– Почему вы тоже не уехали отсюда? – удивилась я.
– Дорогая моя, сразу видно, что тебя вырастили настоящей дикаркой!
– Почему?
– Ты задаёшь такие странные вопросы. Для ведьмы – странные.
– Ведьма – устаревшее обозначение, предпочитаю именоваться магом.
– Да как не назовись, ты проклята, как и все мы.
От скрипучего голоса старой карги, от движения воздуха, от всей мрачной обстановки мне вдруг сделалось жутко. Но больше всего пугало зловещее слово «проклятая»
Страх заставил меня рассердиться:
– Что за средневековые бредни?!
– Бредни, говоришь? – хмыкнула Оливия. – Скажи, откуда в твоих венах течёт волшебная кровь, деточка? Ведь ничто не рождается само по себе и магия не исключение. Этого в учебниках не преподают, потому что информация не комильфо, но знаешь, что отличает магов от обычных людей? Кровь! Мы все потомки союзов человека с потусторонними силами. Кто-то эти силы называл богами, кто-то ангелами, кто-то демонами или духами. Что там прорывалось к нам в мир из-за Грани доподлинно уже никому неизвестно, но мы люди лишь наполовину.
– Есть ещё один путь обретения Силы, – продолжила бабуля Морел. – Стать наложницей Тех Самых. Ну да ладно, всё это пустяки, – устало откинулась она в кресле. – Ведьмаки и маги прокляты, потому что повязаны с такими местами, как это. Если я уйду, зло, годами копящиеся в этих стенах, не находя подпитки, начнём расползаться по всей округе. А здесь его скопилось очень, очень много, можешь мне поверить. Только такие, как мы – ты, я, твой брат, твои сокурсники способны кое-как удерживать Зло в узде, периодически его подкармливая.
– Подкармливая? Это – как? Вы сейчас о чём?
– Известно о чём, моя милая глупая внученька, – поглядела на меня Оливия со злой иронией. – О жертвоприношениях.
Я уже пожалела, что пришла сюда. Очень пожалела! Оставалось только надеяться, что сумасшедшая бабка меня саму в жертву не принесёт.
–. Я не хочу обсуждать проблемы родового поместья. Мою мать лишили всех прав на добро Морелов, так что всё, что здесь теперь происходит, не моя забота.
– Ты так думаешь? – улыбка Моны Лизы не так загадочна, как та, что змеилась по губам Оливии. – Некоторые привилегии по праву рождения таковы, что от них невозможно отказаться. Пока Адейр жив, ты защищена от власти дома и этой земли, но, если с ним что-то случится, родовая магия призовёт тебя отовсюду, где бы ты ни была. Дому нужно жрать, дорогуша! А мы – поставщики его питания. Мы нужны ему. Взамен тёмные силы дарят нам наше могущество. Ничто не даётся даром. Именно так это и работает.
«Она просто пытается меня напугать, потому что всё ещё подозревает в тёмных замыслах против своего любимого внука», – попыталась успокоить себя я.
Видимо, поняв, что перегибает палку, Оливия решила сменить тему:
– Ты устала, Вероника и тебе стоит привести себя в порядок. Потом поговорим обо всём; я отвечу на твои вопросы, а ты – на мои. Сейчас же поднимись наверх, найти себе комнату. Возьми любую, в которой тебе захочется остаться. И не бойся теней. Они тут куда большие хозяева, чем мы. В этом странном доме всегда жили и будут жить тени, скрипы и шорохи.
Очень вдохновляюще.
– Поднимайся наверх, разведи огонь, прими горячую ванну. Тепло никогда не помешает.
Дома живые – многие люди знают об этом. Об этом им говорят их нервные окончания. У домов есть скелет, есть плоть, есть душа. Если прислушаться, можно услышать, как дома дышит.
Этот – определённо дышал. Я чувствовала – он знает, что я здесь. Сущность, что обитала в этих стенах, чувствовала меня так же ясно, как я – её. Она ко мне приглядывалась, знакомясь, не зная, как ко мне отнестись.
Я чувствовала пристальный взгляд из пустоты. Неприятное ощущение. В Магистратуре Магии, несмотря на то, что там всё было напичкано магией и близко не ощущалось ничего подобного.
«Потому что это тёмная, можно даже сказать – чёрная магия», – решила я про себя.
В доме было на что посмотреть, но всё вокруг дремало, пребывало в запустении. Перила оплело паутиной. Мебель покрыли чехлы. отовсюду что-то легко шептало, тихо-тихо, на грани слышимости, еле слышимыми голосами, совершенно неразличимо – слов не разобрать.
На стенах висели портреты в человеческий рост. Пока поднимаешься по лестнице, они возвышаются над тобой, белые яркие фигуры на тёмном размытом фоне.
Может это глазами предков дом смотрел на меня? И стоит, наконец, осилить лестницу, и это чувство пропадёт?
Все двери на втором этаже оказались запертыми наглухо. Ни обыкновенным, ни магически способом не открывались.
Дом решил устроить саботаж?
Наконец одна из дверей поддалась, печально-зловещим скрипом приглашая войти внутрь. Я осторожно ступила на порог, с любопытством заглядывая внутрь. Комната прямоугольной формой показалась мне старомодной и мрачной. Я от души порадовалась, что ночевать здесь не придётся.
Стены обиты дорогими деревянными шпалерами, складывающимися с фигурные квадраты. Как и перила, они представляли собой настоящее искусство. Стоило приглядеться, и можно была увидеть в орнаменте рунические знаки, но я приглядываться не хотела.
Центром была огромная кровать в алькове без балдахина. Помимо кровати здесь находится комод и старинный письменный стол 19 века на пузатеньких ножках.
Окна занимали всю левую половину стены. Одно окно, как из пазла, состояло из множества переплетений оконных рам. Но самой странный и по мне, так неприятной особенностью, было то, что света оно внутрь помещения почти не пропускало.
Свет был тусклый, неспособный разогнать суровый полумрак, царящий повсюду.
В ванной комнате и вовсе ужас: стены выкрашены в ядовито-зелёный, токсичный цвет. Вот кому пришла такая фантазия? Откровенно зловещая атмосфера. Даже казённая маленькая ванная в Магистратуре была лучше.
По мне ванна – это место, где ты расслабляешься, отогреваешься, отдыхаешь не только душой, но и телом. Как это сделать здесь – не понимаю?
Мрачное, холодное, сырое помещение, совершенно непригодно для жизни.
«Как Оливия тут не сошла с ума? – с невольным сочувствуем, даже жалостью, подумала я. – Или, всё-таки, сошла?»
Стоило открыть кран – трубы завыли, как разъярённые звери. И, хотя такому «поведению» находилось вполне логическое объяснение, всё равно становилось не по себе.
Забравшись в ванну, я почувствовала себя ещё более уязвимой, ведь теперь я была обнажённой под всеми этими сквозняками. Ветер завывал за стеной, стучался в круглое окно, напоминающее едкий глаз. И хотя вода была вполне комфортной я предпочла тут долго не задерживаться.
Мысли мои вернулись к кузену Адейру.
Он рос здесь или лишь изредка навещал бабушку? Участвовал ли он в диких ритуалах, на которые намекала Оливия?
