– Без проблем, – кивнул мистер Мэйсон.
– Не понимаю, что происходит? Адейра в чём-то обвиняют? – обратилась я к друзьям.
– Ты шутишь?! После того, что этот псих Морел устроил в морге?!
– А что он устроил?
Друзья изумлённо посмотрели на меня, будто я сказала что-то, не поддающееся их пониманию.
Мне набросили на плечи одеяло и поспешили увести из общего холла. Не сопротивляясь, я покорно следовала за проводниками.
Мистер Мэйсон, заведя в директорский кабинет, пододвинул мне кресло.
– Садись. Чай будешь?
Я кивнула. Я бы сейчас, как китайский болванчик, кивала на любое предложение, лишь бы от меня отстали.
Кай вышел в соседнюю комнату, а я, ведомая шестым чувством, подошла к его компьютеру. И замерла, глядя на монитор. На нём на стоп-паузе замерли наши с Адейром изображения.
Мы были в морге. Как раз перед тем, как сопровождавший нас полицейский стянул простыню с трупа.
Как это понимать?
Я навела курсор мышки на «пуск» и кликнула по ней, запуская видео.
На камере не отразилось ничего из того, что было в «нашей» реальности. Не было никаких зомби, не было разлагающегося офицера. Был Адейр, который ни с того, ни с сего, начал палить по окружающим нас людям «синими» молниями. Люди кричали, пытались убежать, но… его магические стрелы настигали их снова и снова.
Не веря тому, что я только что увидела, я запустила видео сначала. И снова увидела ту же череду меняющихся кадров. Причём на видео я стояла в центре цветового убийственного шоу, не принимая в нём никакого участия, хотя с точностью помнила, как вносила личный вклад в «общее» дело.
Кто кого морочит? Адейр ли зачаровал меня? Нас обоих зачаровали, заставив поверить в опасность, которой не было? Заставив видеть за фигурами реальных людей зомби, от которых мы, в нашем представлении, защищались, в то время как на самом деле мы убивали ни в чём неповинных сотрудников морга?
Кай замер на пороге, балансируя с чашкой чая в руке.
– Не нужно было на это смотреть, – проговорил он, пристраивая чашку на уголок тумбочки. – Очень жаль, что тебе пришлось пройти ещё и через всё это. Рад, что ты не пострадала, но…
В этот момент дверь распахнулась и полицейские волоком втащили в директорский кабинет кузена Адейра. Причём «втащили» в прямом смысле этого слова – на поводке, как собаку.
Хотя – нет. Не на поводке. Серебряный обруч стягивал его шею, а две другие цепочки обвивались вокруг кандалов на тонких запястьях. Другой конец позвякивающих цепей находился в руках стражей порядка.
Кузен смерил меня разъярённым взглядом, видимо, как и я до этого делая ошибочные выводы о своём положении.
Он зло рассмеялся:
– Слушай, сестрица, я зря не принял твои угрозы всерьёз. Но, признаться, я не понимаю, каким образом ты успела околдовать всем этих бравых мужей?..
Он ни черта не понимал и не отдавал себе отчёта в истинном положении дел. Меня вдруг затопила злая радость и какое-то тёмное торжество. Мне даже делать ничего не пришлось. Мироздание само за меня отомстило.
– Отпираться бессмысленно, Адейр, – голосом героини из мелодрамы вещала я. – Все уже знают о твоём преступлении.
Сделав шутовской шаг вперёд, Адейр приставил к ноге ногу, из-за чего цепь на его ногах загремела. И отвесил мне шутовской поклон.
– Не возьму в толк, из-за чего сыр-бор?
– Неужели ты нисколько не раскаиваешься в содеянном? – добавила я трагизма в голосе, внутренне не только наслаждаясь, но и забавляясь ситуацией.
От удивления его брови высоко поднялись. А на лице застыла плутовское и в то же время жестокое выражение. Он чуть наклонился ко мне, скаля зубы в злой ухмылке:
– Ты действительно хочешь, чтобы я всё рассказал? Вот так прямо при всех? Во всех подробностях? Во всей красе?
– В этом нет нужды. Все уже всё видели. Во всех подробностях. Видишь ли, в антимаговских моргах есть камеры. И на них не действуют никакие чары.
– Что? Ты о чём?!Ты с ума сошла?..
Я развернула к нему монитор и запустила видео.
Это было чистейшим наслаждением, видеть, как менялось его лицо. Как от глумливой насмешки не осталось ни тени. Теперь вместо самодовольства в его лице было что-то загнанное и обречённое. Гнев, осознание, просветление – словно он догадался о чём-то, что до этого ускользало от внимания и бессильная ярость, в которой он сжимал кулаки почти до хруста.
– Видишь? Улики неопровержимы.
– Это подстроено! Меня подставили! – взорвался кузен.
В этот момент мне почти стало его жалко. Потому что это было правдой. Кто-то его подставил, ловко сыграв в поддавки. Кузен был хитёр и прозорлив. Для своих девятнадцати-двадцати. Но тот, кто сыграл с ним в эту партию, был хитрее, изворотливее и прозорливее.
– Это была самозащита! – слова слетали с его губ рычанием, чуть ли не плевками.
Он был в ярости. Он был в отчаянии. А кто бы не был?
– Мы – защищались! Ты же была там! Скажи им!
– От кого вы защищались? – развёл руками капитан. – Я вижу рядом с вами только беззащитных не-магов, которых ты поджарил, как овец на заклание.
Адейр обернулся ко мне, ища моей поддержки. Наши взгляды скрестились. И кузен обмяк, поняв, что помощи от меня он точно не дождётся, хуже того, вздумай я сейчас дать противопоказания против него – забью их, как крышки, в гроб.
Интересно, за убийство десяти человек ему положено пожизненно заключение? Или смертная казнь?
От мысли о последней меня как сквозняком ледяным обдало. Он, конечно, негодяй и сволочь, но настолько отягощать свою совесть я не собиралась.
– Ах ты, сука, – почти беззлобно прошипел он сквозь зубы.
– Перестаньте ругаться, молодой человек. Вы и так заставили Веронику пройти через настоящий ад! – оборвал его Кайл.
– Ад? – засмеялся он. – Ад для неё начнётся, когда я вернусь из тюрьмы. Ты слышишь меня, гадина?!
– Слышу, – спокойно кивнула я.
В глазах кузена промелькнуло понимание, что сказанное было сказано зря. И сделанное – тоже. Но ни того, ни другого уже не исправить.
Он не отрывал от меня взгляда пока шёл к дверям. Ярость и надежда светились в его глазах. И обещание мести.
Ну-ну, конечно, ты отомстишь, моя радость. Если вырвешься. А я постараюсь, чтобы этого не произошло. Сделаю для этого всё, что в моих силах.
– Всё хорошо, – похлопал меня по руке Кай. – Ты в безопасности. Всё в порядке.
«Вы идиот?!», – хотелось завизжать мне ему в ответ.
Вот что хорошего?! Что?! Он что, не понимает, что кто-то ведёт своюЮ очень жесткую игру.
