– И? Этот Ирл – он любил мою маму?
– Я бы назвала это не столько любовью, сколько болезненной зависимостью, страстью, даже одержимостью. Когда Охотники-инквизиторы похитили мою дочь, Ирл был безутешен. Он был в ярости! И я была этому рада. Я считала, что могу спать спокойно, потому что одержимый, словно адская гончая, Ирл отыщет Бель даже под землёй и спасёт её. Обязательно. Ведь он не представлял своей жизни без моей девочки.
Оливия слабо шевельнулась, меняя позу. Свечи затанцевали на фитильках, заставляя тени вокруг нас разбегаться и танцевать.
– Не знаю, что случилось, чем твой отец завлёк мою дочь? Какими волшебными песнями? Как могло случиться, что Бель променяла всех нас и мир Магического Сообщества на него одного. Она предала всех, кого любила: свою семью, свою магию, своего друга и жениха. Тогда я была склонна сочувствовать Ирлу, – Оливия стихла, наблюдая за колебанием пламени.
– А что изменилось потом?
– Позже я много раз думала над тем, что Бель, лучше нас знавшая жениха, потому и сбежала, чтобы не соединять свою жизнь с ним. Чем больше я над этим размышляла, тем более вероятным это находила. Никто бы из нас не понял её тогда. Реши она в открытую разорвать помолвку с Ирлом, таким красивым, таким богатым и таким влюблённым, мы бы всё равно не дали ей этого сделать. Однако то, как он повёл себя позже…
– Заставило вас с большим пониманием отнестись к выбору мамы?
Оливия медленно кивнула.
Как жаль, что мама этого не знала! Никогда не смела даже надеяться на прощения и понимания. Она всю жизнь считала, что дома её и слушать не станут. А вот следовало бы поговорить!
Или – мама была права? Может быть, именно потери, одна за другой, заставили железную леди вроде Оливии переосмыслить свои взгляды?
– Ирл возненавидел всех Морелов так, будто каждый из нас изменил ему лично. Вернувшись ни с чем, он в ярости вызвал моего мужа на поединок чести. Дейв, чувствуя за собой вину, к тому же, зная мальчика с детский лет, не думал, что тот всерьёз станет сражаться насмерть. И в этом была его главная ошибка. С поединка Дейв уже не вернулся. Ирл оставил меня вдовой.
Повисла пауза. Я не нашла ничего лучшего, чем проронить:
– Сочувствую.
Мне следовало это сказать. Хотя бы из вежливости.
Оливия в ответ вновь пожала плечами:
– Мы с Дэйвом не были лучшей парой в Великобритании, нас никогда не назначили бы супругами года. Между мной и твоим дедом всегда было много противоречий. К тому же, пока он был жив, я очень многого не понимала, а он, желая оградить меня от лишних страхов и переживаний, никогда не пояснял некоторые аспекты своей жизни. Так что, к стыду, к моему, я не так сильно оплакивала кончину мужа, как полагается верной жене. Я тогда всё ещё пыталась найти оправдания Ирлу. Но следующий его поступок был даже хуже предыдущего.
– Хуже убийства? Что же такого он сделал?
– Соблазнил жену Хэна.
– Мать Адейра?
– Именно так, – подтвердила Оливия. – Полагаю, сумей мой сын вернуться из противостояния с Инквизиторами, встреча со старым другом закончилась бы для него тем же, чем обернулась и для его отца. Видимо, именно это и было целью Ирла. Но Хэн не вернулся, Малия, как и я, овдовела, а их сын Адейр остался сиротой. Полагаю, – Оливия улыбнулась, и улыбка её походила на хищный оскал как никогда ранее. – крошка думала, что судьба нежно позаботилась о ней, освободив дорогу для счастья с новым любовником, но у Ирла были другие планы на жизнь. Женитьба на вдове друга в список его срочных дел не входила. Бедняжка Малия, избалованная, инфантильная, слабая, не придумала ничего лучшего, как покончить с собой. Действительно ли она не справилась с ситуацией, или хотела таким образом отомстить ветреному любовнику, судить не берусь, но кончилось всё тем, что я оказалась вынуждена вернуться в родовое имение с ребёнком на руках, которому не было и трёх лет. Имя Мореллов благодаря стараниям нашего старого друга Ирла, оказалось запятнано скандалами и пятнами крови.
– Но зачем он всё это сделал?
– Хотел отомстить Бель, смешав нас с грязью. Хотел заставить нас ненавидеть собственную дочь, видя в ней источник своего бесчестия. Ирл – ядовитая змея. Но всё, что я рассказала тебе, лишь предыстория. Хотя, нет – назовём это первой серией. Пришла пора рассказать вторую.
Ещё до того, как Оливия взяла короткую паузу, потянувшись за бокалом вина, чтобы промочить горло, я поняла, что сейчас на меня выльется тона грязи.
Перед глазами снова встал образ, красивый, но совершенно непривлекательный. Я интуитивно почувствовала в Ирле Кине зло, вызывающее желание бежать без оглядки, не оборачиваясь.
Подумаешь, мама не ответила на его любовь? Разве это повод, чтобы изводить всю семью? И может ли этот человек быть причастен к смерти моих родителей?
Ирл Кин производил впечатление человека, всегда добивающегося поставленной цели, всегда доводящего намеченное дело до конца, что в какой-то степени роднило его с моим отцом. Только отец был добрым. Он тоже считал, что иногда уничтожение противника необходимо, только в разряд «необходимых к уничтожению» попадали монстры, а не люди.
Высокий пост, большие полномочия, необходимые связи и желание мстить – у Ирла Кина был и мотив, и возможности. Всё сходилось. Он вполне мог стоять за событиями последних месяцев. Он вполне мог быть тем убийцей, которого искали.
А это означало так же ещё и то, что надежды увидеть папу и маму живыми у меня не оставалось. Такой бультерьер, как этот, из пасти добычу не выпустит.
Когда насмерть схлёстываются такие противники, как Ирл и мой отец, в живых остаётся только один. И, увы, кажется это не папа.
Слёзы навернулись на глаза, и я поспешила отвернуться.
Пауза, взятая Оливией, грозила перерасти Мхатовскую, в которых, если верить Станиславскому, настоящий актёр должен жить даже больше, чем в действии.
Дышалось, правда, через силу.
– Я так понимаю, Адейр стал последней жертвой неотразимого, но жестокого господина Ирла? – спросила я.
Взгляд Оливии сделался отстранённым, устремлённым куда-то то ли выше меня, то ли дальше. Сама эта отстранённость была ответом.
– Он показался тебе привлекательным? – приподняла она бровь.
– Кто?.. – не сразу поняла я.
– Ирл, конечно. Ты сказала – он жесток, но неотразим?
Действительно, я так сказала?
– Бог с ним, я сказала, что сказала – не важно. Что касается кузена – так разве Адейр был не в курсе той роли, что сыграл этот человек в истории нашей семьи? Разве он не понимал, что это омерзительно – связываться с таким человеком? Я уже не говорю о противоестественности подобной связи?
До сих пор я считала себя вполне современным, толерантным человеком, но я и подумать не могла, что когда-нибудь стану делить любовника не с женщиной. Это отвратительно! Будь на месте Ирла какая-нибудь красотка, было бы легче. Не знаю, почему.
