– Ты должен был предупредить меня о её приезде!
– Предупреждать тебя было бы глупо с моей стороны. Чем меньше людей знали дату, тем меньше шансов, что кто-нибудь пронюхает о том, что дочь Дика снова с нами. Или ты не готова выполнить волю отца, Аста? Осмелишься пойти наперекор Завещанию?
В зелёных глазах женщины попеременно отражались то страх, то ярость:
– Не говори ерунды! Я просто хотела лучше подготовиться к встрече. Дорогая! – наконец повернулась женщина к притихшей Александре.
С показной нежностью коснулась она наманикюрённым ноготком её щеки:
– Как ты красива! И как похожа на мать! – в зелёных глазах сверкнули и тут же испарились слёзы.
Поди, пойми, насквозь наигранные или отчасти искренние?
– Что ж? Добро пожаловать в родной дом! В семью! – пафосно воскликнула тётушка. – Идём, Лекса. Я помогу тебе переодеться, освоиться с новыми порядками. Уверена, тебе у нас понравится.
Александра отнюдь не разделяла уверенности новоявленной родственницы.
– Ты сама подготовишь её к ритуалу? – полетел им вдогонку голос Росио.
– Разумеется, – ответила Аста. – А ты поднимись в кабинет Лютера. Он ждёт тебя. Вам многое нужно обсудить.
– Встретимся за ужином, – кивнул мужчина на прощание.
Ответить она не успела.
Маленькие, цепкие пальчики тётки вцепились в рукав, увлекая за собой по лестнице, спиралью поднимающейся вверх.
Глава 2
Пока Александра следовала из комнаты в комнату за новообретённой родственницей, не вызывающей ни одного, хотя бы отдалённо похожего на родственное, чувства, её не оставляло ощущение, будто она находится в каком-то специализированном, стилизованном месте – нечто вроде музея, академии искусств, картинной галереи. Всё вокруг так красиво, что залюбуешься, но избави боже жить! Даже дотронуться до чего-либо лишний раз страшно. Вдруг нарушишь общую идиллию?
– Это ваш дом? – спросила Александра, скорее, чтобы нарушить тягостное молчание, чем действительно желая получить ответ.
– Фамильное поместье отца.
Александре хотелось спросить, а её мать тоже жила здесь? В окружении безжизненной, как засушенной цветок, роскоши?
Но слова «мать» и «отец» не давались, застревали в горле, не доходя до языка.
Трудно себе представить, что эти чужие, даже чуждые всему тому, к чему Александра привыкла, люди, лощённые, будто восковые куклы на выставке, связаны с ней узами крови.
Из богато убранного зала, где, на чём не задержи взгляд, всё такое гладкое, ровное да блестящее, вверх поднималась широкая беломраморная лестница. Над ней сияла алмазными гранями хрустальная люстра. С обтянутых тканью стен за ними, пока они шли, следили портреты в золочёных рамах. Все, как один, с изображением надменных чопорных людей, обладателей узких лиц и светлых волос различных оттенков и длинны.
Александра с интересом скользила по ним взглядом.
– В вашем роду много блондинов, – подвела она черту под наблюдениями.
– Наследство сильфов, давших ему начало, – голос Асты звучал по-прежнему сухо, словно через силу.
Александра не стала развивать тему. Кто такие сильфы она представляла смутно, но до сих пор жить ей это не мешало. Проживет и дальше как-нибудь.
– Пойдём, подберём тебе из одежды что-нибудь более подходящее, чем эти ужасные брюки.
Более подходящим оказалось платье, сшитое словно по учебнику «История костюма».
Александре с каждой минутой всё больше и больше казалось, что она всё-таки попала в реалити-шоу.
Прислуживала ей тонкая сухенькая женщина средних лет, с лицом, замкнутым и холодным. Но дело своё она знала отлично. Без колдовства творила настоящую магию – внешность Александры преображалась прямо на глазах. Девушка едва узнавала себя в зеркале.
Лицо выглядело тоньше и благороднее в рамке из тёмных, как горячий шоколад, волос. Миндалевидные глаза под тяжёлыми веками казалось, хранят какую-то тайну. Они так и приковывали к себе внимание.
«А ведь я красива», – с удивлением подумала Александра, как будто видела себя впервые. – «Как же меняет людей одежда!».
– Так гораздо лучше, – одобрила перемены в её внешности Аста.
Отражение тётушки выросло рядом с зеркальным двойником Александры. Женщины были почти одного роста.
Выглядела тётушка просто великолепно. Есть такой тип – словно годы для этих людей не идут, а замирают на какой-то определённой границе. Тень прожитых лет отражается в глазах, но не оставляет на гладкой коже лица никаких следов.
– Внешне ты похожа на свою мать, Лекса, – со вздохом повторила Аста. – Такая же красавица.
Видимо, она ожидала, что Александра спросит её о сестре. Но что-либо сказать по этому поводу по-прежнему не получалось.
Александра предпочла сменить тему:
– Человек, что привёл меня сюда сказал, что я больше никогда не вернусь назад?
– Это правда. Тебя ждёт новая, рискну предположить, более интересная, чем раньше, жизнь. Согласно завещанию моего отца, ты являешься наследницей фамильного состояния и имени Хэйлфэйров. А это имя немало значит в нашем мире.
– Хэйлфэйр – фамилия моей матери? – уточнила Александра. – Не моего отца?
– Боюсь, что так, потому что твоя мать никогда не была замужем за твоим отцом. Так что Хэйлфэйр теперь это и твоя фамилия тоже.
Лицо тётушки вновь сделалось надменным и чопорным.
– А как же мои приёмные родители? – волновалась Александра.
– А что – приёмные родители? – передёрнула плечиками тётушка. – Кое-чем придётся поступиться.
– Кое-чем?!
Не возмутиться таким определением было сложно.
– Не стоит драматизировать. Ты этим людям не дочь. Свою роль они в твоей жизни уже сыграли. Думай лучше о будущем, а их выкини и головы.
– Выкинуть? – не поверила собственным ушам Александра. – Они заботились обо мне, растили, любили… вы думаете, достаточно просто явиться, сказать: «Они тебе никто», – и всё?! Будто у меня в сердце стоит выключатель с «вкл/выкл»? Волшебный тумблер с ручкой, дёрнув за которую можно перечеркнуть всю жизнь, переписав по новой? А им?! Какого им будет потерять единственного ребёнка?
– Дорогая, они всего лишь не-маги, – попыталась проявить душевную чуткость Аста, но, за неимением таковой получилось не очень хорошо.
– Всего лишь «не-маги»? Откровенно говоря, я не слишком хорошо понимаю, что вы под этим подразумеваете, тётя Аста. Но, судя по вашему тону, это какая-то снобистская, нацистская фигня. А мне безразличны ваши предрассудки. Так же, как вам плевать на мои чувства и на чувства моих родителей! У меня была жизнь…
