– Как я понимаю, ты не очень в курсе причины, по какой все тут собрались?
– Как я понимаю, все собрались потому что, хочется потусить. Но да, я с радостью узнаю, по каким предлогом, – с улыбкой произнесла Александра.
– Вместе с Кровавой Луной к земле подойдёт комета. Сегодня первый день, когда её можно будет невооружённым взглядом разглядеть на небе. Взгляни? Вон она.
Комета и правда была прекрасно различима. Чуть больше звезды и с жемчужным следом на чёрном звёздном небе – красивое зрелище.
Крис встал за её плечом, так, что Александа физически чувствуя тело, исходящее от его тела, не могла не чувствовать его присутствие.
– Эта комета летела сквозь космос тысячи лет, – загадочным, интригующим полушёпотом затянул он. – Абсолютно одна. В древности было поверье, что след кометы – это предвестник появления дьявола или других несчастий.
– Я склонна думать, что любая комета это всего лишь сгусток снега и льда. Но смотрится отсюда очень красиво.
– Сгусток снега и льда, попавших в ловушку, из которых невозможно выбраться.
Крис положил руки на плечи Александре.
– Приход кометы, как и всё на этом свете, циклично. Они улетают, но через сто с лишним лет всё равно возвращаются к нам. И пусть люди отрицают существование Судьбы, но куда деться от факта – большинство путей заранее предрешены. И наш путь, как и путь этой кометы, предопределён заранее. Бежать наперегонки с судьбой бессмысленно.
– Это ты сейчас вообще о чём? О нашей помолвке? Я не думаю, что это судьба. Скорее, чей-то каприз. А я люблю следовать лишь своим капризам, Крис. И вообще, мы ведь хотели веселиться? Неужели философские беседы о судьбах теперь входят в понятие «веселье»?
– Ты права. Это не весело, – Крис пожал плечами, достал сигарету и закурил, на этот раз с полным пренебрежением к чувствам Александры. – А я обещал тебе повеселиться.
– Почему тебе так хочется обольстить меня, Крис?
– Что, прости?..
– Ну, ты так стараешься произвести впечатление, но мне не кажется, что ты на самом деле мной увлечён.
– С чего такие выводы, дорогая кузина?
«Любви безумную тревогу
Я безотрадно испытал.
Блажен, кто с нею сочетал
Горячку рифм
Он тем удвоил
Поэзии священный бред
Петрарке следуя вослед.
И муки сердца успокоил
Поймал и славу между тем.
Но я, любя, был глуп и нем», – процитировала Александра.
– Байрон?
– Пушкин.
– Здорово переводишь. У тебя, должно быть, есть поэтический дар.
– Главное, чтобы ты уловил самое главное. Я вижу, что для влюблённого ты слишком рационален, Крис.
– Я совсем тебе не нравлюсь? – сделал он грустную гримаску.
– Нравишься. Ты мне очень нравишься. Но во всём этом супе чего-то не хватает, понимаешь?
– Нет.
– Я тоже. Но факт от этого не меняется.
– Ты считаешь меня слишком… каким, кстати?
– Самовлюблённым. Я считаю тебя слишком самовлюблённым и поверхностным.
– Черт, Александра. Если бы я мог, я бы изменился ради тебя, но…
– Ради чего тебе меняться? Я и не хочу, чтобы ты менялся, Крис, не ставлю тебе условий. Просто боюсь, что, если нам всё же придётся пожениться, я стану тебе очень плохой женой. Как и ты мне – плохим мужем. Это изначально плохая идея, хоть разукрашенная кометой, хоть нет.
– Почему ты расписываешься за нас обоих? Ты мне нравишься. Очень нравишься.
Александра вдруг подумала, что он стоит слишком близко. И в вырез рубашки была видна смуглая, мускулистая грудь. Она вдруг словно каждой клеточкой ощутила, как медленно и тяжело он дышит и, взволнованная, вдруг не решилась поднять голову, чтобы встретиться с его дерзким, жарким взглядом.
Прислонившись спиной к дереву, Александра выдохнула:
– Послушай, Крис…
– Я слушаю.
Она чувствовала его горячее дыхание на своей шее. Он стоял совсем близко, совсем рядом, окутывая теплом горячего тела. Он не прикасался к ней, но Александра вдруг поняла, что поторопилась с речью о том, что в их отношении нет ни искры, ни страсти. Его взгляд не оставлял сомнений в том, какие чувства вызывает в Крисе её красота, её близость.
Сдерживаемая страсть одновременно пугала и порождала любопытство – попробовать, какого это? Почувствовать, узнать, испытать силу молодых коготков.
Как странно, ещё мгновение назад она была холодна, как лёд и спокойна, как камень, а сейчас сердце ускорило удары, а по венам быстрее потекла, разогревая всё тело, кровь.
Удивительное дело, при том, что физическое влечение Александра способна была испытывать, никаких других чувств, которые можно было бы принять за романические не было. Элементарная игра гормонов – не больше.
С одной стороны, почему не дать им волю? Почему не попробовать зайти чуть дальше? В конце концов, этот парень в будущем может стать её мужем. С другой стороны – что-то всё же заставляло её отодвигаться и чувствовать неправильность в том, что могло случиться.
– Не смотри на меня так, – проговорила она, стараясь придать голосу твёрдость. – Ты нравишься мне, но… недостаточно сильно, чтобы я рискнула потерять друга и…
– Нет! – вскинул руки Крис и прижал их к вискам, как если бы у него внезапно разболелась голова. – Замолчи! Я не хочу говорить о дружбе между нами. Я не стану парнем, которого девушка утешает байками о дружбе, особенно, если эта девушка – моя обещанная невеста.
Он стиснул зубы и тяжело дышал.
– Ты можешь считать меня пустышкой с бархатным голосом и дырявом кошельком, бабником, самоуверенным психопатом, можешь отвергать меня, если пожелаешь, но сделай одолжения, никогда не предлагай мне дружбу вместо любви.
– Боже, Крис! Мне жаль, но, боюсь, это единственное, что я могу тебе предложить. Мне жаль…
– Только не смей жалеть меня! – несмотря на загар было видно, как Крис побледнел.
– Жалеть? – её охватил гнев.
Александра тряхнула головой, отчего её длинные волосы плащом разметались по плечам и спине.
– Я тебя не жалею. Не вижу повода. Если одна из множества девушек, на которых ты положил глаз, сказала «нет», это не повод для сочувствия!
Он отступил на несколько шагов и как-то странно смотрел на неё:
– Да, это правда, я не могу даже оправдываться. Я лентяй, бегаю за девками, мне противно возиться со всем тем, с чем так мечтаем меня повязать со временем отец – долгом, фамильным состоянием, делом. Я сам не знаю, чего хочу. Да, я дерзкий, бесстыжий…
