– Спасибо, – кивнул он с лёгкой, кривой усмешкой. – Машину водить умеешь?
– Да.
– Тогда садись за руль и следуй указаниям навигатора. Двигайся до первой заправки.
– Собираешься ловить на меня зверя, как на живца?
– Я буду рядом, а ты – вооружённый маг, так что не трусь, всё пройдёт удачно.
– А как я пойму, что передо мной монстр?
– Думаю, если это действительно будет он, спутать его с кем-то другим тебе вряд ли удастся.
– Отлично! В общем твой план – полная импровизация?
– Тебя что-то не устраивает? До сих пор отлично работало.
– Отстой, на самом деле, – буркнула я, забирая у Ворона ключи от машины.
На самом деле я ворчала просто потому, чтобы ворчать, ведь на Охоте так было всегда. Какой план можно составить? Ты не знаешь, кто нападёт, как нападёт, с какой скоростью нападёт: ты ничего не знаешь! В трёх из четырёх случаев ты почти всегда вынужден действовать вслепую. Почти каждая такая ходка – это танец со смертью, где ведёшь не ты.
И всё же, раз пережив Охоту ты, словно героиновый наркоман, становишься зависим от этой работы. Ты можешь её ненавидеть, можешь бесконечно мечтать о спокойной, размеренной жизни с обычными людьми. Но ты раз за разом вновь выходишь на этот поединок, пока один из них не станет последним.
Я не знаю Охотников, умерших своей смертью. Возможно потому, что история их имена не сохраняет. А возможно потому, что таких нет.
– Будь осторожна, – кивнул на прощание Лоуэл.
– Я всегда осторожна, – буркнула я в ответ. – Скоро увидимся, – и хлопнула дверцей.
Глава 20
Прежде чем завести мотор, я включила навигатор и дождавшись сигнала, проложила по карте маршрут до ближайшей заправки – до неё оставалось около десяти милей. Интересно, каким образом Ворон собирался пролететь это расстояние за то же время, что и я на машине?
С тяжёлым сердцем заведя мотор я почувствовала, как машина, мягко качнувшись, тронулась с места.
Сумерки быстро перетекали в темноту. Последние лучи догорали, разбрасывая по небу кровавые отблески, на этом фоне наплывающие облака смотрелись особенно мрачно.
Дорога серой лентой скользила под колёса. Самое неприятное, она была пустынной, и чтобы хоть как-то развеяться, я включила музыку. Бодрые звуки разорвали тишину, но уютней не стало, музыка лишь подчёркивала контраст между мои грустным одиночеством и деланным оживлением динамиков.
Я старалась следить за дорогой, лишь краем глаза цепляя однообразный пейзаж по бокам, где поля перемежёвывались с перелесками, а дневные краски быстро выцветали и темнели. Всё стало одного цвета – у ночи нет красок кроме чёрной.
На трассе фонарей не было. А вот рядом с заправкой он светился, да так, что виден был издалека.
«Все маги – психи, – посетила меня очередная «оптимистичная» мысль. – Любой нормальный человек удирает от монстров, а мы специально отправляемся в крокодилью пасть».
Сбавив скорость, я осторожно свернула к одной из бензоколонок, за которой возвышалось небольшое и, на мой взгляд, довольно ветхое, хоть и крикливо раскрашенное строение – нечто среднее между киоском и небольшим магазинчиком.
Предусмотрительно поставив авто на ручник (здравствуй, добрая «старая» механика) и крепче сжав в руке палочку, я выбралась на улицу. Поколебавшись несколько мгновений, не придумала ничего лучше, чем войти внутрь здания, где ожидаемо оказался небольшой магазинчик. На стеллажах вне всякой логики, но по порядку, были расставлены упаковки жвачки, чипсов, шоколадных батончиков и журналов с астрологическими прогнозами, сканвордами и порнографией.
За кассой никого не оказалось.
– Эй? – крикнула я в черноту коридора. – Есть кто-нибудь?
Воображение уже рисовало самые мрачные картины: никто на мой зов не откликается, я иду в темноту, а там – крюки, вбитые в потолок, лужи крови под ними, трупы, рычащее нечто – бр-р!
– Я сейчас! – отозвался дружелюбный голос из подсобки. – Уже иду.
Я с облегчением перевела дух.
Из неведомых глубин коридора мне навстречу выдвинулся лысоватый, худой, невысокий мужчина средних лет (на вскидку что-то около пятидесяти). Торчащие во все стороны пучки редкой растительности на черепе придавали ему неприятное сходство с клоунами.
– Привет, – улыбнулась я. – Я Дженифер Хилз. У меня, кажется, пробило шину в машине. Не найдётся у вас человека, способного оказать мне помощь?
Лицо мужчины отразило странную мимическую игру: губы приветливо улыбались, а глаза оставались колючими, как иголки у ежа. В общем, классический маньяк-тихушник.
Отец как-то развивал теорию о том, что ни одна злобная тварь никогда не заводится в «добрых» местах. Они всегда идут на запах злобы и порока. Даже такие, как упыри, грызущие человеческое тело, а не душу, всё равно приходят к порогу, за которым уже давно и долго что-то «не так».
Мужчина продолжал улыбаться улыбкой зловещего клоуна, и я крепче сжала пальцами свой мини-жезл. Так, на всякий случай, для уверенности.
– Конечно, мисс Хилз, конечно, найдётся. Мои парни охотно помогут попавшей в беду девушке.
– Ваши парни?
– Да. Мои сыновья.
За спиной звякнул колокольчик, заставляя меня нервно обернуться. То, видимо, был один из «его парней». Высокий и накачанный, но лицо угрюмое, не отягощенное интеллектом: тяжёлое лицо человека небольших умственных способностей и высокого самомнения.
– Здрасьте, мэм, – кивнул он, стараясь быть приветливым.
– Добрый вечер, – нервно кивнула я в ответ.
– Простите, – улыбка его сделалась ещё шире и наглее.
Опасный тип мужчины. Пока таких гладишь по головке, они настоящие мачо, но стоит разок задеть против шерсти – размажет по стенке без малейшего угрызения совести с классической формулировкой: «Сучка сама заслужила, так сучке и надо».
Неправильно истолковав выражение моего лица, парень добавил:
– Я не хотел вас напугать.
– У девчушки сломалась машина, – с неприятной ухмылкой прояснил ситуацию его отец. – Нужно будет посмотреть, что не так.
– А на что подозрения?
– Кажется, пробила шину.
– А едете далеко? – обратился он ко мне.
– К родственнице погостить, – соврала я.
– И что за родственница у такой красотки в наших забытых богом краях?
Я засмеялась, отлично понимая, что здесь всё друг друга знают и неправильный ответ сразу разрушит мою легенду. Пришлось сплести лёгкие чары, создающие нечто вроде помех. Человеку кажется, что ответ ему дали, в то время как он сам себе его придумывает.
