Но ведь я точно знаю, что сестра еще не в курсе, что меня нет в квартире, а Глеб был уверен в том, что я с ней. Тогда для меня вопрос остается снова открытым. Зачем Глеб это сделал для меня? Может, у него проснулась совесть? Хотя вряд ли у таких, как он, она есть. Возможно, тоже хотел, чтобы я побыстрее покинула их любовное гнездышко? Этот вариант подходит больше всего.
Грудь сдавливает застрявший выдох разочарования. Не нужно строить пустых мечтаний и лишних иллюзий на счет Глеба. Он мне чужой. Он тот, кто предал меня и выкинул из своей жизни два года назад, о чем, как я сейчас вижу, ни капли не пожалел.
Видимо, как и для Димы с Верой, я здесь тоже являюсь помехой.
Отбросив в сторону крышку картона, достаю матрас и комплект белья.
Смотрю на кроватку. Да она стоит чуть меньше, чем у меня сейчас лежит в сумке! Я не смогу Глебу столько отдать! Мысленно ругаюсь на него. Он так сделал, чтобы я чувствовала себя ему обязанной? Не дождется!
С усилием поднимаюсь на ноги. Сонная Алиса обмякла на моих руках и теперь по ощущениям весит примерно в два раза больше. Я иду к двери и, подхватив сумку, возвращаюсь обратно. Стаскиваю в сторону матрасик и, достав из сумки пеленку, расстилаю ее поверх защитной клеенки. И только теперь кладу на матрасик Алису. Дочка, недовольная тем, что ее потревожили, приоткрывает глазки, но, увидев меня рядом, снова засыпает. Я с облегчением выдыхаю. Что ж, теперь смогу спокойно разобрать то, что оставил Глеб.
Но стоит мне начать распаковывать надувной матрас, как раздается звонок в дверь.
— Черт! — бурчу под нос и, вскочив на ноги, бегу открывать.
Звук оказывается таким громким и навязчивым, что он вот-вот разбудит Алису. Кого там принесло? Наверное, это соседка тетя Лиля все не успокоится, пока не вручит мне тот пакет!
Я, не взглянув в глазок, распахиваю дверь, и меня в который раз от неожиданности хватает нервный паралич.
— Ты знаешь, так и недолго меня в могилу свести. Будешь тогда дочку сам воспитывать! — говорю, и, увидев, как вытягивается лицо Глеба, понимаю, где ошиблась.
Меня пробирает крупная дрожь.
— Мою дочку, Глеб, — быстро уточняю.
Мы несколько минут стоим, уставившись друг на друга.
— Пустишь? — хрипло спрашивает он.
Я сверлю его глазами, а Глеб смотрит на меня немигающим, проницательным взглядом.
И я сдаюсь. Не знаю почему! Это выше моих сил и моего понимания! Просто, как будто под гипнозом, отступаю в сторону, пропуская его внутрь.
Закрывая дверь, прижимаюсь к ней спиной, потому как Глеб поворачивается ко мне лицом и делает шаг в мою сторону. Потом еще один… И еще…
Нависает надо мной… Расставляет руки по обе стороны от моей головы и наклоняется к моему лицу так близко, что могу увидеть все крошечные морщинки вокруг его глаз.
— Ты, правда, вдова? — его голос такой низкий, что его вибрация волной отдается в моем теле.
У меня перехватывает дыхание, и я ничего не могу сказать.
— Отвечай! — требовательно выдыхает в губы, обжигая горячим дыханием.
Я сильно зажмуриваю глаза.
— Нет, — срывается с моих губ полустон-полушепот.
По моей коже проходится легкий морозец. До сознания медленно доходит, что парень отстранился слишком резко. Это бьет по самолюбию, однако.
Открываю глаза. Глеба нет. Сжимаю плотно губы и иду в комнату.
— Ты зачем приехала? — не поворачиваясь, полушепотом спрашивает парень.
Я замираю на месте.
— Это моя квартира! Когда хочу, тогда и приезжаю! — резко отвечаю ему, а сама с замиранием сердца наблюдаю за тем, как он завис над кроваткой, разбираясь в инструкции.
Алису, вместе с матрасиком, он предварительно отнес в сторону.
— Здесь ничего не готово, — не обращая внимания на мою резкость, говорит парень, раскладывая на полу детали. — Что вы с Верой не поделили? — Он все же бросает на меня короткий взгляд из-за плеча.
— Глеб.
Это четыре буквы жгут язык, но и вместе с тем ласкают слух. Мне казалось, я больше никогда не смогу назвать его по имени, но я ошиблась.
Внутри неудержимой волной нарастает желание выяснить все с ним сейчас и здесь: ведь складывается ощущение, что сама судьба дает нам шанс остаться наедине и поговорить.
Чувствую, как волнение обжигает все тело. Грудь распирает от страха так, что невозможно дышать. Мысли хаотично мечутся в голове. Я усердно стараюсь сложить их в правильные фразы.
«Ну же, Надя! Давай! Говори! Ты сможешь!» — подбадриваю сама себя. Подумаешь, всего-то нужно сказать три слова: «Алиса твоя дочь».
Я смотрю на спину Глеба, вижу, как напряжены его шея и плечи. Он вроде что-то там собирает, но движения его порывистые, резкие. Складывается такое ощущение, что парень нервничает. Наверное, он ждет моего ответа, но боится услышать его.
Я сбрасываю с себя оцепенение. Делаю шаг в направление Глеба…
Еще один… и еще…
И парень вдруг резко встает и поворачивается ко мне.
— И долго ты собираешься играть со мной в молчанку, Надь?
Он смотрит на меня, нахмурившись. Глаза налиты тьмой, зрачки затопили всю радужку. И в них, кроме холода и мгла, разглядеть ничего невозможно.
Растерянно смотрю на него.
— Ты о чем? Я ни во что с тобой не играю, Глеб.
Весь мой настрой пропадает, когда он подступает ко мне.
— Тогда ответь нормально хоть на один вопрос, который я тебе задал! Что ты, как маленькая? Только и знаешь, что отнекиваться. Повзрослеть бы уже пора, Надя!
Я открываю рот, чтобы ответить хоть на один из вопросов, но парень продолжает, не давая и слова сказать:
— Зачем ты устроила из своего приезда какое-то шоу? — шипит он, когда до него долетает бормотание дочки.
— Прекрати орать! — шепотом отвечаю ему. — Иначе ты разбудишь Алису.
Парень скользит быстрым взглядом по ребенку и, сжав мой локоть, тащит меня на кухню.
