– То есть, хорошие души не могут попасть в ад, даже по ошибке?
– На той стороне не бывает ошибок. Там на самом деле всё просто. Насколько душа весит, настолько и поднимается. Чем вибрация выше, тем выше небо. Но наша Земля существует на низких частотах. Так что Низшим есть чем здесь поживиться. Но это всё теория. Вернёмся к твоей матери. Не слишком хорошо разбираясь в сути происходящего, но через чур самоуверенная, она попала в не очень хорошую ситуацию. Между двумя дверями, так сказать. Что это значит на практике? Её тело развоплотилось…
– Это, вообще, как? – захлопала ресницами Александра.
– В нормальной жизни – никак. То есть, невозможно. А вот в нашей… оно видоизменилось, превращаясь в нечто вроде плазмоида. Призрак. То есть живым человеком она быть перестала, но и умереть, в прямом смысле слова, не могла. Потому что была привязана частью ритуала к нашему миру.
– Что-то как-то совсем кошмарно выходит. Даже хуже, чем с тобой. Ты таким образом ей отомстил? Признайся!
– Хотел бы я, да вот только ума не хватило сотворить с ней то, что Морелла сделала с собой сама. Можно считать, что это ей карма прилетела за её дурной нрав, характер, поступки и помыслы. Она посчитала, что я ей больше не нужен, и – просчиталась, за что и расплачивается.
– И тебе не приходило в голову ей помочь?
– Я бы в любом случае не смог. Но я бы солгал, если бы сказал, что мечтал избавить её от вполне заслуженных мук.
– Да, прости, боюсь, что так.
– Ты же понимаешь, что я захочу всё исправить? Она моя мать. Какой бы она не была. А ваша участь – хуже смерти.
– И как ты всё исправишь?
– Не знаю. Ты мне расскажешь.
– Уверена? С чего бы мне это делать?
– С того, что… что я или помогу вам обоим. Или не помогу никому.
– Ты осмеливаешься ставить мне условия?
– Представь – мне даже не страшно.
– Я понятия не имею, что за создание может вернуться с той стороны через двадцать лет того, чему сложно просто название дать. Ни жива-ни мертва? Что мы выпустим в этот мир? Ты готова взять на себя такую ответственность?
Александра на миг заколебалась. А потом решилась:
– Из того, что я слышала о моей матери, вырисовывается очень нелицеприятная картинка. Она, похоже, не была хорошим человеком? Но о тебе тоже никто ничего хорошего не говорил. Судя по всему, вы оба стоили друг друга и получили от жизни по заслугам.
– С твоими выводами трудно поспорить. Насчёт наших моральных качеств вопрос спорный. Никто не соглашается с тем, что он безоговорочно плох. Сойдёмся на том, что мы с твоей матерью полезли в ту область, от которой следовало бы держаться подальше. За что и поплатились.
– Хорошо. Я не знаю, что вернётся к нам… возможно, этому действительно будет тут не место. Если не останется сомнений, что Морелла после своего возвращения несёт с собой опасность, если выяснится, что она утратила разум и человечность, мы её убьём. Естественным путём. Но я не оставлю её в подвешенном состоянии. Как и тебя.
– Мудрое решение.
– Ты соглашаешься со мной? – удивилась Александра.
– Я помогу тебе, чем смогу. Идём.
– Куда?
– Увидишь.
Логично. Далеко идти не пришлось. Вскоре они вошли в некое подобие грота, правда, здесь можно было отыскать деревянные сундуки, напоминающие те, в какие режиссёры в фильмах любят помещать сокровища.
Откидывать крышку сундука вручную, по счастью, не пришлось. Он плавно поднялся сам и к Александре по воздуху приплыло несколько старинных тетрадей, упав к ногам так резко, словно из-под них выдернули табуретку.
– Что это?
– Гремуары. Или Книги Заклинаний.
– Чьи они?
– Лично мои. Я их адаптировал, перевёл и дополнил и, могу без лишнего хвастовства сказать, что все они прекрасно действовали. Забери их с собой и тренируйся. Если возникнут вопросы, ты можешь спуститься сюда. Я охотно разъясню тебе все непонятные моменты. До Кровавой Луны осталось три недели. С одной стороны – бездна времени, с другой – его почти нет. Если учитывать, что тебя ничего не учили.
– Спасибо, – поблагодарила Александра, поднимая с пола преподнесённый отцом подарок. – Я… я могу сейчас уйти?
– Да. Конечно. Так будет правильно. И ещё…
– Что?
– Я недавно узнал, что Росил Мортэ теперь ваш ректор?
– Да. Я не доверяю ему. С самого начала он делал всё возможно, чтобы настроить меня против тебя.
– А мне ты доверяешь?
– Да, – кивнула Александра. – Мне страшно, но… я всё равно доверяю тебе
– Несмотря на то, что не считаешь меня хорошим человеком?
– Ну, откровенно говоря, ты сейчас и не человек. Вовсе.
– Почему ты решила довериться мне? А не ему? Потому что я твой отец?
– Да. И потому, что ты не юлил, отвечая на мои вопросы. Мне кажется, ты мне не лгал. Ничего не пытался от меня скрыть. Я ценю это. И надеюсь, что в будущем ты не предашь моего доверия, отец.
Повисла пауза. Александра могла только придумывать, что в это время было в голове у этого странного существа.
– Я не предам тебя, Лекса. Ты не пожалеешь о своём решении. Если сама меня не предашь. Но сделай мне одолжение…
– Да?
– Росио не стоит знать, что мы с тобой договорились. Притворись, что ценишь его советы и его самого. И ещё – будь с ним как можно осторожней. Он опасен.
От его слова у Александры мурашки побежали по коже.
– Я тоже так думаю. И да, не беспокойся, если ты, конечно, способен обо мне беспокоиться. Я буду осторожна. Очень.
Глава 30
Стена отодвинулась, пропуская Александру в галерею, где теперь не было ни одно солнечного лучика. И ни одной живой души. Мрачно и страшно.
Да, ни одной души не было, если не считать Диамонта и Холливэла. Бледных, уставших и сердитых.
– Привет, – от неожиданности Александра лишний раз поздоровалась, хотя виделась сегодня с обоими. – Что вы здесь делаете?
– Тебя ждём, – флегматично отозвался Крис, пристально разглядывая свой отлично наманикюринный (в мужском варианте, конечно!) ноготь.
– Поговорить, вот, решили, – Дэмиан не пытался выглядеть безразличным, равнодушным или безучастным.
Он не скрывал своей злости.
– О чём? – Александра прижала к груди обернутые в кожу тетради-гремуары так, словно это были щиты, и они были способны оградить её от опасности.
– О том, например, что каждому из нас ты пообещала одной в лабиринт не соваться, – всё с той же флегмой в голосе и по-прежнему не глядя на Александру, проговорил Крис. – Но вот мы здесь. И, что хуже того, ты тоже – здесь.
