насмотревшись на неё. Хотя… насмотреться вдоволь на Ринату Бердникову… Это невозможно.
Рина неопределённо мотнула головой, продолжая стоять на месте.
Тогда он, открыв дверцу борта, без раздумий снял с лезвий чехлы, кинул на ближайшую скамейку и выехал на лёд. Подкатил к Ринате и всмотрелся. Когда-то так называемые «фигуры» входили в обязательную часть соревнований. Фигурист должен был начертить изображение лезвием, что показывало его мастерство владения коньком. Теперь же фигуры остались лишь на уровне соревнований среди детей. Но Рината, без сомнений, с блеском справилась бы и с этой задачей. Так же, как справлялась со всеми прочими. На льду была изображена летящая птица. Птичка с расправленными крыльями. Та самая птичка, что стояла возле, с интересом наблюдая за ним своими синими глазищами. Игорь поймал её взгляд и улыбнулся. Птичка, которая никогда ему не принадлежала. И хоть крылья ей обрежь, хоть в клетке запри. До тех пор, пока сама она не решит иначе, он будет для неё никем. Лишь ступенью в жизни, через которую она просто переступит и пойдет дальше. И от этого осознания Игорю было и горько, и сладко. Горько… потому что их история — это череда таких вот перешагиваний друг через друга. Игра, где каждый хочет быть во что бы то ни стало впереди другого. Игра, длившаяся семь лет, а в итоге то что?! Что в итоге?! Сладко же… Несмотря ни на что — это гадкое мерзкое собственническое чувство, что она рядом. Не ментально, так физически. И он может коснуться её — её бледной кожи, её мягких губ, может перебирать её волосы. Его бесценная хрустальная фигурка. Его Рината. Его не его Рината.
— Птица, — наконец выговорила Рина и сложила руки на груди, осведомившись: — Ничего не хочешь мне сказать, Крылов?
— А что я должен тебе сказать? — нацепил он на лицо циничную усмешку.
— Например, извиниться за свое поведение, — пожала Рината плечами, и, когда Игорь только усмехнулся шире, как-то разочарованно качнув головой, отъехала от него. Но взгляда не отвела — так и смотрела ему в глаза. — Нам нужен хореограф-постановщик, чтобы поставить номер. Могу предложить Новикова.
— Мы не будем просить твоего дружка, — поморщился Игорь.
— Прекрасно! — закатила глаза Рината. — Тогда кого?
— А что, у нас в России мало постановщиков? — Игорь сократил расстояние между ними, но Рината вновь откатила и дерзко ухмыльнулась. — Мы обязательно должны вытаскивать твоего Артёма…
— Он не мой!
— …Твоего Артёма из Америки? — упрямо договорил Крылов и, всё же схватив Рину за руку, подтянул к себе. Склонил к ней голову. — Выбирай кого-нибудь другого.
— Новиков лучший, ты же знаешь.
— Это относительно, — парировал Игорь, растягивая губы.
— Ты невыносим! — воскликнула Рината и хотела снова отъехать от него, но он не дал, обхватил за запястье и коснулся руками её тонкой талии.
Рината чувствовала его прохладные пальцы даже через ткань тренировочного костюма. В голове её мигом пронеслась мысль, что он, наверное, замёрз. Шли они не долго, но на улице в самом деле было очень холодно. Отчего-то она совершенно не подумала, что на дворе уже вечер. Хотя… мысли о том, чтобы прихватить куртку, болтались где-то на уровне с мыслями о том, что ей надо бы уйти на интервью одной. То есть, по шкале от нуля до десяти где-то в районе… нуля. Едва Игорь взял её за руку и повёл к выходу из школы, все мысли выбило, будто бы её мешком по голове звезданули. Она превратилась в безвольную куклу, готовую идти за своим хозяином хоть куда. Очнулась только когда они уже подходили к кафе и даже попыталась отвертеться от Игоря, но тот лишь крепче ухватил её за руку и повел к дверям. А что было потом… потом Игорь в очередной раз превратил обычное интервью в шоу имени себя. И это его ребячество начинало её не на шутку раздражать. Она смолчала. Потому что стала хоть чуточку, но мудрее. Самую малость. Со временем к ней пришло понимание, что эпатаж и скандалы на людях до добра не доведут. Лучше быть холодной циничной стервой, не дающей интервью, чем клоуном с разрисованными щеками и улыбкой от уха до уха, за которой спрятаны настоящие эмоции. Или пустота. Тут уж кто во что горазд.
— Так кто? — тихо обратился к Рине Игорь, возвращая её к реальности. К той реальности, в которой она всерьез собирается вновь встать с ним в пару.
— Стефан Мартье, — выдала вдруг Рината и, не удержавшись, расхохоталась, когда увидела, как лицо Игоря скорчилось. — Ну а что? Он отличный специалист! Или у тебя комплекс?
— Какой еще комплекс? — Игорь еще теснее вжал Рину в себя, отчего она, нервно выдохнув, облизнула нижнюю губу и томно произнесла:
— Комплекс «Решетниковой».
— Фу! — Игорь мигом отпустил её, и она, выпорхнув из объятий словно настоящая маленькая птичка, довольно улыбаясь, понеслась по льду. Да… Птичка. Феникс.
Стремясь во что бы то ни стало догнать, Игорь метнулся за ней. Но Рината была проворней, быстрее него, и снова заключить её в объятия удалось ему лишь круга через три. Тяжело дыша, она смотрела на него, не таясь, открыто, заполняя его собой. Её пальчики неожиданно сомкнулись на его пояснице, грудь, скрытая дурацкой свободной кофтой, тяжело вздымалась. Будто бы момент из прошлого. Мелькнувший кадр на мгновение вспыхнул яркими цветами, но, снова поблекнув, исчез во мраке разбитых надежд. Как раньше уже никогда не будет. Потому что невозможно вернуть тех, прежних себя. И Игорь поймал себя на мысли, что этого он и не хочет. Потому что в том прошлом в её глазах была пустота, до одури пугающая своей тьмой. Беспросветная, утопающая в яростной желчи злоба, убивающая её. Нет… Пусть улыбается. Пусть улыбается, как может улыбаться только она. Пусть дарит улыбку своему Демаре, пусть целует дочь. Пусть живет без того Ада, в который превратилась его собственная жизнь. Когда-то его заботили лишь собственные желания, а эта девочка с глазами-горными озерами в один миг всё в нём изменила, взбудоражила, вклинилась в его сердце и заполнила собой до отказа. Её было даже с переизбытком: так много, что хотелось ей луну с неба достать, ну или повесить на шею золотую медаль. Олимпийскую. А в итоге… Он обещал ей сущий Ад и вечные страдания, но с каждым новым днём пепелище его собственной души, пепелище, из которого уже, казалось, никогда не разгорится пламя, начинает потрескивать, а появившийся горький дым, приносящий боль, как ни крути, свидетельствует о том, что огонь всё же вскоре начнет полыхать с новой силой. А всего то… несколько недель рядом с ней, и он уже готов мир к её ногам бросить. Сука! Сука она самая настоящая, потому что, как ни крути, а в любой игре на ней все фишки останавливаются.
