Я уже практически подъезжал к дому, когда зазвонил телефон. Мельком глянул на дисплей и губы мои искривились. Наташа. Вот кого-кого, а её я в данный момент слышать не хотел. Её правильно поданные, какие-то стерильные слова были сегодня явно не для меня. Не было времени думать о ребенке. Но одно я знал точно — жениться на Наташе я не стану, даже если Олеся отвергнет. И никто меня не заставит.
Телефон заглох, но через мгновение снова завибрировал. На этот раз я даже не взглянул на него. Остановил машину у дома, нажал на кнопку на пульте, автоматические ворота открылись, и я въехал на придомовую территорию.
Когда-то я строил этот дом с расчётом на большую семью. По наивности надеялся, что однажды в жизнь мою ворвется новое чувство. Но годы шли, у меня было много женщин, но ни одна не цепляла, не пробиралась в душу. Я лелеял те нежные чувства первой любви к Наташе, и, едва увидел после стольких лет, почувствовал, как внутри что-то шевельнулось. И решил, — вот оно. То, что мне нужно, чего мне так долго не хватало.
Самообман. Это с самого начала был самообман. Иначе я не стал бы никогда вызывать девочку на ночь. Девочка на ночь… Я невольно усмехнулся этой странной усмешке судьбы, и, войдя в дом, прямиком отправился к бару. Плеснул в стакан виски и прошел к дивану.
Большой дом, успешный бизнес и… одиночество. За окном тьма, такая же, как в моей душе. И правда, с чего я взял, что достоин счастья? Разве я заслужил его? Если Олеся спланировала все с целью подобраться ко мне как можно ближе, то я… Я поаплодирую ей стоя. Это же будет гениально! План в плане. И все же, пока не найду её и не потребую в глаза мне сказать правду, надежда меня не оставит. Противная штука. Даже когда от сердца остаются остывшие угольки, надежда все пытается их раздуть и вновь развести огонь.
Я обвел взглядом гостиную, одним глотком допил виски и снова направился к бару. Завтра будет новый день и новые события. Приятные или нет — неважно. Сейчас же у меня дом, погребенный тишиной, и бутылка отличного виски.
И больше ничего.
Глава 19
Олеся
Проснулась я от надоедливо гудящего звука, и только когда дрёма немного сошла, осознала, — это звук работающей кофемашины. Осмотревшись, поняла я и то, что нахожусь в комнате Лехи. В его постели. И, судя по всему, спал он явно не на диване…
Я приподняла одеяло и с облегчением выдохнула, увидев на себе нижнее белье и мужскую футболку. Если бы у нас что-то произошло, вряд ли я бы не вспомнила. А помнила я… Зарывшись пальцами в спутанные волосы, я поморщилась от ноющей боли в висках и, в голос застонав, снова опустила голову на подушку. Уставившись в белоснежный потолок, я попыталась вспомнить, что же было после того, как Леха забрал меня с кладбища…
Кажется, по пути к его дому я попросила его заехать в винный магазин, и мы прикупили еще парочку бутылок виски. Мне хотелось забыться. Стереть память хоть на один вечер, не думать ни о чем. И, по всей видимости, у меня это получилось. Все, что происходило после первой бутылки виски я не помню… Замечательно, Леся! Мои тебе поздравления! Теперь помимо так или иначе вернувшейся памяти, тебя будет преследовать похмелье…
Встать с постели мне все-таки пришлось. Леха правила ухаживания за людьми с похмельем по всей видимости не знал, поэтому на тумбочке я не нашла ни стакана воды, ни таблетки аспирина… Ничего, что помогло бы мне снова почувствовать себя человеком. А пить хотелось до ужаса. Поэтому, собрав всю свою волю в кулак, я мужественно поднялась, нашла джинсы и, натянув их, вышла из спальни.
Леха стоял ко мне спиной в одних домашних штанах и, напевая под нос что-то неразборчивое готовил яичницу. Я сделала пару шагов и ухмыльнулась. Надо же, он умеет готовить! Не думала, что он способен на нечто большее, чем бутерброды, не говоря о таких кулинарных изысках, как поджаренные яйца.
— Привет, — подала я голос.
Леха тут же обернулся и, улыбаясь мне во все тридцать два, произнес:
— Привет, алкоголик! Плохо тебе?
— Не очень хорошо, — честно призналась, а затем, выдохнув, прошла к столу и уселась на табурет. Оперлась локтями о стол и проговорила: — Можно мне воды?
Леха, ухмыльнувшись, покачал головой и, выключив плиту, исполнил мою просьбу. Я с жадностью тут же осушила весь стакан и, с шумом поставив его на стол, заявила: — Еще!
— Ну ты водохлеб, — хохотнул парень и налил из графина еще воды. Я снова выпила все до последней капли и только тогда почувствовала себя чуточку живой. Хотя голова все еще болела. — Есть будешь? — поинтересовался он.
— Нет.
— Ну как хочешь. — Леха достал тарелку, переложил яичницу на неё и присел напротив. — Сейчас кофе тебе сделаю, — глянув на меня, было подорвался он. По всей видимости видок мой вызывал жалость… Этого еще не хватало.
— Не надо, — остановила его. — Я в душ схожу для начала, и потом сама сделаю.
— Как знаешь. — Он закинул кусок хлеба в рот и кивнул в сторону двери. — Ванная знаешь где, свежее полотенце в шкафчике, на двери висит халат матери, думаю она не обидится.
— Спасибо, — слабо улыбнулась я и, поднявшись, было отправилась в ванную, но остановилась в дверях и спросила:
— Леша, у нас же ничего не было?
Леха, оторвавшись от поглощения яичницы, повернулся в пол-оборота и посмотрел на меня. Я занервничала. А вдруг и правда… А если… Что тогда? Как-то мерзко стало от мысли, что я изменила Руслану. Руслану, с которым по сути меня ничего не связывает, и я не обязана хранить ему верность, и все же…
— Не было, Хавронская, — оборвал мой поток мыслей Леха, и в этот момент меня настигло такое облегчение, что я, подойдя, обняла его. Крепко. По-дружески. Наверное, он еще вчера понял что-то из моих пьяных бредней. Я обязательно у него спрошу, только для начала все же нужно в ванную.
Не знаю, сколько я стояла под горячим душем, но мне стало гораздо лучше. Мысли приобрели какую-никакую, но ясность, и я решила позвонить Руслану, как только окончательно приду в себя. Никогда не любила прятаться, я всегда решала проблемы, пусть даже очень неприятные и сложные сама, но тут… Просто эта проблема — Руслан Агатов. Человек, с которым мне быть нельзя, а так хочется. Все так запутано… Мама, папа, Руслан, мой не родившийся братик или сестренка… Я понимала мамины действия. Ей тоже хочется счастья. Понимала я и Руслана, — если его чувства ко мне искренни, он хочет быть со мной, а не с мамой. И только папе теперь проще всего…
Эти жестокие мысли заставили меня закрыть глаза и прислониться лбом к стенке душевой. Почему я должна думать о прошлом?! Если папа и сделал что-то плохое, то мама миллион раз заставила его заплатить, все эти годы игнорируя его и делая все, чтобы мы никогда не стали настоящей семьей. Лично я понимала одно — чувствовать себя виноватой за собственное появление на свет я не собираюсь. Это они решали без меня и ответственность перекладывать на свои плечи не позволю. Пусть живут Руслан с мамой счастливо, растят ребенка, а я… переведусь в Англию или в Америку, чтобы не видеть их. И плакать я больше не буду. Я сильная девочка. Как-нибудь и это переживу.
