— Куда ты поедешь? — спрашиваю, хотя какая разница, куда он поедет, его не будет рядом, я снова лишусь брата — вот, что важно, а не конечная точка.
— Пока не знаю, — отвечает Леша, — куда-нибудь за границу, мне нужно отдохнуть от этой страны, слишком много плохого с ней связанно.
— На моей свадьбе тебя тоже не будет? — задаю зачем-то глупый вопрос, какая свадьба, после того, что он пережил.
— Я ни за что не пропущу свадьбу единственной сестры, — произносит Леша, чем сильно меня удивляет, — ты всегда можешь мне позвонить, номер Аида у твоего жениха имеется.
— Он едет с тобой?
— Конечно, — кивает Леша, — мне пора, Кать, меня уже ждут, — виновато добавляет он и обняв меня напоследок, целует в лоб.
— Возвращайся поскорее, — прошу его, когда он выпускает меня из объятий. Конечно, я могла бы разреветься, попросить его остаться, надавить на жалость и воззвать к его братским чувствам, но я этого не делаю, потому что это будет крайне эгоистично с моей стороны. Если для того, чтобы ему стало легче, ему нужно уехать, пусть уезжает, рано или поздно он все равно вернется.
Саша появляется как раз в тот момент, когда за Лешей захлопывается дверь. Подходит ко мне, обнимает и я наконец даю волю эмоциям, в очередной раз намочив его футболку.
— Он уезжает, — всхлипывая произношу я и начинаю рыдать еще сильнее.
— Я знаю, Котенок, но его можно понять, — ласково произносит Саша, гладя меня по голове и стирая слезы с моих глаз, — после того, что он пережил, вернуться к нормальной жизни практически невозможно, будем надеяться, что ему это удастся.
Я молча киваю, не зная, что еще сказать. Он, конечно, прав. После такого не каждый найдет в себе силы продолжать жить, а Леша нашел, пусть и жил лишь одной только местью.
— Тебе нужно поспать, Кать, — снова нарушает тишину Саша, — завтра утром поедем к Астахову, — заявляет он и мне хочется его стукнуть. Нет, ну я так старалась выдворить эту идею из его головы, а он опять завел свою шарманку. Ну какой Астахов, какая клиника? Мне просто нужно отдохнуть и прийти в себя, отойти от событий последних дней, в остальном со мной все в порядке.
— Со мной все нормально, — произношу устало, — я никуда не поеду.
— Тогда я так и передам Кириллу, скажу, что видеться ты с ним не хочешь, — ошарашивает меня он. Кириллу? Какая связь между Киром и клиникой Астахова? Поднимаю на Сашу непонимающий взгляд, а он улыбается.
— Его перевезли к Марку, — поясняет Саша, — с ним уже все хорошо, я подумал, ты захочешь его навестить, — он не успевает договорить, а я с визгом бросаюсь к нему на шею и целую во все места, до которых только достаю. Все-таки он самый лучший, я ведь знаю, как сложно далось ему это решение, как ревностно он относится к моему общению с представителями мужского пола, а здесь еще и Кирилл — как красная тряпка для быка.
— Знал бы, что ты так обрадуешься, не предлагал бы, — обиженно произносит она, но продолжает улыбаться.
— Дурак ты, — смеюсь, продолжая покрывать поцелуями его лицо, — я же тебя люблю, — теперь приходит моя очередь обижаться, кажется, я уже достаточно сделала для того, чтобы он перестал сомневаться в моих к нему чувствах.
— Знаю, Кать, знаю, — шепчет он и накрывает мои губы своими.
Глава 43
Авдеев
— Ну, чего ты встала, иди уже, — подбадриваю Катю, когда останавливается у входа в палату и неуверенно мнется у ее двери, — я здесь подожду, — говорю и открыв перед ней дверь в палату, подталкиваю вперед.
Сам остаюсь ждать в коридоре, подхожу к окну скрипя зубами и сжимая ладони в кулаки. Умом понимаю, что со мной она, моя, а все равно никогда ревновать не перестану.
Ненормальная девчонка, не поддающаяся никакой логике, чуть с ума не сошел, когда эта дурында помчалась к ублюдку Забарскому, чтобы меня, здорового мужика, защитить. Звонок Аида в тот день землю из-под ног выбил, вся жизнь перед глазами пролетела, когда понял, что ублюдок все же нас обыграл и она у него.
В голове так и возникали нелицеприятные картины того, что он мог с ней сделать, если я не успею, не заберу ее оттуда. Я сразу понял, что ушлепок организовал нам ловушку, не первый день на свете живу, чтобы на такую откровенную хрень повестись, но никак не мог предположить, что он до нее доберется, да так банально — сама к нему пошла.
Чуть на месте Аида не прибил, за то, что упустил, хоть и понимал, что не виноват он. Радовало только одно — наученный горьким опытом, сунул ей в карман жучок, практически сразу обратил внимание на то, что с курткой она своей не расстается, а значит случись что, я всегда ее найду.
Пока ехал за ней рвал на себе волосы от бессилия, каждый раз вспоминая рассказ ее брат, боролся с очередным приступом тошноты, подступившим к горлу. А когда нашел ее, бледную, в руках этого подонка, окончательно с катушек слетел, не помню даже, как второго пристрелил, не смотрел даже, все внимание было сосредоточено на ублюдке, что пытался изнасиловать мою девочку. Голыми руками шею свернул, не задумываясь ни на секунду. Зол был чертовски, на себя, на нее, на этот гребаный мир, потому что мог не успеть, каких-то гребаных десять минут и…
А потом, стоял и смотрел, как Забарского разрывают на куски, изощренная месть, жестокая, но будь у нас больше времени и не будь Кати, ожидавшей за дверью, я бы придумал поинтереснее. Графа не осуждал, я вещи и похуже делал в годы службы, и не таким пыткам людей подвергал, собаки по сравнению с тем, что делали мы — детский лепет, но ему этого было достаточно. Его месть наконец-то свершилась.
— Саш, — раздается голос Кати за спиной, вырывая меня из собственных мыслей. Оборачиваюсь, улыбаюсь, стоит потерянная, переминается с ноги на ногу, губу кусает. Снова что-то сказать хочет, да не решается. Подхожу ближе, притягиваю к себе и заключаю в объятия.
— Говори, Котенок, — улыбаюсь, смешная такая, малышка совсем.
— Кирилл, он с тобой поговорить хочет, — неуверенно произносит она и виновато смотрит мне в глаза, будто отчитывать ее сейчас начну.
— Я поговорю с ним, Кать, а ты иди в машину, — целую ее быстро и иду в палату. Поговорю с пацаном, а потом отвезу ее в свою квартиру и не выпущу из постели дня три так точно. Воспитывать буду, долго и качественно, пока не дойдет, чтобы больше никогда не смела подвергать свою жизнь опасности. Может, если забеременеет, будет думать прежде, чем так глупо рисковать.
Вхожу в палату, как бы там ни было, а разговора пацан заслуживает. Работал он без нареканий, сначала на Грома, потом на меня. Оступился, когда мое тронул, ну, а кто бы не оступился на его месте. Я тоже не устоял, увидел ее и втрескался, как пацан зеленый, сам того не осознавая.
— Здравствуй шеф, — приподнимается на постели, бледный, осунувшийся, круги серые под глазами. С того света его вытянули, еще несколько минут и не довезли бы, повезло ему, в рубашке родился. Киваю, беру стоящий у стены стул и пододвинув его ближе к кровати, сажусь напротив.
