Хотя, конечно, каждому есть что скрывать. Мне, например, не хотелось выносить на общее обозрение унизительную, с моей точки зрения, сцену в парке Магистратуры.
Судя по тому, как следователь суживал глаза, он чувствовал недоговорённость, но, не понимая, чем она обусловлена, с новым рвением раз за разом возобновлял очередной виток бесконечных вопросов.
Духота в кабинете сделалась непереносимой, дышать становилось всё труднее, но я держалась, в который раз упрямо излагая версию о случившемся, факт за фактом.
Видимо, утомившись не меньше моего, комиссар решил завершить нашу встречу. Правда, напоследок меня ждал ещё один, маленький сюрприз – необходимость записать «мыслиграмму». Это такой магическо-технический аппарат, датчики которого подставляются к твоей голове, а образы и мысли считываются прямо из мыслей. Замечательная штука, упразднившая бы в реальности обычных людей работу актёров и видео-операторов, сделавшая работу писателей ненужной – подключи аппарат к голове и сочиняй себя, визуализируй, записывай.
Но это всё лирика. Реальность заключалась в том, что мне нужно было успеть завершить передачу информации до того, как наше с Адейром приключение сделается слишком личным. Солгать аппаратуре не получится. Вернее, теоретически это возможно, но магический уровень для этого требуется помощней моего.
Завершив работу с «мыслиписцем», я уже надеялась распрощаться с любезным комиссаром, но ему зачем-то пришла фантазия сделать дополнительный забор крови для анализов.
– А это законно? – засомневалась я.
Никто из магов без давления со стороны никогда не согласится на подобного рода процедуру. Даже новичкам известно, каких результатов можно добиться, имея в руках кровь врага.
– Не беспокойся, красавица, – успокоил меня полицейский, заверив в полной безопасности процедуры. – Тебе выдадут все необходимые документы с охранными заклятиями. Кровь нужна для того, чтобы проверить, имелось ли какое-то магическое или химическое воздействие, способное изменить твоё восприятие прошедшим вечером.
– Понятно, – кивнула я, нехотя подставляя вену под острую иглу.
Завершив нехитрые медицинские манипуляции с таким искусством, что я даже ничего не почувствовала, закупорив маленькую ранку ватным тампоном, мужчина согнул мне руку в локте.
– Вы ведь, наверняка, желаете увидеться с вашим кузеном? – игриво подмигнул он мне, сверкая любезной белозубой улыбкой.
Я с трудом сдержалась, чтобы не стукнуть его в ответ.
– Я понимаю, любому хочется поддержать близкого человека, попавшего в беду, – продолжил он, явно не заметив моего настроения.
Пришлось улыбаться в ответ. От фальшивости собственной гримасы аж скулы сводило.
Если бы это зависело от меня, я бы предпочла с Адейром не встречаться. Вообще – никогда! Забыть о нём, как о страшном сне на всю оставшуюся жизнь.
А комиссар продолжал, всё тем же разлюбезным голосом добряка-самоучки:
– Вы заслужили маленький подарок с нашей стороны. Я могу устроить вам свидание. Ненадолго. Скажем, полчаса вам хватитт?
– Полчаса?! – всплеснула я руками от ужаса.
Полчаса – это же целая бездна времени! О чём мне с кузеном говорить так долго? А откажусь – это покажется странным со стороны заботливой нежной родственницы, в роли которой я волей-неволей оказалась.
– Извини, красавица, но дольше – никак. Полчаса – максимум, что я могу вам выкроить.
– Что ж? – с деланным смирением вздохнула я, потупляя взгляд и устремляя его в пол. – И на том спасибо. Вы очень добры.
– Знаю, – усмехнулся он, подмигивая мне в ответ. – Но ничего не могу с собой поделать. Красивые девушки – моя слабость.
Это подобие флирта придало мне смелости спросить:
– Скажите, есть шансы на то, что кузена признают невиновным?
Улыбка сошла с лица комиссара. Оно сделалось строгим, почти угрюмым.
– На этот счёт я ничего не могу тебе сказать, красотка. Всё будет зависть от общего расследования. Если удастся подтвердить, что твоего братца подставили, его не станут долго задерживать. Но, сама понимаешь, в результате инцидента погибли люди. Как ни крути – это серьёзное обвинение.
– Адейра подставили. Разве не ваша прямая обязанность найти того, кто это сделал? Ведь не может же магия иллюзий такого уровня и в таком количестве, что применили в морге, не оставлять следов?
– Возможно, это было зелье? А может, чьё-то злое колдовство? Вот забор крови и покажет. От него и будем плясать дальше. Ну, что? Проводить тебя к брату?
При слове «брат» я отчаянно старалась не краснеть, хотя ничего не могла поделать с тем фактом, что кровь жарко прилила к щекам. Скулы словно обожгло огнём. Мне отчаянно хотелось отвернуться от вопрошающего взгляда моего допросчика.
И чего только уставился? Что разглядеть-то пытается?
Я думала, комиссар проводит меня лично, но он перенаправил свои полномочия одному из конвоиров.
Не знаю, чего я ожидала увидеть? Тюрьма всегда тюрьма. Мрачная темница, где томятся души, безвинно ли, справедливо осуждённые. Всё здесь пропитано нездоровыми миазмами. Зло дышало из темноты, угрозой глядели тонкие прутья решёток, разрезающие пространство на клетки через каждый добрый десяток шагов. В ушах стоял то ли звон, то ли стон ключей; зубовный скрежет то и дело отпирающихся и вновь замыкающихся засовов.
Я словно оказалась во чреве длинного змея, где сожранные острозубым монстром тени то сплетались, то расплетались.
Из-за поворота навстречу вышел мужчина. Сопровождающий его в штатском явно был не из Департамента. Он держался как слуга. Я кожей почувствовала окружающую незнакомца ауру жестокой властности.
Высокая и мощная фигура. Белые, как снег волосы. Синие глаза с узкими, яркими, выделяющимися зрачками были устремлены прямо на меня.
Я вся подобралась, ощущая непонятное мне давление. Не зная этого человека, я твёрдо поняла, что вот он – тот закулисный игрок! Недостающий пазл в общей картине. Это чувство сложно описать правдиво. Чем-то похоже на дежавю.
Удар молнии – очень похожие ощущения. Удар молнии – любовь с первого взгляда. Или, как в данном случае, с первого взгляда – ненависть. Она взорвалась во мне узнаваемым голосом, быстро-быстро произносящим слова, которые невозможно было расслышать. Слова звучали гневно, обличительно и печально. И голос принадлежал моему отцу.
Мужчина двигался с тяжёлой грацией крупного хищника, при моём появлении он не сбавил и не ускорил шага, но по его взгляду, прикованному ко мне, я поняла – он тоже меня узнал.
Ни один мускул не двинулся на жёстком лице, равнодушном, как с мраморной статуи, но я чувствовала – он знает, кто я такая. И ему это как плевок в лицо. Несмотря на весь его равнодушный вид, мог бы – раздавил меня одним взглядом.
Незнакомец прошёл мимо, обдав нас шлейфом резкого одеколона и скрылся за очередным изгибом бесконечного коридора. Дышать сразу стало легче, словно гора упала с плеч.
